Читать с начала - Часть 1
Который день Сергей не находил себе места, будто вернулась жизнь в ту точку, в которой окатило его девичьим предательством. Как же так случилось, что столько времени он провёл вместе с Люсей и Максимом, но так и не понял, что именно эта девушка написала ему то письмо? Почему он не обращал внимания на то, как обращались к ней ученики, называя не привычным для него именем Люся, а по имени отчеству - Людмилой Васильевной? Как забылась подпись на том письме - Людмила?
А тут в субботу увидел Люсю, разговаривавшую у магазина с Ленкой, бывшей его невестой, ставшей теперь женой Валерки Черёмушкина, и словно прозрел.
Она!
Она написала письмо, в котором просила простить свою подругу, не держать зла и верить в будущее счастье. Письмо, разрушившее его мечты, но, как ни странно, подарившее успокоение, в котором на место мучивших сомнений пришли тоска и разочарование.
И теперь, открыв для себя, что Люся и есть та самая Людмила, Сергей почувствовал, будто его снова предали. Вот она почему везде его с собой зовёт! Из жалости. Не задумывавшийся прежде о том, почему и он сам бежит за ней по первому зову, Сергей только сейчас понял, как глубоко в сердце запала ему молодая учительница.
И к терзаниям его добавилось чувство вины перед Максимом.
...
Если кто когда в Сидорово и видал бабу Зину так ходко бегущую по центральной улице, так тому уж лет пятнадцать, как минуло, все и позабыли.
- Николавна, пожар чоль? - крикнула с гряд одна соседка.
- Николавна, помирает кто? Дак ить медичка в городе, на учёбе! - крикнула другая.
Ото всех отмахнулась баба Зина, экономя силы, чтобы хватило до крылечка Калугиных, да ещё и обратно бы.
Упыханная, влетела она в заулок врагов своих теперешних и заозиралась - нет ли кого на огороде. Уж больно ей не терпелось да на всю-то улицу ославить их сыночка-охальника! Свою невесту прозевал, за чужой позарилсы!
Эх, просчиталась баба Зина, день-то рабочий, и сидела в дому, от пёкла пряталась, только бабка Матрёна, с которой баба Зина всю войну бок о бок в колхозе отработала, кусок хлеба, что говорят, делила - как тут? Не покричишь уж шибко. И, охолонувшись с разбегу, ради приличий завела баба Зина разговор издалёка - как здоровье, как хозяйство, как внучатки, а тут аккурат и пришлось:
- Ты, Матрёна, внуку-то своему, Сергею, скажи: не дело это, чужих невест отбивать. Мой Максимка с Люсей с разочка жениться решили, девка домой в отпуск съездит, с родителям поговорит, свадьбу сладим.
Удивлённая, бабка Матрёна собрала морщинистые ладошки в одну горсть на груди и замерла, не зная, что ответить.
- Да что ты, Зина, говоришь-то этакоё? У яво и в мысляф нетуть!
- А вот он явитсы, ты у яво и поспрошай, чаво в мысляф еся, а чаво нетути. - Подытожила, обессилев, баба Зина, и, поклонившись на иконку за матрёниной спиной, вышла.
...
Набегавшись по деревне, да на нервах, слегла баба Зина к вечеру в кровать, но даже будто и рада была - не придётсы страданьё играть. Как пришёл Максимка-то с работы, и завела баба Зина спертаклю:
- Помру я, кажется, Максимушка.
- Да что ты, бабушка? - Встрепенулся испуганный внук и подсел к ней на койку.
- А... - махнула баба Зина невысоко рукой - ...пожила, чо жо! Об одном горюю, уж больно хотела на вашу с Люсенькой свадьбу поглядеть.
- Бабушка... - начал, было, Максим, но у бабы Зины своя программа была.
- Погоди, милой, не перебивай бабушку. Ты, знаешь-ко, возьми вона чемоданчик твой, я туда вещичек собрала на перво время. Немного. - Остановила она пытавшегося с сызнова возразить внука. - Не по кой ляд тебе много-то, вота рядом всё, чево надо - зайдёшь. А Люся девка ладная, я наскрозь вижу, с ёю не пропадёшь!
- Да как же я, бабушка, к ней вот эдак приду-то? Сразу с чемоданом. Мы и не решали с ней ничего. Нет, я так не могу.
- А ты и реши! Батюшки, а кому ишо решать-то, как не мужику? Внучек, да разе ж девка чего решит? Мы с ёй говорили тут на днях, мечтает она о свадьбе-то!
А чего? Малёхонько не приврала, открестилась про себя баба Зина - разговор-то был, какое Люся платье на свадьбу хотела бы, длинное, как положено, али по новой моде - коротёхонькое? Ответила, что длинное, стало быть, мечтает о свадьбе, не мечтала - так и сказала бы, какая, мол, свадьба, баба Зина?!
- Давай, давай, внучек, бери чемодан и иди! Дай бабке во спокое помереть. - И как под заказ слеза-то выкатилась и застряла в тесной морщинке на щеке, не капнув на подушку, а за нею вторая, третья, и уж кап, кап - как парню выдержать бабушкино страдание?
...
Той порой у Калугиных бабка Матрёна, выступив на семейном совете, молчаливо качалась на лавке, кажется, в той же позе, в которой оставила её баба Зина.
Сергей тоже молчал, чувствуя вину, хоть и выпытывала мать, что да как.
Ух, и закрутила баба Зина чехарду!
Не школьники Сергей, Максим да Люся, ужели сами не разберутся кому с кем парой ходить? Именно так рассуждал про себя отец Сергея.
- Я, сын, одного понять не могу. Если люба тебе учительница, да отказала, то не по кой леший за ею и ходить. Гордость иметь надо. А ежели виды какие есть, то чего ты, как дитё бессловесное, ступай к ей. Чай, не укусит. Ну, откажет, да ведь жизнь не сахар, тебе ли, сынок, не знать? Или Николавна за вас решать будет?
Встретился Сергей глазами с отцом, и решительно встал.
...
- Максим? - Удивилась Люся, увидев на крылечке ожидавшего её паренька. - С чемоданом? Не пойму, тебя баба Зина из дому выгнала, что ли?
Люся звонко рассмеялась, и Максим облегчённо выдохнул. Уж так много он надумал себе, пока ждал соседку, что и забыл, как с ней легко.
- Да вот отправила меня бабушка к тебе жениться!
- Жениться? На мне? Наконец-то! А то я всё жду, когда Максимка жениться придёт!
Раскатился в светлом вечере хохот Люси да Максима, хлопнула дверь, и разулыбалась, услыхав, за стенкой баба Зина в койке, счастливая. Всё по-ейному сладилося, всё по-ейному!
...
На одном дыхании добежал Сергей до люсиного крылечка, не минуты не замедлив, вбежал, распахнул двери, протопал в сенях, а у двери в избу застыл, как перед последним препятствием, перед которым ещё можно было отступить. Постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл.
За столом, под куцой лампочкой, сидели против друг дружки Люся и Максим. Между ними в блюдце рыжели печенюшки, и, надкусив одну из них, Люся радостно поприветствовала гостя:
- Сергей! Проходи!
- Да нет... - замялся, было, Сергей, но, вдруг решился. - Я зашёл, Люся, тебя в кино пригласить. - И тут взгляд его упал на чемодан, стоявший у ног Максима. - Что ж...
Рухнуло сердце. Опоздал!
Вышел на улицу, омахнуло горячие щёки росяным воздухом, пошёл к калитке. Тихо на улице, слышно, как трава шелестит под подошвами.
И в тишине этой застучали каблуки по дощатому полу, пронеслось над сидоровскими крышами люсино:
- Серёжаааааа!
.
.
.
...
- Не ходи к той, к которой идёшь. Не твоя она теперь. - Тараторила цыганка, догоняя уходящего солдатика. - Счастлив с другой будешь. И имя её знаешь, но полюбишь под другим.
И хоть не слушал её Сергей, а от судьбы-то не уйдёшь...
.
.