У меня есть кот. Верещагин. Он хрустальный. Кто с этим сталкивался, поймет. И он трижды с того света выходец. Когда он был маленьким и совсем не мог ходить, все его развлечения и игры сводились к покусам и поцарапам хозяйской руки. И я во весь голос орала: «Больно! Больно!!!» И Верещага это запомнил. Теперь, когда он, лежа рядом, впивает мне в руку свои когти сильными, как у всякого спинальника, передними лапами, мне достаточно шепнуть: «Больно» И он убирает когти.
А где-то далеко живет баба Тамара. Ну, например, Тамара. Много их, таких баб. Можно и другое какое имя поставить. Она не калека, как Верещагин. Она богата родными, у нее есть внуки и даже жива мать. Судя по всему, и дом ее – полная чаша. Но ей не хватает чего-то еще.
Баба Тамара пьет человеческую боль. Каждый день она садится за комп и пишет что-то такое, что в далеких, далеких от нее людях вызывает боль. Конечно, она знает, что этим людям и без нее несладко, но тем слаще этот факт для нее! Баба Тамара понимает, что жертвы ее чудного сочинительства не молоды и не здоровы. Что у кого-то была попытка суицида, а кто-то может сдвинуть табуреточку. Баба Тамара знает, что люди, для которых она пишет, встают по утрам в отчаянье от того, что и сегодня, как раньше, кто-то будет издеваться над ними в сети, что в их адрес посыплются злобные насмешки, что каждый их шаг, каждая ошибка будут оплеваны и обгажены. Эти люди живут в страхе. Они живут в боли. Они глотают таблетки от давления и от сердца каждый день. Не такая уж баба Тамара дура, чтобы это не знать!
Где-то там далеко от нее маленькие люди вертятся в отчаянье, плачут в подушки и им БОЛЬНО.
Баба Тамара пьет человеческую боль. И эта боль заполняет пустоту в ее полной чаше. Ибо не каждая полная чаша полна.
И человеческая боль неявным сиянием лежит на клавиатуре, на лице и руках бабы Тамары. Чего не знает баба Тамара, так это того, что человеческая боль не отмывается.
Иной человек запьется до одури человеческой болью и сияет ей. Казалось бы – крысенок крысенком, а сияет. И люди говорят – у него харизма!..
Баба Тамара гладит своими сияющими руками внуков по головам и пачкает их человеческой болью. Но такие внуки ей только сильнее нравятся. Она здоровается с соседями, знакомыми, подружками, кого-то приобнимает и оставляет на каждом следы человеческой боли.
Нет, нет… Не слишком ли много она растратила этого сокровища вчера?! Снова и снова она садится за клавиатуру и пишет шедевры, которые рождают живительную для нее боль в тех несчастных, а ее почитателей, таких же вампирок, но поглупей, которые сами ничего убийственного написать неспособны, заставляют петь дифирамбы бабе Тамаре. Грязные, убогие дифирамбы, но баба Тамара непритязательна на сей счет. Еще бы им не петь, ведь они получают свою долю человеческой боли с баботамариных трудов!)
Какое все-таки счастье, что мне трижды удалось вытащить Верещагина с того света. Когда все во мне светится, скручивается и вопит от боли, я прижимаю Верещагу к себе и знаю, что на свете есть существа, которые при слове «больно» убирают когти.
