Тем, кто захочет почтить память великого писателя, придется проделать довольно долгий путь. И хотя сейчас Сестрорецк формально - часть Санкт-Петербурга, дорога до кладбища, к примеру, от центра города, займет полтора-два часа. И это в лучшем случае. Добраться сюда можно либо на электричке от Финляндского вокзала по направлению Белоостров или Рощино до собственно железнодорожного вокзала Сестрорецка, где надо пересесть на автобус (№№ 211, 310, 314, 315) или маршрутку (305, 400, 600) и уже этим транспортом доехать до кладбища. Ну либо около двух с половиной километров пройти пешком.
Второй путь более простой - сесть на 211 автобус у метро "Черная Речка" и минут через сорок-пятьдесят, если повезет и на Приморском шоссе будет немного пробок, вы окажетесь на месте.
Найти могилу Зощенко не очень сложно. Хотя почему-то до сих пор на кладбище нет указателей, которые помогли бы дойти до пресловутого десятого участка, где и лежит Михаил Михайлович. Поэтому лучше все-таки внимательно изучить схему кладбища, что на входе, чтобы без проблем определить хотя бы направление. На самом участке могила Зощенко выделяется среди прочих. В первую очередь красивым памятником, изображающим сидящего на скамейке. Рядом с ним похоронены его жена Вера Владимировна, его сын Валерий и внук Михаил.
Похороны опального писателя прошли очень "по-зощенковски". Как вспоминает члена-корреспондент РАН, петербургский историк Рафаил Ганелин, в 1958 году, когда скончался М.М. Зощенко, его вдова, как говорили, хотела похоронить его на кладбище в Сестрорецке, где у них была дача. Но руководство Ленинградского отделения писательского союза получило в обкоме разрешение похоронить Зощенко на знаменитых Литераторских мостках Волкова кладбища и устроить панихиду в Доме писателя. На ней писатель-сказочник Леонид Борисов, обращаясь к покойному, сказал: «Говорят, что ты умер, а на самом деле тебя убили, колотили палками по голове, пока ты не умер». Последовал отказ в погребении на Волковом кладбище и милостивое разрешение вдове назвать любое другое, могила на котором будет готова к приезду траурной процессии. Она, однако, отказалась от этого, сказав, что похоронит мужа в Сестрорецке. Один из устроителей обратился к водителю похоронного автобуса, который должен был отправляться от Дома писателей на Волково кладбище, с просьбой ехать вместо этого в Сестрорецк. Услышав, что хоронить на Волковом нельзя, тот ответил: «Нельзя, как Пушкина, значит… Свезём, садись кто со мной за жандарма».
Вот как описывал похороны уже в Сестрорецке писатель Алексей Пантелеев в своем письме Лидии Чуковской:
"О его смерти я узнал из коротенького объявления в «Ленинградской Правде». Как и следовало ожидать, телефон Союза Писателей не откликался. Элико выяснила, что панихида и вынос — в Союзе, в 12 ч.
Народу было много, но, конечно, гораздо меньше, чем ожидали некоторые. Власти прислали наряд милиционеров, однако у П.Капицы, ответственного за всё это «мероприятие», хватило ума и такта удалить их.
Эксцессов не было. И читателей почти не было. На такие события отзывается обычно молодёжь, а молодёжь Зощенко не знала. Всё-таки ведь двенадцать лет подряд школьникам на уроках литературы внушали, что Зощенко — это где-то рядом с Мережковским и Гиппиус. И в библиотеках его много лет не было.
И всё-таки наше союзное начальство дрейфило. Гражданскую панихиду провели на рысях. Заикаясь и волнуясь, с отвратительной оглядкой, боясь сказать лишнее или недостаточно сказать в осуждение покойного, выступил Прокофьев. О Зощенко он говорил так, как мог бы сказать о И.Заводчикове или М.Марьенкове.
Выступил Б.Лихарев. Позже жена его призналась Элико, что всё утро он так волновался, что поминутно пил валерьянку и глотал какие-то таблетки.
Вытаращив оловянные глаза, пробубнил что-то бессвязное Саянов. Запомнилась мне только последняя его фраза. Сделав полуоборот в сторону гроба, шаркнул толстой ногой и сухо, с достойным, вымеренным кивком, как начальник канцелярии, изрёк:
— До свиданья, тов. Зощенко.
И вдруг:
— Слово предоставляется Леониду Ильичу Борисову.
Это малоприятный человек. Многие отзываются о нём дурно в высшей степени. Выступает он всегда с актёрским наигрышем. И здесь, у гроба М.М. Зощенко, когда Борисов, получив слово, выдвинувшись из толпы, прикусил «до боли» губу, потом минуты две щёлкал (буквально) зубами, как бы не в силах справиться с волнением, — мне вспомнилось, как смешно и похоже изображал Борисова Е.Л. Шварц. Точно так же, не в силах справиться с волнением, щёлкал Борисов зубами, выступая на траурном митинге, посвящённом Сталину. Тогда он, говорят, ещё и воду пил. Но на этот раз он сказал (из каких побуждений — не знаю) то, что кто-то должен был сказать.
Начал он своё слово так:
— У гроба не лгут. У всех народов, во всех странах и во все времена у верующих и у неверующих был и сохранился обычай — просить прощения у гроба почившего. Мы знаем, что М.М. Зощенко был человек великодушный. Поэтому, я думаю, он простит многим из нас наши прегрешения перед ним вольные и невольные, а их, этих прегрешений, скопилось немало.
Сказал он и о том месте, какое занимает Зощенко в нашей литературе, о патриотизме его, о больших заслугах его перед Родиной и народом. Одно место в этой речи показалось (и не мне одному) странным. Он сказал, что Зощенко был патриотом, другой на его месте изменил бы родине, а он — не изменил.
Сразу же после Борисова слово опять взял Прокофьев:
— Товарищи! У гроба не положено разводить, так сказать, дискуссии. Но я, так сказать, не могу, так сказать, не ответить Леониду Ильичу Борисову...
И не успел Прокофьев стушеваться — визгливый голос Борисова:
— Прошу слова для реплики.
Борисов оправдывается, растолковывает, что он хотел сказать. Прокофьев подаёт реплику с места.
В толпе, окружившей гроб, женские голоса, возмущённые выкрики... В тесном помещении писательского ресторана жарко, удушливо пахнет цветами, за дверью, на площадке лестницы четыре музыканта безмятежно играют шопеновский марш, а здесь, у праха последнего русского классика, идёт перепалка.
Вдова М.М., подняв над гробом голову, тоже встревает в эту, «так сказать», дискуссию:
— Разрешите и мне два слова.
И не дождавшись разрешения, выкрикивает эти два слова:
— Михаил Михайлович всегда говорил мне, что он пишет для народа.
Становится жутко. Ещё кто-то что-то кричит. Суетятся, мечутся в толпе перепуганные устроители этого мероприятия.
А Зощенко спокойно лежит в цветах. Лицо его — при жизни тёмное, смуглое, как у факира, — сейчас побледнело, посерело, но на губах играет (не стынет, а играет!) неповторимая зощенковская улыбка-усмешка.
Панихиду срочно прекратили. Перекрывая другие голоса и требования вдовы «зачитать телеграммы», Капица предлагает родственникам проститься с покойным.
Хоронили Михаила Михайловича — в Сестрорецке. Хлопотали о Литераторских Мостках — не разрешили.
Ехали мы в автобусе погребальной конторы. Впереди меня сидел Леонтий Раковский. Всю дорогу он шутил с какими-то дамочками, громко смеялся. Заметив, вероятно, мой брезгливый взгляд, он резко повернулся ко мне и сказал:
— Вы, по-видимому, осуждаете меня, А.И. Напрасно. Ей-Богу. М.М. был человек весёлый, он очень любил женщин. И он бы меня не осудил.
И этой растленной личности поручили «открыть траурный митинг» — у могилы. Сказал он нечто в этом же духе — о том, какой весёлый человек был Зощенко, как он любил женщин, цветы и т.д.
По просьбе кого-то Григорьев соврал, сказав, что хоронят М.М. в Сестрорецке — по просьбе родственников.
Но на кладбище хорошо: дюны, сосны, просторное небо. День был необычный для нынешнего питерского лета — солнечный, жаркий, почти знойный".
Есть на этом кладбище и могилы других известных людей. Так, именно здесь упокоился изобретатель винтовки, прослужившей более полувека, генерал-майор Сергей Иванович Мосин. Также здесь лежит известный кинооператор и сценарист Юрий Абрамович Векслер, снявший "Царскую охоту", "Ключ без права передачи", "Зимнюю вишню", "Шерлока Холмса" и множество других советских фильмов. Также здесь похоронены революционеры, Герои Советского Союза, воины, погибшие при обороне Ленинграда...
Если вам понравился материал - поставьте, пожалуйста, "лайк". Вам это ничего не стоит, а канал вы, тем самым, поддержите. Буду рад, если вы захотите высказать своё мнение о материале, не стесняйтесь - комментируйте, благодарите (если считаете нужным), критикуйте. Возможно, в материале что-то упущено и вы знаете какие-то неизвестные детали - пожалуйста, дополняйте. Каждое ваше слово, каждый отзыв чрезвычайно важен для того, чтобы канал оставался на плаву в наше сложное время.
А лучше всего - подписывайтесь на канал "Вдоль по Питерской". Пишите, о ком вы хотели бы прочитать на этом канале. Буду всем благодарен. И ещё - почему-то на Дзене стала действовать автоматическая ОТПИСКА от каналов. Поэтому проверяйте, пожалуйста, остаётесь ли вы подписаны на канал.
Многие подписчики пишут мне в комментариях, что материала на канале уже хватает на хорошую книгу о великих петербуржцах, что можно даже что-то вроде справочника-путеводителя по питерским кладбищам издать. Но удовольствие это не из дешёвых, в одиночку я просто не потяну. Поэтому решил провести такой вот эксперимент - попытаюсь собрать деньги на такую книгу. Если это действительно востребовано, то мы вместе её сможем напечатать. Если же кто-то считает это не этичным, напишите, пожалуйста - если таковых отзывов будет много, то я завершу этот эксперимент. Буду благодарен за любую обратную связь.