#магреализм #апокалипсис
И будут они призваны на служение в Последний День. На великую битву в небесах, где Смерть восстанет против Жизни. И с каждого спросится по жизни его, каждому отмерится мерой жизни его. Будет вопль и стон на земле, и солнце и звезды падут с неба.
ПЕРЕЙТИ К ДРУГОМУ РАССКАЗУ >>>
КРЫЛЬЯ
Ненавижу быть мышью. Завтра мне стукнет двадцать один, я пойду в Комиссию и потребую признать меня Орлом. Попрошу. Умолять стану. Бухнусь на колени: орел я, орел, так и запишите в паспорт, ну разве вы не видите? Увидят, конечно.
На балконе на корточках: четвертый этаж, подо мной клумбы, надо мной тополя, за ними – школа. Неподвижный воздух лежит на макушке тяжелой плавкой ладонью. Небо мутно-синее, листья деревьев обвисли тряпочками. Родиться бы Орлом, как ты. Взлететь в это бензиново-сигаретное марево, которое у нас вместо воздуха, взмахнуть бы крыльями – и к тебе. Над кирпичными девятиэтажками, над школой и проспектом, над памятником богине победы, прозванном «Цыпленок на вертеле», и дальше, дальше…
- Кузя! Ты что там, бляха, спишь? КУЗЯ!
Здравствуй, папочка.
Папа в глубине квартиры шваркает дверью, и где-то в центре в ответ бьет в набат гром. Бам-м-м. Бам-м-м.
***
Мелочь в садике, мама на работе, папа «занят». Обливаясь потом, топаю за сестрой. Заберу мелочь – и мы встретимся с тобой у метро, в рюкзаке конспект, который я тебе обещал.
Длинный двухэтажный дом вдоль дороги, стершиеся бетонные ступени, на огороженной площадке – мельтешение цветных панамок. Мелочь в песочнице, роет тоннель в центр земли. Небо гудит потревоженным колоколом. Бам-бом-бам. И, главное, ни облачка.
БАМ. Теперь гудит и шатается земля, деревья, качели, беседки, воспитательница-моль приседает, зажимает уши руками, карапузы оглядываются, разинув рты. БОМ. Я сосредоточен на мелочи как снайпер – на цели. Я ничего не слышу, у меня заложило уши. Я ничего не вижу, кроме голубой панамки и двух рыжеватых хвостиков. БАМ. Кто-то колотит в землю: планета плоская, планета – гонг в руках Всевышнего, и настала пора взять колотушку и… БОМ. Я падаю на асфальт, перекатываюсь на живот и ползу, а подо мной качается, будто палуба, тротуар.
БОМБАМБОМБАМБОМБАМ – все быстрее, быстрее, где же Мелочь, дети мечутся, калитка распахнулась, воспиталка верещит, стоя на коленях, дура. Поднимаюсь на четвереньки, потом – в полный рост, набат заткнулся. Темнеет, но не синевой вечера, а кровавой ржавчиной сгущается воздух, я нахожу Мелочь, сгребаю в охапку.
- Кузя, этя фто быво? Кузя? Этя фто?
- Не знаю, Мелочь, землетрясение . Видишь, все уже. Вытрем сопли. Цела? Галина Романовна. Галина Романовна! Галина, блядь, Романовна, успокойте детей!
На жалкую сорокалетнюю тетку мой вопль действует. Все мыши такие: им надо, чтобы кто-то командовал. Мне не надо. Мне надо к метро, вверх по улице, ты меня ждешь. Но мы почти бежим, волоку сперва Мелочь за руку, потом сажаю на плечи. У подземного перехода толпа. Мобильник не работает.
- Тоннели завалило.
- Поезда посталкивались.
- Там кровавое месиво, кровавое месиво!
- Кузя, я пить хотю!
Толчею копошащихся мышей прорезает сержант-Орел. Бледный, совсем молодой, но разворот плеч, но задница, обтянутая форменными брюками…
- Граждане, нет оснований для паники. Расступитесь. Скоро на месте будут спасатели.
На верхней губе у сержанта – бисер пота.
- Кузя, я пить хотю!!!
- Да потерпи ты.
Я соображаю быстро, быстрее всех на курсе, кроме тебя. Ты под землей. не успел выйти, иначе бы мы встретились. Я готов голыми руками, сдирая ногти, копать осыпавшийся грунт, но Мелочь принимается хныкать…
…сержант охает, сгибается пополам, рвет пуговицы на рубашке, вертится вокруг своей оси, и я вижу, как под черной тканью бугрится, шевелится…
Рубашка отброшена в сторону, а из худых мальчишеских лопаток с хрустом продираются крылья. Серые перья вымазаны кровью, но ничего прекраснее этой сутулой спины с камушками позвоночника я не видел. Залюбовавшись, не сразу понимаю, но рядом бормочут:
- И будут они призваны на служение в Последний День.
Сержант расправляет крылья и взмывает в красное небо, лишенное солнца.
📍продолжение под иллюстрацией
Тут и там, с балконов и улиц, с детских площадок взлетают в небо Орлы. Воздух недвижен и неподвижна земля, я бегу с Мелочью на руках, панамка упала, и я шепчу в макушку:
- Потерпи. Не бойся. Скоро дом. Не бойся.
И будут они призваны на служение в Последний День. На великую битву в небесах, где Смерть восстанет против Жизни. И с каждого спросится по жизни его, каждому отмерится мерой жизни его. Будет вопль и стон на земле, и солнце и звезды падут с неба.
- Я не боюсь, я бойсяя, - рассудительно говорит Мелочь. – Кузя, а патиму дядя уетев?
- Потому. Что. Он. Орел.
- А ты уетишь? А мама? А папа? Кузя, я хотю уететь! И пить.
- Не. Улечу. Крыльев. Нет.
Только ответив Мелочи, принимаюсь плакать. Слезы бегут по лицу, я бегу домой, дыхание сбивается, нос заложен. Нет у меня крыльев и не будет. Мне завтра двадцать один, но настанет ли завтра? А если и настанет – вот же, я не призван.
- Никуда ты не пойдешь! – орет папочка. – Никуда, слышишь? Все сидим дома, ждем маму!
- Па, - отвечаю, - ты Орлов видел? Ты Писание читал? Ты выводы сделал?
- Телевизор заработает, нам все объяснят. Нечего тут мистику разводить. Связи нет, ты куда, бляха?!? Без тебя не обойдутся, что ли??!
Я целую Мелочь и выбегаю обратно. Перед глазами – ты, ты, мой крылатый, мой единственный, бьющийся о бетонный свод станции и ломающий крылья.
****************
#фантастика #катастрофа #конец света #любовь #избранные #спасение #общество #общественное мнение
****************
Мы разбираем завал . Пусть главная битва идет там, в невидимых далях, наш бой – на земле.
- Ты! – ору я пузатому мужику, мокрому от жары. – Нам нужен рычаг! Да мне похуй, откуда ты его достанешь, хоть высрешь, вон из ограды выломай!
Он слушается, они все слушаются: мышам нужен командир. Я сдираю майку, рву на полосы, помогая себе зубами. Небо цвета кровавой корки висит над нами, бросает на лица красный отсвет. Пожилая женщина валится кулём, бледная даже сквозь бетонную пыль.
- Есть тут врач?
Но врача нет. Проспект замер, я все жду мигалок, сирен, жду, когда очнутся висящие на фонарных столбах репродукторы. Сохраняйте спокойствие, граждане, помощь в пути. Тишина. Оплеухой привожу в чувство моего ровесника, зашедшегося в визгливой истерике. Копай, сволочь, копай. Кто у тебя там? Мама? Так копай.
Давно должно стемнеть, но нет солнца больше, нет дня и ночи. Есть только мыши, роющие нору, мыши. И твои белоснежные крылья, ломающиеся о потолок. Ты полетишь, птица, обещаю я, полетишь. Твое место – в первом ряду, среди настоящих бойцов, а я здесь, я уж как-нибудь здесь.
Ты полетишь. Из тоннеля сочится дым, воняет горелым пластиком. Где-то там, внизу, бушует пожар, где-то там, наверху, бушует последняя битва.
Я так и не сказал тебе: я люблю тебя . Я никому не сказал, кажется, даже себе. Я люблю тебя. Какой же из меня Орел, если даже этого я не смог, побоялся брезгливого отказа, побоялся косых взглядов: ааа, ты из этих извращенцев…
Я люблю тебя. А эта тетка любит свою дочь, а тот вон мальчишка любит свою подругу. Всевышний, ты не дал нам крылья, но рук у тебя, кроме наших мышиных лапок, нет сейчас.
- Куда, сучий выблядок?!? СТОЯТЬ! Нам нужны каждые руки, да похуй мне, что ты устал, все устали!
Дядька в три раза старше трясется под моим взглядом.
- Мы их вытащим, вы слышите, вытащим!
Спина у меня чешется и горит, будто на нее плеснули кипятком. Будто некто режет и рвет кожу и мясо, выворачивает наизнанку кости. Но я расширяю лаз, остатками майки обматываю лицо – принесите кто-то воды, магазин за углом, да какие, нахуй, деньги, вот ты, ты, усатый, притащи воды.
- Т-ты… Парень, у т-тебя крылья!
Да плевать мне на крылья . Не нужны мне сейчас крылья, заберите у меня крылья. Я буду мышью, я останусь мышью, потому что там, внизу, люди , и кто-то должен их вытащить. Не важно, орлы или мыши. Там люди.
СПАСИБО!
ПЕРЕЙТИ К ДРУГОМУ РАССКАЗУ >>>