О чем в СИЗО пытался сказать экс-губернатор Хабаровского края Сергей Фургал члену ОНК Марине Литвинович
28 марта Сергей Фургал рассказал о «колоссальном» психологическом давлении и угрозах со стороны следователей. Об этом сообщила посетившая его в СИЗО «Лефортово» член ОНК Марина Литвинович.
По словам Фургала, ежедневно ему дают время на ознакомление с материалами уголовного дела. Если он пытается заговорить с адвокатом, беседу прерывают. Следователь делает запись, что арестованный якобы не знакомится с делом.
«Фургал сказал нам, что хочет сделать заявление для СМИ о „том ужасе, который с ним происходит“. Но в этот момент сотрудник прерывает нашу беседу, и Фургала уводят. Уходя, он успевает крикнуть, чтобы мы попросили передать адвокатам, что он хочет встречи с журналистами», — добавила Литвинович.
1 апреля Марина Литвинович дала интервью "Новой газете", в котором рассказала о посещениях членами ОНК Фургала за всё время его заключения, о проблемах и давлении, с которыми он столкнулся.
Марина рассказала, что члены ОНК довольно часто посещают Сергея Фургала, потому что их с самого начала беспокоило, что его сразу начали ограничивать в переписке — в телеграммах и письмах. Все письма изымаются следователем: "В самом начале был такой момент: мы в первый раз подняли шум по этому поводу, и следователь ему передал буквально 5–6 телеграмм. Причем от незнакомых людей. А в другой раз Фургал сказал, что ему принесли почему-то его собственные письма. Он отправлял письма, прошло полтора месяца, и ему их вернули".
И за всё время был единственный раз, когда в день рождения Сергею Ивановичу разрешили два звонка родным. Тогда ему удалось поговорить со старшим сыном Антоном и бывшей супругой Ларисой Стародубовой.
Марина рассказала, что в «Лефортове» и в Кремлевском централе, который находится в "Матросской тишине", лишение переписки - это очень распространенная практика: "Но такое, скажем так, касается политических дел чаще всего, где следователь специально использует это как способ давления. Потому что в самом СИЗО обычно нет проблем, за редким-редким исключением. Основные проблемы создаются следователем: в первую очередь это лишение переписки. Второе — лишение звонков. Лишение права на свидания краткосрочные. Их отменяли, но потом они были. Еще есть способы, но это основной арсенал, который используют следователи, чтобы надавить на заключенных".
Однако с продуктовыми передачами, к счастью, всё обстоит хорошо. Когда Фургал только попал в СИЗО, жители Хабаровского края стали присылать ему огромное количество передач, а хабаровчане, живущие в Москве, приносили их напрямую в СИЗО. Их было так много, что Сергею Ивановичу пришлось их ограничить: "Тогда люди стали деньги ему слать — небольшую сумму, 27 рублей (по коду региона). Они посылали ему эти деньги, таким образом демонстрируя свою поддержку. Они отправляли все дружно по этой маленькой сумме, и сотрудники СИЗО нам даже жаловались, что бухгалтерия сходит с ума — каждую маленькую сумму надо отдельно оформить".
Сергей Иванович рассказывал членам ОНК, когда был в хорошем настроении, как готовит себе салаты, научился делать из одних и тех же продуктов разные. Освоил тюремную кулинарию.
Также Сергей Иванович говорил, что у него ухудшилось зрение. Марина Литвинович объяснила, что это одна из самых распространенных жалоб в СИЗО, так как освещение там не очень хорошее, искусственное: "Я почти не знаю ни одного человека, у которого бы не испортилось зрение в СИЗО. Сергей Иванович тоже обращал на это внимание, и его окулист осматривал по нашей просьбе, в частности".
Сергей Иванович по образованию врач, поэтому предпочитает своим здоровьем заниматься сам. Он говорил Марине, что к врачу почти не обращается, потому что сам примерно понимает, что с ним происходит.
Также у Сергея Фургала есть хроническое заболевание легких, о котором он не распространяется, поэтому ему требовалось МРТ. Адвокат Борис Кожемякин говорил, что это заболевание может быть смертельно опасно при заражении новой коронавирусной инфекцией.
Журналист спросил у Марины об угрозах со стороны следствия, о которых Сергей Фургал говорил еще в сентябре 2020 года: тогда, с его слов, грозились, что привлекут к уголовной ответственности его жену и дочь: "Это было впервые или он и прежде жаловался на давление?"
— Информация про угрозы со стороны следствия отчетливо прозвучала только недавно. Поскольку там запрещено такие вещи говорить, он даже не смог изложить, в чем проблема. Все последние месяцы Фургал полностью лишен всякой информации, всякой связи с внешним миром. Он находится будто в запечатанной банке и не знает, что происходит.
Также Сергей Иванович говорил членам ОНК, что уже много месяцев не имеет возможности со своими адвокатами пообщаться конфиденциально, чтобы выработать стратегию защиты и вообще обсудить уголовное дело, понять, как вести себя на суде: "При разговоре осужденного с адвокатами все время присутствует сотрудник СИЗО или следователь. Фургал лишен права на защиту".
На вопрос журналиста о том, как давно следователь приходит к Сергею Ивановичу ежедневно, 7 дней в неделю, для ознакомления с делом, о чем в последнее посещение Фургал успел рассказать ОНК, Марина Литвинович ответила: "Я так понимаю, пару недель это происходит — каждый день ознакомление. Он еще жаловался, что ему приносят тома вразбивку: сначала десятый том, потом 30-й, потом 86-й. Они идут не подряд, логику невозможно выстроить".
На вопрос журналиста, слышала ли Марина когда-нибудь прежде, чтобы следователь приходил каждый день, Литвинович ответила:
— Честно говоря, нет. Не слышала, чтобы прямо быстрее-быстрее старались (ознакомить с уголовным делом). Меня часто спрашивают, почему так гонят. Мое предположение: они не хотят ему дать возможность участвовать в выборах. Пока он не осужден, он имеет право участвовать — хоть в губернаторских выборах Хабаровского края, хоть в выборах депутатов Государственной думы. Уже в конце июня выборы будут объявлены. Пока Фургал не осужден, он имеет право выставлять свою кандидатуру.
Главный вопрос интервью касался того, что перед тем как встреча с ОНК была прервана, Фургал успел сказать, что хочет сделать заявление журналистам «о том ужасе», который с ним происходит.
Марина ответила, что не знает, хотел ли Сергей Фургал дать новую информацию: "Он ничего не успел сказать, его увели. При желании адвокаты могут это сделать, могут записать его заявление. У них такая возможность, в отличие от меня как члена ОНК, есть. Мы, например, не имеем права обмениваться никакими бумагами. Вернее, можем, но только через начальника СИЗО".
В конце беседы журналист спросил, собирается ли Марина к Сергею Ивановичу в ближайшее время (если, конечно, ее не исключат из ОНК).
— Да. Мы заходим к нему, когда приходим в «Лефортово». Мы ходим обычно по обращениям; если остается время, посещаем Сергея Фургала, Ивана Сафронова — тех, кого хорошо знаем, за кем следим.