Когда очередной «навальный» поведет ваших детей на уличные протесты, детки должны быть одеты в белые рубашки. На белом лучше видна кровь. Были бы детки, а кровь будет. Она нужна для отключения вашего разума и игры на ваших эмоциях
Ельцинский указ от 20 августа 1994 г. № 1714 гласит: установить праздник — День Государственного флага Российской Федерации и отмечать его 22 августа. О существовании такого праздника в России знают помнят не более 4% людей. О том, что его учреждение привязано к трехлетию «победы» над ГКЧП в 1991 г., знают еще меньше. Но мало кто знает, что когда Ельцин во время «путча» в августе 1991 г. стоял на бронетранспортере с триколором в руках, это был флаг, сшитый в Литве.
Об этом в интервью изданию «Экспресс-неделя» в июне 2012 г. поведал Аудрюс Буткявичюс, который в 1990-1991 гг. руководил департаментом обороны «независимой» Литвы. Он тогда послал в Москву «тысячу человек из Вильнюса… с российскими триколорами. Мы их сшили практически за одну ночь. Поехал целый поезд наших людей… Мы сшили российские флаги, понимая, что россиянам будет трудно сделать это быстро, а у нас все было наготове. И мы не медлили: посылали своих знающих, как надо действовать, людей. Ведь у нас был старый опыт поджигания пожара в бывшем СССР. Еще в 1988-1989 гг. я выпускал в Каунасе чеченские газеты, плакаты и литературу для азербайджанцев и отправлял их в Чечню, Нахичевань» .
Он вообще словоохотлив, этот Буткявичюс. Без откровений как ему убедить весь мир, что это именно он уничтожил Советский Союз, что это именно он переиграл мудрого главу КГБ СССР Владимира Крючкова в 1991 г., что именно он отключил у масс рациональное сознание, что это именно он дал вам государственные символы. Но… беда в том, читатель, что он прав. Все это он сделал в свои 30 лет. А в 32 года именно ему Советская Армия сдавала военные объекты в Литве, покидая Прибалтику.
В мартовском интервью 2011 г. порталу Lietuvos Rytas Буткявичус описывает чувство благодарности Богу, нахлынувшее на него, нерелигиозного человека, когда Ельцин назначил руководителем Госкомитета РСФСР по оборонным вопросам Павла Грачева, перешедшего на сторону Ельцина в дни ГКЧП 1991 г. То есть в дни, репетицией которых было 13 января 1991 г. в Вильнюсе. Дни, когда боевики Буткявичюса даровали вам «российский триколор». Говоря о своей группе в литовском руководстве, Буткявичюс сообщает, что именно им удалось предложить Ельцину «П. Грачеваса» . Грачев не был чужим в Литве, здесь были его старые друзья-сослуживцы, с которыми он начинал свою офицерскую карьеру в 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии в Каунасе.
К декабрю 1993 г. последний советский солдат вернулся из Литвы на Родину, готовившуюся к принятию новой, антисоветской конституции. Буткявичюс ликовал: это он прекратил существование основанного Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем Ялтинско-Потсдамского мира!
«У Бога нет рук, кроме твоих», — вспоминал Буткявичюс.
Оранжевое чудовище
В минувшем декабре А. Буткявичюсу исполнилось только 60 лет. Возраст расцвета не только для политика, но и для ученого. С юности его интересовало, как устроено ваше сознание, что рождает ваши эмоции, как вы страдаете и как ликуете. После школы он получил медицинское психиатрическое образование и уже в студенческие годы начал работать в лаборатории психологических и социологических исследований Каунасского кардиологического института. Ведь так интересно, что заставляет учащенно биться ваше сердце.
Все указывает на то, что еще в советские годы, служа в очень специфической лаборатории, Буткявичюс познакомился с разработками американца Джина Шарпа по организации государственных переворотов путем манипулирования массовым сознанием. Галине Сапожниковой, о которой говорилось в 5-ой части настоящей статьи («Томская НЕДЕЛЯ» № 11 от 12.03.2021), в марте 2012 г. удалось взять у Буткявичюса интервью, которое было опубликовано в «Комсомольской правде».
Буткявичюс: «Двадцать с лишним лет назад, когда Литва боролась за независимость, мы использовали очень много техник, которые Шарп описал в своих книгах. Но это были не только ему известные техники. Ими пользовались люди еще в XIX веке. Просто Шарп их объединил и создал стройную теорию, настоящую стратегию психологической войны, в которой гражданское неповиновение использовалось как главное оружие. Будучи по образованию врачом-психотерапевтом, я понимал, насколько серьезно можно использовать его идею о том, что власть полностью зависит от населения и что, если люди перестают повиноваться, вся сила власти исчезает» .
В этом интервью Буткявичюс критически оценивал потенциал антипутинских протестов в 2011 и в 2012 гг.: «…то, что ребята сейчас безмозгло пользуются этими его 198 методами независимо от ситуации, проблема не Шарпа. Это проблема в мозгах. Сами судите: в 1989-м какие-то бедные литовцы с эстонцами и латышами смогли позволить себе встать в балтийскую цепь длиной 700 км. А русские одолели только Садовое кольцо. Хоть от Москвы до Владивостока встали бы, что ли...» .
Понимая, с кем разговаривает, Сапожникова в 2012 г задала вопрос: решится ли российская оппозиция на пускание малой крови, чтобы вызвать у народа эмоции, которые будут направлены против власти? Буткявичюс авторитетно оценил: «Насколько я понимаю ваших оппозиционеров, они на это не способны (если не существует какая-то третья сила, которая специально готовится для таких действий)» .
В 2020 г. Буткявичюс в интервью российской «Новой газете» указал на источники своей информированности в 1990-1991 гг., пояснив, что инструкции получал «…из института Эйнштейна в США, руководимого профессором Джином Шарпом. Этот институт как раз занимался такими разработками… Кроме того, у меня были свои мысли на этот счет… Главный ресурс власти — это доверие масс. И если обладающие властью наносят удар по этому главному ресурсу, то они теряют власть. Чтобы этого не произошло, используют акции неповиновения… Я соединил тогда разработки института и свои мысли, и мы создали структуру, которая могла бы привлечь и поднять гражданское население в том случае, если против Литвы будет использована сила» .
Для наглядности Буткявичюс приводит пример: «Компартия Литвы объявляет Дом печати своей собственностью. Они посылают на охрану этого здания своих людей, а я — своих. Но так как их людей мало, они прибегают к помощи внутренних войск, а я собираю мирных граждан без кастетов, палок, без заточек... Только флаги, скажем, и цветы. Представляете: приезжают здоровые и вооруженные 18-летние парни — солдаты, а перед ними в цепи бабушки, дедушки, женщины, которые говорят: «Сыночки, уходите с Богом, это наш Дом печати». И люди, говорящие это, к тому же еще и русские... Русские и поляки, проживавшие в республике, приглашались нами специально, потому что мы хотели показать всем, что мы не собираемся превратить нашу борьбу в националистическое движение, а хотим бороться за независимость на равных правах вместе со всеми, кто проживает в республике. Вместе с русским, поляками и другими» .
На вопрос «Новой газеты», а как вела себя в то лето Москва, Буткявичюс подтвердил свою полную информированность о московских приготовлениях: знал, когда прибудут Ачалов, Варенников, Овчаров, когда приземлятся псковские десантники... И пояснил, что временные рамки той или иной акции сторонников сохранения Литвы в СССР «…определялись характером внутренних взаимоотношений различных политических сил в Москве, разногласиями между ними. Это был сам Горбачев, люди вокруг него, а также и другие команды, которые «играли» в Москве. Все они имели свои интересы и цели. Мне известно, что многие политические группы в союзной столице были заинтересованы в распаде империи. Только таким путем они могли прийти к власти» .
Последовал риторический вопрос корреспондента «Новой газеты»: не логичнее тогда было бы отпустить Литву и другие страны Балтии «на вольные хлеба», а не удерживать в орбите Союза? Буткявичюс ответил: «Да, собственно, так и было. Иногда мне казалось, что я ломлюсь в открытую дверь… Я вам расскажу о своих переговорах в Генштабе в сентябре 1990 г. с генералом Моисеевым. Он тогда был начальником Генштаба и моим партнером по переговорам. Так вот, он просто дал мне понять, что мы ломимся в открытую дверь. У них в штабе, по его словам, уже тогда были готовые документы на случай отделения Прибалтики, и они уже обсуждали статус военных баз в Литве. А ведь это было в 1990 г., когда по советским законам Литва еще являлась частью Союза… Политиканы в Москве еще кричали о едином союзном пространстве, а военные уже понимали, что Литва уйдет, и пытались смягчить худший вариант. В Политбюро это тоже понимали и думали о том, как лучше, с меньшими потерями использовать создавшуюся ситуацию. Вся игра была не в Литве, а в Москве. Именно здесь планировалось, когда, где и что предпринять» .
О том, как литовские сепаратисты понимали планы Москвы, Буткявичюс сообщает: «Было понятно, что прямого ввода войск без повода не будет. Сначала спровоцируют стычки между так называемыми сепаратистами-националистами и сторонниками Союза… и затем только, расценив это как массовые беспорядки, они введут войска для поддержания конституционного порядка» .
Переходя к событиям января 1991 г., Буткявичюс сообщает, что был информирован о планах Москвы использовать группу «антисепаратистов», которая должна ворваться в «парламент» с тем, чтобы показать миру через зарубежные СМИ недовольство народа Литвы действиями сепаратистских властей. При этом он сообщает, что под будущую телевизионную картинку само КГБ собрало в Вильнюсе множество зарубежных корреспондентов. Недовольство населения Москва планировала сделать поводом для введения прямого президентского правления Горбачева в Литве. Отметим, что это совпадает с оценками Овчинского и Кургиняна, о которых упоминалось в 5-ой части статьи.
Чтобы не допустить прорыва в «парламент», боевики Буткявичюса перекрыли проходы в здание. В итоге, когда началась провокация, так называемые недовольные властями массы (около четырех тысяч человек) хозяйничали снаружи здания, но не могли проникнуть внутрь. Буткявичюс: «…этот инцидент тем не менее был использован для переброски [Москвой] дополнительного воинского контингента, и план начал реализовываться. Мы понимали, что до реальных событий остаются считанные часы, так как получили данные о том, как они представляют себе дальнейшие развитие ситуации. В Вильнюсе полно иностранных журналистов, никому неясно, что происходит. Мы говорим одно, противная сторона — другое. Они говорят, что народ недоволен, мы говорим, что это работа спецслужб, потому что четыре тысячи человек — это еще не народ. Все ждут развития. Я знаю, что они сначала опять пошлют этих ребят — рабочих с военных заводов и коммунистов, чтобы теперь уже не только у здания парламента, но и у здания правительства, и у телевизионной башни организовать более мощную стычку, а за ними пойдут войска для урегулирования беспорядков» .
Далее Буткявичюс указывает на «ошибки» в сценарии Москвы по освещению событий телевидением: «Они слишком рано начали показывать военную технику и стрелять. И на этом проиграли, навредили сами себе. Всем стало ясно, что это не стычки между гражданскими лицами, а чисто военная операция, управляемая из Москвы» . Читатель, если Буткявичюс достоверно рассказывает хронологию событий, то реши сам, допускало ли союзное руководство ошибки или подыгрывало литовским сепаратистам и информировало их о своих планах.
В этом же интервью Буткявичюса имеются подтверждения того, что как «странности» фрагментарно отражено в иных источниках. Буткявичюс: «…местные солдаты из военного городка на подмогу «Альфе» не явились, так как командовавший ими полковник Усхобчик отказался выполнять приказ Центра. Его отстранили от командования, заменив Овчаровым, который собрал псковский ОМОН и находившихся в городе местных военных, но время было потеряно. К тому же у них сломалась аппаратура секретной связи, и они вынуждены были перейти на открытую, поэтому мы не только слышали все их переговоры, но и вмешивались в них, дезориентируя их действия ».
Еще более показательной является другая «странность», о которой сообщает сам Буткявичюс, фактически признавая, что литовским сепаратистам была предоставлена возможность работать в местах заключения преступников, что подразумевает и связь с криминальными авторитетами, и содействие тех, кто должен изолировать заключенных от внешнего мира. Буткявичюс: «Внутренние войска, находившиеся на территории республики, мы нейтрализовали работой среди заключенных, которые поднимали бунты и этим связывали части МВД» .
Чему удивляться, если Буткявичюс прямо признает: «У нас были все эти директивы, которые шли от Горбачева, Пуго, Крючкова и Язова, и уже после событий, когда приехала прокуратура и стала вести расследование, мы их все предъявили, и стало ясно, что и по чьим указаниям происходило. И тогда генеральная прокуратура сразу прикрыла дело…» .
Это было потом, а 13 января Буткявичюс имел возможность вслушиваться в свои новые эмоции, когда смог «перехватить» у Москвы подачу информации на мировом телевидении по поводу ночной стрельбы у телецентра. Стрельбы боевиками, которых организовал Буткявичюс, и которых подготовил американский ветеран Эндрю Эйве, инструктор по подготовке партизанских отрядов. Беспорядочной стрельбы по толпе, в которой находились родители самого Буткявичюса, о чем он знал! Какие, однако, эмоции, в которых так любопытно покопаться любознательному молодому человеку, в руках которого оказались судьбы страны.
В 2000 г. многословный Буткявичюс дал несколько интервью литовскому русскоязычному изданию «Обзор», в которых прямо признал, что планировал жертвы именно среди сторонников независимости Литвы. Внимательно вчитайтесь в следующий диалог.
Корреспондент: Жертвы январских событий Вы планировали?
Буткявичюс: Да.
Корреспондент: То есть Вы сознательно шли на эти жертвы?
Буткявичюс: Да.
Корреспондент: И Вы не чувствовали угрызений совести ну... за то, что Вы людей в общем-то подставили?
Буткявичюс: Чувствовал. Но и мои родители тоже там были. Я не имел никакой личной гарантии. Вот это единственное мое оправдание. Там стояли мои папа и мама… Я не могу оправдать себя перед родными погибших. Но перед историей — да. Я могу сказать другое — эти жертвы нанесли такой сильный удар по двум главным столпам советской власти — по армии и по КГБ — произошла их компрометация. Я прямо скажу — да, я планировал это. Я работал долгое время с институтом Эйнштейна, с профессором Джином Шарпом, который занимался, что называется, гражданской обороной. Или психологической войной. Да, и я планировал, как поставить советскую армию в очень неудобную психологическую позицию, чтобы любой офицер стал стыдиться того, что он там находится. Это была психологическая война. В этом конфликте мы не могли выиграть, употребляя силу. Это было ясно. И я старался перетянуть конфликт на другую фазу — на фазу психологической стычки. Я выиграл. Я могу сказать «я», потому что планы ненасильственной обороны были разработаны задолго до январских событий. И это лежало на мне как на человеке, со студенческих лет занимавшемся психологией. В том числе и психологической войной, как дисциплиной .
Уже в самом первом интервью «Обзору» Буткявичюс говорит о роли Ельцина и его окружения в событиях: «Я знал, что они делают, знал, какая у них игра… Я знал, что выход Литвы из состава Союза в их планах, для меня не было какого-то недопонимания, что тут происходит. Они играли очень ясно, я имею в виду группировку вокруг Ельцина, шло все это брожение, и просто я знал, что нельзя допустить, чтобы нас раздавили. Так и шла игра. Вы все это напишите. Мне надоело политиканство, я хочу очень прямо сказать, что было сделано. Я не хочу что-то скрывать» .
Среди сотен публикаций во всесоюзной и всероссийской прессе, поддерживающих нападки на Горбачева, правительство, армию и правоохранительные органы СССР, хотелось бы выделить две, с которыми ознакомить читателя. Это официальные публикации в новоявленной официальной газете РСФСР — в «Российской газете» от 15 января 1991 г. Под ними стоит подпись Ельцина, радикально поддержавшего сепаратизм прибалтийских республик и очернение Советской Армии.
Январь 1991 г. в Вильнюсе окончательно убедил «игроков», что можно успешно манипулировать сознанием огромных масс, что теперь понятно, как осуществить демонтаж СССР.
Продолжение следует
Азамат Уалиев