Сто лет назад в современном центре Казани располагался один из самых неблагополучных и криминальных районов –#марусовка
Именно сюда нити расследования приводили множество агентов сыскного управления, именно здесь обитали самые бедные студенты и нищие проститутки.
Основателем этого района был казанский мещанин, бывший сапожник Лупп Спиридонович Марусов.
Сначала он купил деревянный одноэтажный дом, который находился у подножия горы. Земля на горе пустовала и вскоре почти за бесценок была выкуплена Марусовым. На следующий год после приобретения дома и земли Лупп Спиридонович начал строительство большой группы домов, получивших впоследствии название Марусовка. К 1882 году было воздвигнуто до 30 различных строений, где размещалось около двух тысяч квартир, в которых в некоторые периоды ютилось до трех тысяч человек.
Казанцы считают, что именно здесь разворачивается действие пьесы Горького «На дне», так как Алексей Максимович Пешков, позднее известный как Максим Горький, жил в Марусовке с октября 1884-го по май 1885 года. Правда, звание прототипа описанной в пьесе ночлежки оспаривают и другие ночлежные доме, где "квартировал" Алексей Максимович. Был такой дом и в Ростове-на-Дону.
В 1891 году, странствуя по Руси в поисках работы, молодой Алёша Пешков устроился в Ростовский порт грузчиком. Жил в ночлежке недалеко от порта на ул. Донской, 67. Вечерами сюда собирались грузчики и «Алексей-политика", как его называли, читал им газеты, книжки, вёл разговоры о несправедливости, наблюдая за жизнью её обитателей.
Конечно, ночлежка из пьесы это обобщенный образ.
Но вот что неоспоримо, так это рождение 13 февраля 1873 года в одном из домов Марусовки всемирно известного певеца Федора Шаляпина. Его родители —крестьяне Вятской губернии Иван Яковлевич и Авдотья Михайловна Шаляпины, приехали в Казань на заработки. Работали много – Иван Шаляпин устроился писцом в земскую управу, жена подрабатывала прачкой.
В «Марусовке», на самом краю оврага находился доходный дом купца Лисицына, в котором поселились приехавшие на заработки крестьяне Вятской губернии Иван Яковлевич и Авдотья Михайловна Шаляпины. Работали много – Иван Шаляпин устроился писцом в земскую управу, жена подрабатывала прачкой.
Впрочем, в «Марусовке» Шаляпины прожили недолго - хозяева затеяли ремонт дома, «съезжавшего» на дно оврага, и семье пришлось переехать в село Ометьево, которое сейчас входит в городскую черту.
Сегодня на месте одного из самых злачных районов Казани возвышаются элитные дома, но, что самое удивительное, часть Марусовки сохранилась поныне.
Позволю себе привести воспоминания М. Горького о Марусовке из его книги "Мои университеты":
***
И вот я живу в странной, веселой трущобе — «Марусовке», вероятно, знакомой не одному поколению казанских студентов. Это был большой полуразрушенный дом на Рыбнорядской* улице, как будто завоеванный у владельцев его голодными студентами, проститутками и какими-то призраками людей, изживших себя.
Плетнев помещался в коридоре под лестницей на чердак, там стояла его койка, а в конце коридора у окна: стол, стул, и это — всё. Три двери выходили в коридор, за двумя жили проститутки, за третьей — чахоточный математик из семинаристов, длинный, тощий, почти страшный человек, обросший жесткой рыжеватой шерстью, едва прикрытый грязным тряпьем...
***
Плетнев работал в типографии ночным корректором газеты, зарабатывая одиннадцать копеек в ночь, и, если я не успевал заработать, мы жили, потребляя в сутки четыре фунта хлеба, на две копейки чая и на три сахара.
***
Плетнев и я спали на одной и той же койке, я — ночами, он — днем. Измятый бессонной ночью, с лицом еще более потемневшим и воспаленными глазами, он приходил рано утром, я тотчас бежал в трактир за кипятком, самовара у нас, конечно, не было. Потом, сидя у окна, мы пили чай с хлебом. Гурий рассказывал мне газетные новости, читал забавные стихи алкоголика-фельетониста Красное Домино и удивлял меня шутливым отношением к жизни...
***
После чая Плетнев ложился спать, а я уходил на поиски работы и возвращался домой поздно вечером, когда Гурию нужно было отправляться в типографию. Если я приносил хлеба, колбасы или вареной «требухи», мы делили добычу пополам, и он брал свою часть с собой.
Оставаясь один, я бродил по коридорам и закоулкам «Марусовки», присматриваясь, как живут новые для меня люди. Дом был очень набит ими и похож на муравьиную кучу. В нем стояли какие-то кислые, едкие запахи и всюду по углам прятались густые, враждебные людям тени.
С утра до поздней ночи он гудел; непрерывно трещали машины швеек, хористки оперетки пробовали голоса, басовито ворковал гаммы студент, громко декламировал спившийся, полубезумный актер, истерически орали похмелевшие проститутки, и — возникал у меня естественный, но неразрешимый вопрос:
«Зачем всё это?»
*Рыбнорядская ныне ул. Пушкина.
Ещё немного фотографий чудом сохранившейся Марусовки.
