Рассказ "Подменыш"
Елена подошла к колыбельке и с умилением заглянула туда. Голубоглазый малыш тёр глазки малюсенькими ручками. При виде мамы он отчего-то насторожился и уставился прямо на неё. Елена улыбнулась и ласково коснулась его щеки. Малыш прикрыл глаза и, кажется, погрузился в сон.
— Надо же, как быстро, — сообщила Елена мужу. — Впервые Кирилл заснул так скоро. Будто бы ангел во плоти...
Муж Елены - Станислав - сам отправился в детскую, дабы убедиться в этом чуде. Малыш Кирюша обычно буйствовал несколько часов прежде, чем успокаивался и засыпал, периодически просыпаясь и хныча. Но в этот раз ребенок действительно спал крепким сном. Всю ночь.
И, несмотря на все это, ни один из родителей не догадался, что в колыбельке лежит вовсе не человек. И имя ему - уж точно не «Кирюша».
Да и сам малыш не догадывался, что он - не Кирилл. Да и как тут догадаешься, когда тебе несколько месяцев от роду, а двуногие создания с добрыми лицами постоянное укрывают тебя шелковой заботой и обволакивают тебя теплой, как парное молоко, любовью?
Кирюша подрастал, и родители души в нем не чаяли.
— Мама, люди такие странные, — как-то сказал Кирилл, вернувшись из сельской школы. — Они обижают друг друга ради собственного удовольствия. Скажи, а во всех городах и деревнях живут люди?
— Не совсем понимаю тебя, дорогой, — отозвалась Елена, откладывая шитьё.
— Есть ли где-то... другие?
Елена нахмурила лоб и задумчиво провела рукой по подбородку.
— В деревне ходят легенды о разных существах, дорогой. Но все они жестоки и коварны. Они живут в лесах и под землей. Поверь, люди хорошие. Просто некоторым нужно время, чтобы это понять.
Кирилл опустил глаза и принялся подворачивать рукав рубашки.
— Сегодня в школе они смеялись надо мной, — проговорил он, смотря в пол. — Они смеялись и дразнили меня. А потом швырнули в меня книгой. И случилось это.
Кирилл вытянул руку и показал матери. Елена вскрикнула и зажала рот рукой. На предплечье ребёнка красовался чёрный блестящий шип.
— Тебе больно? — вскинулась Елена.
— Уже нет, — пожал плечами Кирилл. — Просто странно. У других я ничего подобного не замечал.
— Доктора... Нам нужен доктор, — Елена быстро натягивала пальто, ее руки дрожали.
— Не беспокойся, мама. В этом нет ничего страшного. А под рубашкой и не видно.
Елена смахнула слезу с щеки, велела сыну оставаться дома и запереть дверь и поспешила за доктором.
Вскоре она вернулась с худым мужчиной с седыми волосами, острым взглядом и крючковатым носом. Доктор осмотрел блестящий шип, торчащий из руки мальчика и многозначительно закивал. Он надавливал на него и на кожу вокруг, изучая пальцами аномалию. Затем отвёл Елену в сторону и шёпотом сообщил:
— Впервые вижу такое. Ощущение, будто бы это часть его кости.
— Это можно как-то удалить? Можно это убрать?!
Доктор развёл руками.
— Если вам дорога рука Кирилла, не советую.
Щека Елены дёрнулась, но она изо всех сил старалась придать лицу как можно более невозмутимое выражение, ведь она знала, что Кирилл смотрит на неё из угла комнаты.
— Но что же делать? — спросила она. — Ведь другие дети... Вы ведь знаете, как они реагируют на все странное. Они не примут моего сына. Они будут изводить его. Как мне уберечь его?
Мужчина провел рукой по седым волосам и заглянул в испуганные глаза Елены.
— Вам придётся принять тот факт, что ваш ребёнок теперь не такой, как все.
Из угла комнаты раздался звук разрывающейся ткани. Елена обезумевшими глазами уставилась на сына. На другой руке Кирилла красовался шип в два раза больше. Он прорвал рубашку и теперь будто бы усмехался над женщиной. Елена ахнула и упала в обморок.
Кирилл же смотрел в пол и сжимал зубы с такой силой, что на его лбу вздулась вена и бешено пульсировала. Не такой, как все....
Каждый раз, когда Кирилл видел тёмную сторону людей, на его теле появлялись блестящие чёрные острые шипы. Он стал носить одежду на несколько размеров больше, чтобы скрыть их. У него совершенно не было друзей. Но, несмотря на всю боль и обиду на сверстников, Кирилл верил матери. Люди хорошие, - говорила она. А она не могла ему врать.
Кирилл часто видел, как люди обнимаются. Как с любовью смотрят друг на друга. Как дарят друг другу чудесные вещи. Люди хорошие. И он тоже будет хорошим.
Однажды в школе один из его шипов уколол девочку, сидевшую рядом с ним. Она вскрикнула и удивленно вглядывалась в царапину на руке.
— Прости, — пробормотал Кирилл, отодвигаясь на край стула. — Прости меня, Яна.
Девочка пожала плечами.
— А как ты это сделал? — спросила Яна.
— Случайно.
— Нет. Чем ты это сделал? Что там под твоим балахоном?
— Ничего, — быстро ответил Кирилл, вскочил со стула, схватил рюкзак и вылетел из класса.
Кириллу было уже пятнадцать, и почти все его тело было усеяно шипами разных размеров. Он хотел добраться до дома, как можно быстрее, и просто обо всем подумать. Но в коридоре его нагнала та самая девочка.
— Подожди, — попросила Яна.
Кирилл остановился и повернулся к ней. Ее нежные васильковые глаза заинтересованно следили за ним.
— Покажи мне, — прошептала она. — О тебе много всякого говорят. Но я хочу знать правду.
Кирилл опустил глаза. Родители предостерегали его всякий раз, когда он хотел открыться людям.
— Этого нельзя делать, — говорила мама. — Они не поймут. Они вспомнят все легенды. Они возненавидят тебя, как только увидят твоё тело.
— Но люди ведь хорошие. Ты сама говорила! — кричал тогда Кирилл.
— Хорошие. Но редко видят что-то дальше своего носа.
Яна все ещё неотрывно сверлила его взглядом. Кирилл взглянул на неё. Она была хорошей. Бледная шелковая кожа, веснушки на щеках, серьёзный взгляд, большие глаза. Она нравилась Кириллу. И теперь у него было своё мнение. Он решился и прикрыл глаза. Ей можно открыться.
Кирилл медленно снял свой коричневый балахон и откинул его в сторону. Глаза Яны вдруг стали ещё больше, а с губ сорвался стон ужаса. Лучи солнца играли на шипах Кирилла. Он смотрел под ноги и ждал.
— Т-ты, — проговорила Яна, отшатнувшись, — т-ты - не человек?
— Я не знаю, кто я.
Из класса высунулась голова учительницы. Сначала она увидела обомлевшую Яну, а потом перевела взгляд на Кирилла.
— Чудовище... — прошептала она. — Настоящее чудовище!
Кирилл нехотя наблюдал за тем, как из класса выкатываются знакомые ему люди. Их лица морщатся от отвращения, кто-то кричит, кто-то плачет. И в этом во всем виноват лишь он.
Кирилл поднял балахон, надел его на себя и медленно вышел из школы. Чудовище. Ну, конечно. Он вошёл в дом и уселся на пол, отбросив рюкзак прочь. Он вспоминал испуганное лицо Яны.
—...но он может однажды покалечить кого-нибудь! — услышал Кирилл возмущённый голос отца.
— Глупость! Он добрый и внимательный! Он никогда бы...
— Ты так в этом уверена?!
— Стас, это же твой сын! — голос Елены дрожал.
— А мой ли? Не помню, чтобы в моем роду были шипастые люди...
Кирилл сам не понял, как он оказался рядом с отцом, как поднял его в воздух за шиворот. Он очнулся в тот момент, когда их взгляды пересеклись. Кирилл чувствовал, как его сердце пытается вырваться из груди.
— Кирилл! — Елена вскрикнула и вцепилась ему в плечо. — Пожалуйста, хватит! Отпусти его!
Кирилл послушался. Однако, оказавшись на ногах, отец вдруг как-то обмяк и упал на пол. Елена прикрыла рот рукой. Кирилл заметил темное пятно на животе отца и отступил назад. Елена убрала руку за спину, но мальчик успел заметить, что ее рука тоже кровоточит. Та самая рука, которой она схватила его за плечо. Чудовище.
Елена подошла к сыну и провела рукой по его щеке.
— Беги, — произнесла она тихо, с любовью глядя в его темные глаза. — тебе нужно убираться отсюда.
— А иначе придут хорошие люди и убьют меня? — оскалился Кирилл.
— Люди боятся всего необычного, — сказала Елена. — Для них ты - враг. Они хорошие, но испуганные. Понимаешь? Я знаю, что ты - хороший человек. Лучший. И я люблю тебя больше всего на свете. А теперь уходи.
Кирилл почувствовал прощальный материнский поцелуй на своей щеке и выбежал вон. Он остановился на холме и издали смотрел на родную деревню. Он был далеко, но все ещё слышал слово «чудовище». Он вспомнил порезанную руку мамы, лицо Яны, отца, упавшего к его ногам. Он действительно был чудовищем. Он причинял людям зло.
И тогда Кирилл закричал. Это был громкий вопль отчаяния, боли и непонимания, раскатившийся по всему лесу. И он был услышан его истинной семьей...