От редактора:
Здесь я буду публиковать лучшее из документальной книги "Вира якорь!", автор которой - мой папа, Егоров Владимир Николаевич - штурман дальнего плавания, капитан-лейтенант запаса, в советское время ходивший на Кубу, в Индию, Африку, Сирию и многие другие страны, переживший такие приключения, по которым можно снимать блокбастеры, спасший за годы своей работы множество жизней и неоднократно спасавшийся сам.
Читтагонг. Часть 11
В жизни, как я заметил, все когда-нибудь заканчивается. И плохое и хорошее. И помывка танков в конце концов закончилась.
Возвращаться в Гавану, чтобы взять справку о сдаче грязной воды и оформления отхода, казалось как-то глупо. Это терять суток трое, тратить дизтопливо. Да и сама Гавана с дремлющими кубинцами как-то уже притомила.
Капитан за завтраком устроил небольшое совещание, после чего принял радикальное решение: плюнуть на Гавану и идти в Монреаль за американской пшеницей. А судового агента в Гаване попросить отход и сдачу загрязненных вод оформить «заочно», разумеется за отдельную плату.
Мудрое и смелое решение. Единственно, что вызывало сомнение капитана: как разъяснить это агенту в радиограмме, чтобы он понял что от него требуется, а больше чтоб никто бы не понял. Были сомнения по поводу находящейся неподалеку американской базы в Гуантанамо. Там наверняка перехватывали все радиограммы с советских судов. Вдруг поймут в чём дело, тогда будет большой международный скандал.
Наш второй помощник Толик Кременюк, отвечающий за грузовые операции, успокоил капитана: «Я этого агента давно знаю. Мы друг друга без слов понимаем».
Иван Петрович резонно заметил: «Ну совсем без слов не стоит посылать радиограмму. Это будет подозрительно выглядеть». — «Нет, конечно, что-нибудь для вида напишем. Он поймет».
В итоге Толик сочинил примерно следующее: «Возвращение отменяется оформление включите дисбурсментский счет глубоко благодарны дополнительную сумму следующей встречи Анатолий». Как и ожидалось, агент отлично все понял. Последовал короткий ответ: «Включу счастливого плавания».
Иван Петрович с облегчением воспринял это напутствие. Мы сразу же снялись с якоря, попрощались с гостеприимными островами и местными контрреволюционерами и полным ходом пошли в Канаду.
Всё казалось отлично: танки помыли, впереди прекрасная страна Канада, где мы ни разу не были, короткая погрузка — и домой! Три недели ходу до Одессы — это пустяки.
*****
Пару суток потребовалось, чтобы обогнуть Флориду. Снова мы пересекли Гольфстрим.
О течении Гольфстрим стоит сказать пару слов отдельно. Удивительное природное явление: посреди океана течет река без берегов. На карте четко обозначено стрелками, что в этом месте течет Гольфстрим, скорость течения до 6-ти узлов в Северо-Западном направлении. Вся штурманская логика и морская практика подсказывают: ну течение и течение, где-то больше, где-то меньше. Как его можно увидеть посреди моря? Это же не речка с берегами. Ан нет! Подходишь к месту пересечения курса с нарисованными на карте стрелками течения и видишь удивительные вещи: четкая граница между зеленоватой неподвижной водой океана и темно-синей абсолютно прозрачной водой течения. Как будто синяя река шириной 40 миль с довольно большой скоростью течёт по водяной же неподвижной изумрудно-зеленоватой равнине. И «берега» между этой рекой и неподвижным океаном видны абсолютно четко. Почему вода не смешивается? Почему вот здесь вода неподвижно стоит, а через пару метров течет со скоростью 3—4 метра в секунду? Непонятно.
Когда танкер заходит носом в Гольфстрим, его разворачивает течением. Рулем на курсе удержать невозможно.
На границах течения и океана много рыбы: летучие рыбы вылетают из воды целыми стаями, меч-рыбы гоняются за ними и выпрыгивают из воды на десять метров. Огромные чайки ныряют за добычей. А что делается под водой — можно только догадываться. В общем, неизвестная нам жизнь кипит здесь и никому из этих тварей нет дела до проходящего советского танкера.
Обогнули Флориду. Мне, как четвертому помощнику, положено проложить курс до входа в устье реки Святого Лаврентия и предъявить капитану.
Во время прокладки обратил внимание на одну маленькую, но интересную деталь: линия курса, прочерченная моим карандашом, прошла на карте через маленький значок, обозначающий затонувшее судно. И рядом со значком маленькими же буковками напечатано: Титаник 15.04.1912… Понятно: 15 апреля 1912 года в этом месте затонул «Титаник» на глубине 3700 метров. Как известно, он столкнулся здесь в 23 часа 39 минут 14 апреля с айсбергом. А в 02.20 15 апреля уже затонул.
Взял я циркуль — измеритель и стал высчитывать когда мы должны по счислению проходить эту точку.
Мама родная! Мы подойдем сюда в ночь на 15 апреля! У меня по спине даже холодные мурашки побежали. Как будто я этот айсберг ладонями потрогал. Неуютно как-то на душе стало.
Закончил прокладку. Высчитал дату подхода в устье р. Св. Лаврентия и на рейд Монреаля. Доложил капитану. Он поднялся на мостик, стали вместе проверять прокладку. Тут я обратил внимание Ивана Петровича на странное совпадение места и даты. Вижу, на него это тоже произвело удручающее впечатление. Я, как бы шутя, предложил немного изменить курс и обойти эту точку.
По всему было видно, что капитан готов был это сделать. Но, видимо, постеснялся показать свою слабость молодому помощнику: «Ничего, Владимир Николаевич, снаряд в одну воронку дважды не попадает. Да и год сегодня 1973-й. Пойдем по курсу как проложил».
Меня этот аргумент с воронкой как-то не очень успокоил: «Не знаю, Иван Петрович, не знаю. Я на фронте не был». Иван Петрович усмехнулся не очень весело: «Нам всем уже пора лечить нервы. И тебе тоже».
Днем 14 апреля я постарался как можно точнее секстаном замерить высоты Солнца и вычислить по таблицам высот и азимутов светил наши координаты. Потом уже ближе к вечерней вахте третьего помощника взял по солнцу последнюю линию положения, проверил счисление: получается, что мы должны подойти к точке гибели Титаника в 23 часа. Опять совпадение. Как-то зловеще все складывается.
За ужином доложил об этом капитану. Тот отмахнулся: «Николаич! Да перестань ты мистикой заниматься!».
Третий помощник, знаменитый наш Федор Романович, заступил на вахту в 20.00. Видимость была хорошая, открытый океан, берега далеко, встречные суда по ходовым огням издалека видны. В таких условиях мы обычно даже ночью радиолокатор не включали. К тому же локатор был судне один и мы его берегли. У Феди же чувство опасности притуплено с детства. Да и не только это чувство. А мне «Титаник» что-то покоя не даёт.
Поднялся к третьему помощнику на мостик и, как бы в шутку, говорю: «Федя, ты сегодня бдительности не теряй. В 23 часа будем проходить «могилу «Титаника». Имей в виду: на айсбергах навигационных огней не бывает. Держи хвост пистолетом, а локатор включенным, а то как бы нам тоже с айсбергом не встретиться. Хватит уже жертв!».
Федор посмотрел на меня как на первоклассника и бодро так, с юмором отвечает: «Идите отдыхайте, Владимир Николаевич! Когда я на вахте, Родина может спать спокойно!».
В этот момент из радиорубки заходит начальник рации Кузнецов Александр Иванович, помахивает бланком радиограммы и сообщает весело: «Господа штурмана! Извольте получить навигационное предупреждение по нашему району о плавающих айсбергах!».
Мы с Федором, кажется, побледнели от изумления. Все точно как на Титанике! Там тоже получили по радио предупреждение.
Федя испуганно посмотрел на меня, потом молча подошел к радиолокатору и включил его.
Я все-таки пошел спать перед вахтой.
В 23 часа звонок с мостика, Федор Романович говорит: «Володя, подымайся, посмотри на свой айсберг!».
Быстренько оделся, бегу наверх. Ну, думаю, Федя решил подшутить надо мной. Захожу на мостик. Здесь, как и положено ночью на ходу, полная темнота, только приборы светятся. Капитан уже здесь, прилип к локатору.
Я вышел на крыло мостика: холод страшный, хотя днем было довольно тепло. Темно, ничего не видно. Идем полным ходом. Вернулся в рубку, позвонил в машинное отделение, спросил какая температура забортной воды: +4 градуса! Это на широте 41 градус в середине апреля! Южнее Сочи на пару градусов, кстати. Сказал об этом Федору Романычу.
Тот не удивился: «Мне ещё час назад, то есть миль за двадцать, механики сообщили, что температура воды быстро падает. Это от айсберга. Я его с тридцати миль в локатор увидел».
Капитан не отрываясь от локатора командует что-то рулевому. Через некоторое время говорит мне: «Включи прожектор с правого борта».
Выхожу опять на крыло, включаю прожектор. Разворачиваю его на правый борт. Ого! В нескольких кабельтовых от нас нависла над морем огромная ледяная гора. От луча прожектора айсберг как бы светится весь изнутри каким-то неестественным фосфорным бело-голубым светом. Наш танкер, если глянуть со стороны, наверное, кажется на его фоне игрушечным. А ведь над водой только процентов 15 от айсберга. Остальное под водой. И холод какой-то странный. Кажется, что айсберг прямо высасывает из твоего тела тепло.
Зрелище было настолько грандиозным, что даже подавляло. Невольно хотелось побыстрее увеличить расстояние между нами и этим ледяным великолепием.
Мы, штурмана, стояли молча и смотрели как мимо нас проплывает это чудо природы. Наверняка каждый из нас подумал: а что бы было, если бы у нас как на «Титанике» не было радиолокатора?
Утром за завтраком в кают-компании делились впечатлениями.
Я между прочим, не без ехидства спросил капитана, куда же теперь прятаться от артобстрела? В воронку, в которую второй раз снаряд, якобы, не попадает?
Иван Петрович сделал правильное заключение, переложив всю вину на военных: «Наверное, это выдумки фронтовиков. Для самоуспокоения. Да и как это проверить? Ведь если второй снаряд попал в ту же воронку, где ты сидишь, то свидетелей не остается!».
Я для себя сделал из этого случая вывод: если на море один какой-то факт совпадает, то это может быть и случайно. Но если совпадения идут по нарастающей (в этом случае совпали широта, долгота, дата, время суток, навигационное предупреждение), то точно! — жди второго снаряда. Тут уж, как минимум, включай локатор.
О, Господи, неужели это все со мной было? Сорок лет прошло.