Вячеслав НЕДОШИВИН
Виват, друзья и коллеги, да и просто ценители Литературы!
Поздравьте, получил и читаю верстку I-го тома своего двухтомного Атласа, посвященного литературной Москве: "Литературная Москва в адресах, именах, событиях и тайнах. Адресная книга писателей от Державина до Бродского, или Алфавит 300 домов столицы" (титульный лист книги внизу на картинке).
Том должен выйти в нынешнем мае в изд-ве АСТ и должен успеть к ярмарке на Красной площади.
Почти 700 стр., 320 историй (с иллюстрациями) о писателях, поэтах, литераторах и философах — с цитатами из писем и дневников, с фантастическими историями их жизни (по вновь открытым литературоведческим материалам), с тайнами и страстями, с перечислением, кто бывал в знаменитых салонах и на литературных посиделках за четыре последних века Москвы. Только о Пушкине три реальных истории и где они происходили, про остальных и не говорю.
Но повторяю: это только первый том и — для широкого круга читателей, любящих бродить по Москве и узнавать новое. Я работал над ним, кстати, 2 года.
А второй том, который сдаю уже сейчас, в апреле, "Литературная Москва: вдоль и поперек" — это просто энциклопедическое перечисление собранных за всю жизнь 8,5 тысяч адресов писателей и поэтов Москвы за четыре последних века, Кто, где, когда, с какого года и куда переехал, сохранился ли дом или нет, перестроен или — надстроен, и т.д.
Информации интереснейшей — море и тьма неожиданных находок и открытий.
Рад выходу первого тома очень, но это еще не всё. Я надеюсь еще закончить два таких же двухтомника своего Атласа про Петербург и, даст Бог сил, про Париж. Материалы и адреса для них собраны (я же говорю, собирал их всю жизнь!), надо лишь написать тексты.
Вот такая у меня новость и для вас, почитателей литературы и "географии" ее! Ну, разве не УРА!
Ниже публикую, кому интересно, Вступление к 1-му тому:
История домов, по счастью, длиннее человеческой жизни. А иногда длиннее жизни и десятков людей. Удивительно ведь! И кого из нас не поражала эта наследственная цепочка, родовая пуповина, связывающая историю и современность, этот фантастический геном старых зданий, сохранивший для нас чувства, вкусы, людские привычки и манеры, да и не всю ли ту атмосферу, воздух минувших веков Москвы?
«Здесь всё меня переживет, — написала когда-то в стихах Анна Ахматова, и добавила: — Всё, даже ветхие скворешни...»
Скворешни!.. Что же тогда говорить о зданиях, с детства теснящихся вокруг нас, сопровождающих нас от рождения до смерти, дающих нам кров, тепло очага, уют, любовь — может, единственную не материальную ценность мира?
Знаете ли вы, что в Москве есть двери, ведущие с улицы на широкую парадную лестницу, куда входила, считайте, вся русская литература за последние четыре века?
Дом, пусть и перестроенный ныне, но где жил в 1760-е годы поэт и драматург — и кстати, директор Московского университета — Михаил Херасков, где бывали, подумать только, Сумароков и Фонвизин, где потом танцевали на великосветских балах и «машкерадах» Пушкин и Грибоедов, где через поколение, в 1880-е годы, в редакции юмористического журнала «Зритель», умирали от смеха и анекдотов три брата Антон, Александр и Николай Чеховы, которые сотрудничали в издании, где позже, уже в 1913 году, юный Есенин в служебной комнатке дома впервые попытался покончить жизнь самоубийством, и где потом — уже в хорошо знакомом нам «Новом мире» — бывали до середины 1960-х годов не просто все значимые поэты и писатели той эпохи, но аж три Нобелевских лауреата по литературе: Пастернак, Шолохов и Солженицын?.. И это — в одном только доме...
Ныне домов в первопрестольной, переживших века, десятки, сотни из известных мне восьми тысяч адресов гениев, талантов и просто чернорабочих русской словесности. Мы всё еще буквально путешествуем, листая «каменную летопись» великой русской литературы, слышим голоса мудрецов, участвуем в их спорах, переживаем за них в бытовых неурядицах и как бы становимся невольными соучастниками, соглядатаями событий, послуживших поводом и первопричиной их творческих взлётов.
Та же Цветаева еще в 1913 году, как бы хватаясь за улетавший в никуда день, вдруг ахнет: «Не презирайте "внешнего"! — напишет. — Цвет ваших глаз так же важен, как их выражение; обивка дивана — не менее слов, на нем сказанных. Записывайте точнее! Нет ничего не важного! Говорите о своей комнате: высока она или низка, и сколько в ней окон, и какие на них занавески, и есть ли ковер, и какие на нем цветы?..»
А до нее великий Боратынский, чей дом, к счастью, сохранился, неожиданно, но с тайной надеждой на нас, потомков, признается: «Мой дар убог, и голос мой не громок, // Но я живу, и на земле моё // Кому-нибудь любезно бытиё: // Его найдет далекий мой потомок... // И как нашел я друга в поколенье, // Читателя найду в потомстве я...»
Чудеса прогулок, радость открытий, неожиданных встреч с тем, чего уже нет, со звуками, красками, запахами старой Москвы. Увидеть на нынешней Пресне, как молодой еще Пушкин, верхом на гарцующей лошади, не раз и не два, а целых три года подъезжал к усадьбе статского советника Ушакова, ради старшей его дочери Кати, к которой сватался и которой именно здесь подарит ей браслет, ставший потом «тайной» для литературоведов. Ведь про этот утраченный ныне дом он напишет ей потом: «Привет вам тот, кто вас певал, // В те дни, как Пресненское поле // Еще забор не заграждал...»
Или – прикоснуться к тёплой стене еще сохранившегося дома в Ермолаевском переулке, где тот же Пушкин ровно двести лет назад оказался невольным соперником в любви к дочери сенатора и князя Урусова, красавицы Софьи, аж с самим императором, Николаем I-м, бывавшем здесь, и где поэта, из-за нее же, вызовет на дуэль другой поэт — родственник хозяев дома… Ведь это уже никогда не вычеркнешь из истории нашей литературы!
А вековые деревья в Милютинском переулке, которые в двух сохранившихся домах, может помнят и рождение, и фактическую смерть великого Серебряного века? В одном из них родился первый символист Валерий Броюсов, а в другом – напротив! – жили в 1930-х и были арестованы чекисты Ягода, Ежов и главный палач наших знаменитых поэтов и писателей Яков Агранов. А дом, где жила Нина Заречная, то есть, простите, — Лика Мизинова, героиня чеховской «Чайки»?
А двор, в который выбросился с седьмого этажа, друг Мандельштама, великий чтец, автор жанра «Театр одного актёра» — Владимир Яхонтов? А комната в Трубниковском, где ради любви Пастернак выпил залпом флакон йода и его отпаивала молоком его будущая и последняя жена Зинаида — эпизод, который почти целиком войдет в его закатный роман «Доктор Живаго»?
Ведь эти дома живы и к ним также можно, пробегая мимо, прикоснуться помнящей ладонью. Тут литература, как бы облачилась когда-то в камень, а камень памятных зданий невольно превращается для нас в Литературу с большой буквы...
Все эти адреса — и еще, как я сказал уже, свыше восьми тысяч других — которые я «собирал» едва ли не всю жизнь, перечислены мной с минимальным комментарием во втором томе этого издания — «Литературная Москва: вдоль и поперек». А в книге, которую вы держите в руках, рассказано лишь о трёх сотнях их, не только наиболее интересных, но и сохранившихся до наших дней, тех, кои я, специально для почитателей Литературы, выбрал лишь внутри Садового кольца. О многих из них ныне написаны даже книги, не говоря уже об энциклопедиях, специальных исследованиях, справочниках и путеводителях.
Именно потому я ограничился здесь лишь коротким своим комментарием: иногда приведением всего лишь цитаты классика «по теме», репликой, когда-то поразившей меня, литературным анекдотом, связанным с этим местом, нечаянной параллелью обитателя дома со знаменитым «литературным героем» или — знаменательной встречей, ярким событием, неизвестным фактом.
Разумеется, это личностный выбор «историй» об истории Литературы. Мои рассказы об упоминаемых здесь домах — это то, что в свое время, поразило лично меня, что изменило или, напротив, утвердило меня во мнении о том или ином литераторе, что заставило ворошить первоисточники и погружаться в труды исследователей.
В каких-то заметках о том или ином эпизоде из жизни московских домов, знакомство с моими текстами потребует и от читателя известной осведомленности, но в одном вы можете быть уверены — всё приведенное здесь правда. До буквы и — до кирпичика.
Есть в книге и два приложения: краткое перечисление адресов литературных музеев, всевозможных мемориальных квартир и домов писателей Москвы (Приложение № 1), а также — некий «именной список» адресов, по которым в разные годы жили наиболее знаменитые русские писатели, своеобразный персональный «адресатник» Тургенева, Тютчева, Бунина или Гумилева (Приложение № 2). Ведь не исключено, что кто-то из читателей, особенно специалистов, захочет просто «пройтись» по адресам любимого Блока, или не так давно ушедшей от нас Ахматовой.
Что касается перечня источников сведений, приведенных в книге, то автор решил отказаться от них в виду их многочисленности. Ибо помимо энциклопедий, указателей «Вся Москва» и справочников Союза писателей (за разные годы) многие приведенные здесь адреса были позаимствованы из десятков путеводителей и сотен биографических книг, записок, мемуаров и опубликованных переписок литераторов за четыре минувших века.
Ну и, наконец, последнее: автор выражает глубокую благодарность всем тем, кто помогал ему советом, подсказкой, информацией о том или ином адресе, а также — издательству АСТ, с 2008 г. публикующему мои книги о домах и домочадцах русской литературы в Москве, Петербурге и Париже.