Инка была не молода, я была моложе. Ей было 29. Это добрый, веселый, скромный человек, который стеснялся желать лучшего. Мне было грустно осознавать, что Инка так долго сидела на одном месте просто потому что никогда не просила другого. И совсем уж, откровенно говоря, не дотягивала до чего-то другого. У Инки не было никогда друга на работе или начальника, который бы заботился о ней или был благодарен за совместную работу.
Наши рабочие столы стояли друг напротив друга с огромными мониторами тех лет, мониторы занимали практически половину твоего рабочего стола.
У нас с Инкой была своя система разговора глазами. Так мы могли общаться молча при кандидатах. У Инки были замечательные красивые глаза. Ее один взгляд мог просканировать человека на входе в наш офис и уже из ее уст выходила текстовая заготовка. В то время мы были как робот Вера, которая занимается набором массового персонала в нашем веке, обзванивая всех вежливо и повторяя одно и тоже.
Она очень сожалела, что я ухожу в другой блок подбора. И я сожалела тоже. Сожалела, потому что желала для Инки лучшего. Я хотела ее вырвать из лопастей бесконечного массового подбора. Она очень старалась выполнять работу лучше, чем могла. Компания считала ее человеком на своем месте. Из-за своего стеснения и недальновидности Инка оставалась на этой должности еще 1 год.
Спустя время, я была рада услышать, что новый руководитель отдела перевел ее на подбор офисных позиций. Наконец, она повысила свой доход, благодаря переходу на другую должность.