Глава 1
Алюминиевая кастрюля со звоном ударилась о кафельный пол кухни. Матвей присел. Он мог бы её легко поймать, но почему-то не делал этого, а внимательно смотрел, как кастрюля 2 раза медленно прокрутилась и остановилась. Ещё секунду дно посудины мелко дрожало. Всё. Он прислушался. В комнате скрипнул диван. Проснулась. Он знал, что так и будет. Теперь можно выйти. Матвей встал, но не успел открыть дверь, как она уже стояла на кухне. Он сделал шаг и уткнулся лицом в мягкий пахнущий лекарствами и порошком её жёлтый халат... Мама... Мама
Матвей открыл глаза... Нашёл очки на раскрытой книге и быстро надел. 4 утра. Чёрт. Он одновременно ненавидел и обожал эти сны. В них он снова возвращался в детство, в их однокомнатную квартиру с деревянным полом в спальне. Отец тогда успел выложить плиткой кухню и ушёл... Совсем. Оставил маленького Матвея и свою больную жену. Оставил не потому что не любил, он просто не смог жить так дальше. Он не смог каждый день видеть свое бессилие, каждый день понимать, что ничего не сможет сделать. Отец нашёл единственный, как он думал, выход - уехать на заработки в Москву. И он хорошо устроился, вырос до главного энергетика какого-то завода по изготовлению пластиковых крышек для унитазов. Матвей знал, что отец часто присылает деньги, но он больше не приезжал и даже не звонил. Не приезжал до того самого дня, когда мама больше не вернулась из больницы и из школы мальчика забрала бабушка... папина мама... Она сухо сказала, что теперь он будет жить с ней, потому что "В нашей семье ни одного ребёнка в детском доме не воспитывалось и не будет. По крайней мере пока я жива." "жива": подумал тогда Матвей. "Вот ты жива, а мама- больше нет":подумал,но ничего не сказал. Он ничего не сказал и на похоронах и потом не разговаривал ещё несколько недель. Бабушка Тая, так её звали, уже собиралась отвести мальчика к психиатру и определить в спец школу, консультировалась по необходимым препаратам у невролога и делала отвар из семян огурца. А Матвей просто не хотел говорить, он решил, что разговаривая, может обидеть маму, ведь она больше никогда не заговорит. И он молчал.
Снова воспоминания накрыли его снежной лавиной. Спина покрылась мелкой испариной, а лицо наоборот горело огнём. Он встал и вышел на балкон. Внизу с шумом проезжали бессонные такси, не успевшие переобуть шиповки на летнюю резину. Уже наступил апрель, но по ночам ещё бывало подмораживало. Матвей переступил с ноги на ногу, кафельный пол балкона не приятно холодил ступни. Но он не зашёл внутрь. В углу стоял табурет с пепельницей. Закурить не получилось - оставленная с вечера сигарета отсырела и не прикуривалась, идти за новой в комнату не хотелось. Матвей сел на табурет и стал смотреть вниз на шоссе. Было уже почти светло и теперь стало видно, что кроме жёлто-белых такси на дороге много других автомобилей. Кто-то ехал уже, а кто-то ехал ещё. Самое время для таких поездок...Он посмотрел на часы, часовая стрелка медленно кралась к цифре 5. "всё рано уже больше не уснуть" как-бы говорила эта цифра.