Виктор со своей бригадой оказался во дворе и познакомил меня со всеми членами бригады, среди них оказался и этот русский мужичок.
Ранее: Вокруг ребенка.
Для Томы купила коляску, но уже с трудом. Оказывается, была только партия, которую вмиг разобрали и мне тогда повезло взять с магазина одной из первых, пришлось прибегнуть к знакомству.
Эта коляска досталась мне коричневого цвета с красным капюшоном. А моя была красная с коричневым капюшоном. Но, чтобы угодить сестренке, я кузов от моей коляски переставила на новые колеса, капюшон оставила тот же, отчего коляска вообще вся осталась красной, а у меня коричневая. Но мне даже больше стала нравиться.
Вокруг стали гадать, как так оказалось, что я за несколько месяцев поменяла коляску, сначала много вариантов было вплоть до покупки новой, а потом остановились на том, что я все могу, даже перекрасить.
За коляской приехал муж сестренки, поворчал, что и в Ургенче много всяких колясок, а ей вот сдуру захотелось какую-то не такую, как у всех. У них к этому времени родилась девочка и с коляской я передала подарки для новорожденной, кое-что из вещей для кормящей мамы.
Моя маленькая ходила в ясли во дворе исполкома, а я уже там не работала, но забрав ребенка из яслей, задерживалась по просьбе бывшей начальницы в исполкоме на час-полтора, чтобы разгрести текущую почту, сказать кому и что с нею делать и решить другие срочные вопросы. Дома меня ждали девочки, которые уже самостоятельно приходили из садика, который построили рядом с нашим домом и куда я их уже перевела. Утром тоже они самостоятельно шли в садик, и я из своего окна могла видеть, что они зашли на его территорию.
Время шло, становилось уже тепло, и моя маленькая была в ползунках, которые сползали с неё, а, чтобы они не сползали, я нашила для неё что-то типа трусиков из шерстяной трикотажной ткани, украсив их вышивкой и аппликациями. Почти вся её одежда была расшита вышивкой, выполненной мной. На одних таких трусиках выложила аппликацию мышки из кусочка серого меха. Утром я одела её и сдала нянечке на руки.
Вечером прихожу, а персонал кто ржет, кто выговаривает, что предупреждать надо. Оказывается, что нянечка посадила её утром сразу в манеж и не заметила мышку на её трусах. Когда она обмочилась, то она автоматически сняла с неё мокрое и оставила его на пеленальном столике, а сама одевала ей сухое.
В это время зашла медсестра и стала верещать, увидев мышь. Прибежали другие сотрудники и стали сбивать её руками, чтобы убрать её со столика. Но она нахально остаётся на столике и никак не хочет убегать. Потом били веником, но она оставалась на месте, пока кто-то не решился встряхнуть трусики, тогда только и обнаружили, что это всего лишь аппликация.
Посмеялись и вывесили их сушиться во дворе на лавочке, мимо которой ни один родитель не пройдет. Сами время от времени выбегали на вопли мамаш, которые кричали, что там мышь зацепилась за детские трусики, а они потешались.
Перед родами я сшила одинаковые платья с вышивками себе и дочкам, а Маринке очень понравилось одно из них и очень просила меня сшить ей такое же, я согласилась, но с условием, что она для своего подберет другие цвета. У меня были зелено-жёлтые, а она выбрала сине-белый цвет. Она была такой довольной и счастливой, что я радовалась только поэтому. Приятно делать для таких людей что-то.
Она как-то раз просто пришла, и сказала, что решила уехать, её позвала подружка в Караганду. Я её отговаривала, но она уже всё решила, только сказала, что не может больше терпеть опеку матери, которая с нею совсем не считается и она просто обязана по её понятиям делать только то, что она сама скажет, а она жить хочет.
Тётя Диля действительно была очень сурова с дочерью, почему я не знала, а они не говорили. Маринку я всегда жалела и привечала, даже после её скандалов с матерью, особенно после них. Потом они мирились и всё повторялось.
Мне было немного страшно за неё, но она обещала писать. Письмо от неё пришло быстро, где она говорила, что в поезде у неё украли платье, которое я ей сшила и очень переживала по этому поводу.
Виктор уволился с ургенчской организации и снова дома, приехал без трудовой книжки, которую не получил сразу. Я почему-то не поверила, что трудовую ему не вернули. Спросила его не бросил ли он работу самостоятельно. Но он сказал, что нет. Сказали, чтобы пришел за трудовой через неделю. Через неделю поехал туда, но вернулся без трудовой и расчета. Я ему обещала устроить его на работу без документов, если я сама потом решу все вопросы с его расчетом и трудовой, а деньги заберу себе. Он согласился.
Я уже работала в тресте и устроила его без документов в одну из его организаций. Это тоже было в начале лета. А, когда только я поступила в трест, то в один день на прием к управляющему зашел молодой голубоглазый мужчина, довольно симпатичный и уставился на меня. Спрашиваю к кому, а он как будто только проснувшись спрашивает: - «А? Что?». Я смеюсь и повторяю вопрос. Он говорит, что у управляющему.
Спустя время, когда уже Виктор там работал, а мне надо было по делам треста зайти к руководителю этой организации, то Виктор со своей бригадой монтажников оказался во дворе и познакомил меня со всеми членами бригады, среди них оказался и этот русский мужичок.
Было еще два работника, про которых Виктор сказал, что это гагаузы и они живут в настоящее время в вагончике на территории этого ПМК. У одного жена и ребенок, которые живут в том же вагончике.
Я посочувствовала им, потому что ПМК находится в промышленной зоне и рядом нет жилых домов. Виктор стал часто пропадать у них и естественно снискал среди них ту же славу, что и среди наших знакомых. Его не уважали и над ним смеялись.
На работе в тресте, после нескольких бойкотов со стороны женщин по отношению ко мне, всё вошло в своё русло. Женщины поняли, что я не стану работать по-другому и смирились. Всё у меня было хорошо тут и в исполкоме, а дома Виктор всё добивался моего расположения и начинал уже зверствовать.
Где-то по пьяне застудил тройничный нерв на голове и его мучили дикие боли, особенно по ночам и он стал развлекаться, мучая меня, чтобы отвлечься от болей в голове. Для этого мог накинуть мне петлю на шею и стаскивать с кровати, протащить по комнате, требуя близости с ним, но «добровольно». Что было «добровольно» в его понятии трудно было судить.
В другую ночь он мог скалкой давить мне на живот или на шею, и всё это по несколько часов по ночам, когда я так хотела спать, что даже иногда желала, чтобы он просто нажал посильнее, чтобы всё прекратилось. Не знаю, как он бил меня, но за ушами у меня была треснута кожа, при том, что ни одного синяка на лице. Радовалась только, что дети этого не видят. Не раз возникало желание прибить его, но подумав, что будет с детьми отгоняла эту мысль. Отчаянье было страшное.
В милицию обращаться было бесполезно, я с начальником мириться не собиралась. Так было месяцев шесть, отдыхала только тогда, когда приезжали к нам фотографы. А там и Новый год пришёл. Виктор сказал, что на Новый год пригласил свою бригаду с ночевкой у нас. Я была только рада, при посторонних он не будет издеваться надо мной.
Далее: Развод будет.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи " История знакомства моих родителей" . За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.
Прошу выражать своё отношение к статьям лайками, оставлять комментарии и делиться с друзьями в соцсетях, буду Вам очень благодарна.