Хочется вспомнить тех, кто требовал от народа трезвости сознания, а от интеллигенции интеллектуальной добросовестности
Продолжение. Начало в № 6–12, 2021 г.
И опять обсуждение материалов статьи с читателями выявляет их упорное желание смотреть на мир «широко закрытыми глазами».
Признавая, что Аудрюс Буткявичюс, «герой» предшествующей части статьи, — чудовище, читатели пытаются уверить себя, что эта чудовищность осталась в прошлом. Им предъявляешь доказательства, что именно его снайперы расстреливали народ в 2005 г. в Киргизии и в 2014 г. в Киеве, например, компетентные пояснения того, кто сам готовил стрелкам огневые позиции, — активиста «майдана» и запрещенного в России «Правого сектора», лидера движения «Наждак» Николая Дульского: «Там были три снайперских группы. Одна была чисто американская, ею руководил прибалт Аудрюс Буткявичкус…» . В ответ тебе неуверенно возражают, что два-три признания соратников Буткявичюса в этих расстрелах — еще не есть достоверные доказательства.
Мне тоже не очень-то хочется верить в сохранение чудовищности в современности. Но вспоминаются разговоры с одной из собеседниц, одной из тех, запоздалые признания которой я изложил в четвертой части статьи. Это свидетельства о наличии в литовском «освободительном движении» иррационального чудовищного явления: готовности некоторых представителей движения полностью уничтожить население Литвы, если оно не выйдет из СССР.
Речь идет о значении, которое вкладывалось некоторыми «литовскими националистами» в распространенный в Литве в начале 1990-х гг. лозунг «Всю энергию АЭС на борьбу с КПСС!». Моя собеседница уверяла, что в составе сепаратистов были очень странные люди с оккультным складом сознания, которые вполне серьезно высказывались, что если в гражданском противостоянии победят сторонники сохранения Литвы в составе СССР, то тогда литовский народ не имеет права на существование. В качестве средства прекращения этого существования рассматривался взрыв построенной в Литве в советские времена Игналинской АЭС, ныне выведенной из эксплуатации под давлением Евросоюза.
«Рашисты»
Во введении в настоящий цикл статей («Томская НЕДЕЛЯ» № 6 от 05.02.2021 г.) была поставлена проблема соотнесения двух манифестов образа будущего: один — от «Всемирного экономического форума» в Давосе (проект технократического всевластия корпораций), другой — от непризнанных никем Донецкой и Луганской народных республик (проект русских национальных государств). О роли интеллигенции в выборе образа будущего и пути в него мы поговорим позже. А пока требуется отдать долг памяти тем, кто и в 1990-е гг. настойчиво указывал на расистскую подоплеку сепаратистских движений, которая в Прибалтике, Молдавии и Украине имела предтечей Третий Рейх, ядро которого имело оккультное содержание.
Мы обратим свою память к тем, кто поможет завершить осмысление литовских событий до выведения формулы демонтажа СССР, применимой для оценки событий в других республиках. Мы обратимся к тем голосам советской интеллигенции в защиту СССР, которые еще звучали, но не были поддержаны обществом. Более того, эти защитники СССР были подвергнуты демонизации, в процессе которой и были сконструированы некоторые слова, о происхождении которых ставился вопрос в первой части настоящей статьи («Томская НЕДЕЛЯ № 7 от 12.02.2021 г.). Это слова — мемы, призванные подменить в сознании человека рациональную картину на отформатированное эмоциональное переживание.
Помните американского философа Гровера Ферра, который упоминался в 3-й части статьи как оппонент Тимоти Снайдера. В качестве признака того, что вы наблюдаете технологию демонизации или наблюдаете в сознании конкретного субъекта результат демонизации, Гровер Ферр указывал: демонизация — это вытеснение рационального и его замещение иррациональным. На уровне речи это оформляется замещением терминов и понятий мемами. Именно масштаб этого замещения и привлек внимание Гровера Ферра к сущности антикоммунистической пропаганды на Западе.
Удовлетворяя просьбы читателей более развернуто остановиться на древней истории, вдруг ставшей актуальной в 90-е гг., с удовольствием хочется вспомнить тех, кто, соединяя высочайшие научные достижения и высочайший просветительский талант, требовал от народа трезвости сознания, а от интеллигенции интеллектуальной добросовестности. Вчитайтесь в обращенные к вам слова крупнейшего специалиста по проблемам происхождения Руси, норманнской теории, древнерусского летописания, наставника десятков кандидатов и докторов исторических наук Аполлона Григорьевича Кузьмина.
Во введении к изданной в разгар перестройки в 1988 г. сенсационной монографии «Падение Перуна. Становление христианства на Руси» Кузьмин пишет: «Нельзя выявить и понять особенности, не рассмотрев явление на широком фоне всех родственных или сходных явлений, не установив всех его связей, не выявив истоков. Это и непреложное методологическое правило, и простейшее требование, доступное здравому смыслу. Связи же и истоки могут быть весьма далекими и не всегда непосредственными. Поэтому необходимы далекие на первый взгляд экскурсы в историю, в богословские споры, в этническую психологию» .
Попытаемся следовать этому наставлению в нашей статье, тем более что Кузьмин прямо обозначал тех, кто извращает историю нашего Отечества и христианства в нем: «В сентябре 1969 года на окраине Рима открыли построенный на средства Ватикана Софийский собор — уменьшенную копию собора в Киеве. Политическое значение акции подчеркивалось присутствием папы Павла VI, а направленность определялась фигурой руководителя торжеств, «кардинала», бывшего униатского митрополита и сотрудника гестапо Иосифа Слипого» .
Анализируя «винегрет» идеологии прибалтийского сепаратизма Кузьмин в статье «Кто в Прибалтике «коренной»?» вновь актуализирует роль фашизма в демонтаже СССР: «На окраинах бывшего могучего Союза у власти оказались похожие друг на друга фашистские клики, во многом копирующие приемы гитлеровских нацистов и использующие их расистские и «исторические» аргументы. Спорить с нацистами после Нюрнберга не имело бы смысла, если бы нынешние московские правители не подыгрывали последышам румынских гвардистов в Молдавии и немецких баронов в Прибалтике. Оказывается, что прибалтийские и прочие приспешники Оккультного Рейха боролись против имперских притязаний России и заслуживают не просто снисхождения, а и поощрения как пострадавшая сторона» .
И далее Кузьмин со всей своей сокрушительной компетенцией разрывает шаблоны пропитанного мемами «перестроечного» сознания: «Похоже, что нынешнему МИДу России нестерпимо больно и стыдно за деяния варвара-царя, рубившего три столетия назад окно в Европу через цивилизованное тело Ливонии. Только ведь бароны не пострадали. Наоборот. Господство их усилилось, распространяясь и на собственно российские коридоры власти. Преобразователь России установил для иноземцев за равный труд в три раза большее жалованье, а столетием спустя несостоявшийся реформатор Николай I откровенно пояснит, с чем связано такое предпочтение: «Русские дворяне служат государству, а немецкие — нам». С XVIII в. высшие классы России резко пошли в отрыв от собственного народа, так что в середине XIX в. славянофилы, Бакунин, Герцен числили Россию третьей (после Пруссии и Австро-Венгрии) немецкой монархией, противостоящей славянским народам» .
Разоблачая аргументы прибалтийских нацистов, Кузьмин указывает на осуществляемое ими деление на «коренные» и «некоренные» народы. И комментирует, что важно понимать — с какого времени и в каком этническом состоянии можно объявить себя «коренным», так как даже в фашистской Германии речь шла о «нордической расе», которая пришла из Центральной Азии. Кузьмин высмеивает: «Эстонские нацисты пока не определились в отношении своей прародины за Уралом. Возможно, они поставят со временем задачу ее нового обретения. Но на нынешней-то территории они — пришельцы, «некоренные». С «балтской» расой дело обстоит лучше: она просматривается с эпохи бронзы. Но в Каунасе явно заблуждаются, когда производят все античные цивилизации (в частности, греко-римскую) от древних литовцев («Согласие», № 3 — орган «Саюдиса»). Балты никогда не являли собой высокой цивилизации, и никогда не составляли ни языкового, ни антропологического, ни политического единства» .
А. Кузьмина можно и нужно цитировать обширно, но газетный формат ограничивает в этом. Возможно, правы те критики, которые указывали на недостаточность у Кузьмина специальных глубоких историко-лингвистических знаний по древним языкам, но упрека в методологии исторических исследований ему не предъявляли и в фальсификации истории не обвиняли. Поэтому прислушаемся к его пояснениям по этногенезу русских. Славянские племена, переселявшиеся из Центральной Европы, выходят к южному побережью Балтики в VI в., четыре столетия они ассимилируют местное население, в том числе «варягов» русских летописей, а также ругов-русов. В начале I тысячелетия руги-русы жили у южного берега Балтики и на островах. В III-IV вв. они, как и некоторые другие прибалтийские племена, расселялись по разным районам Европы — в Подунавье, Прикарпатье, Поднепровье, Причерноморье.
В Прибалтике руги-русы в частности занимали устья Немана и Западной Двины, некоторые западные области нынешней Эстонии. Кузьмин: «О последней Руси много говорится в Датской хронике Саксона Грамматика (начало XIII в.). Датчане вели с этой Русью (Рутение) многовековые войны и на море, и на суше. Столицей этой Руси был город Ротала (побережье, севернее Рижского залива). (Город с таким названием был и в «русском» Подунавье). В 1343–45 гг. именно эти «русские» возглавили восстание против Ливонского ордена, а «русские» села и позднее будут упоминаться в документах, касающихся этой территории» .
Далее Кузьмин конкретизирует ту информацию, которая была изложена в 4-й части статьи: «С конца VIII в. города южной Балтики начинают торговать с Востоком через Булгар. Складывается волго-балтийский торговый путь, вдоль которого и поселяются выходцы из Прибалтики. Начавшееся тогда же наступление франков на земли славян привело к четырехвековым войнам и оттоку населения на восток, главным образом морским путем (от устья Одера до Новгорода под парусами доплывали за две недели). Основание самого Новгорода летописцы приписывают переселенцам-варягам, что не противоречит археологическим, антропологическим и языковым данным» .
То есть Кузьмин, говоривший сам про себя, что он слишком русский и слишком советский, чтобы положительно относиться к демонтажу СССР, демонстрирует научную порядочность и указывает на проблематичность «этнической чистоты» русских. Проблематичность, свойственную и «коренным народам» большинства республик бывшего СССР. Тем самым он предостерегает нас и проблематизирует доктрину «Русского Донбасса», о чем разговор впереди.
Кузьмин напоминает, что сыгравшие на рубеже первого и второго тысячелетий значительную роль в этногенезе русских племена ругов-русов, расселенные в Прибалтике, не были славянами. Но с указанного временного рубежа их связала общая судьба. Кузьмин указывает, что когда в конце Х в. в Киеве сложились исторические повести о начале Руси, то Русь и славян летописцы выводили с Дуная из римской провинции Норик, что соответствует территории Дунайской Руси — средневекового Ругиланда. «Варягов» летописцы разместили помимо прочего на севере Руси от Ладоги до современного Татарстана (земли, подчиненные Рюрику). «В числе подданных (находившиеся «под данью») Руси названы все угрофинские племена до Урала, и все прибалтийские, за исключением пруссов. Примерно о том же говорят и скандинавские саги» .
Кузьмин: «Во второй половине XII в. немецкие феодалы и военизированные католические ордена сломили сопротивление славян и русов у южного берега Балтики и вышли к морскому побережью. В конце этого столетия первые миссионеры и вооруженные отряды достигают устья Западной Двины, а в 1201 г. крестоносцы основывают Ригу. Используя противоречия между полоцкими князьями, правившими в городах по берегам Западной Двины, …а также постоянные столкновения поднимающегося племени литвы со своими соседями (земгаллами, селами, латгаллами и др.), крестоносцы постепенно укрепляют свои позиции и расширяют контролируемые земли. Но в договоре с полоцким князем 1210 г. они еще признают право русских князей на дань живших у устья Западной Двины ливов» .
Если бы в начале XIII в. этногенез «русских» не был скорректирован нашествием рыцарей с Запада и «монголо-татар» с Востока, то просматривалось дальнейшее становление синтетического народа, становление которого было бы обогащено в «плавильном котле» и литовскими, и латышскими, и эстонскими племенами, как ранее постепенно складывались в «разнородный народ» восточные славяне, русы и часть варягов, угро-финские племена и даже не исламизированные народы среднего Поволжья.
Вынужденно завершим цитирование А. Кузьмина его указаниями на «…не вполне понятый историками документ…» , который вышел из окружения митрополита Киприана, человека сложной церковной судьбы в конце XIV в. после победы русских на Куликовом поле (Киприан тогда продвигался Константинопольским патриархом как единый настоятель православия в Литве и Московии под контролем Константинополя).
Кузьмин: «Это так называемый «Список русских городов дальних и ближних». Самой большой неожиданностью для исследователей явилось то, что в числе «русских» городов названы города Болгарии, расположенные у низовий Дуная и по черноморскому побережью, волошские, то есть молдавские города, а также города литовские. …Примечательно, что митрополит-болгарин и верный слуга Константинополя настаивал на передаче нижнедунайских городов именно русской, а не болгарской митрополии (города управлялись непосредственно из Константинополя). И настаивал на этом, очевидно, потому, что самый факт исторической принадлежности области Нижнего Дуная именно Руси был хорошо известен и в Византии (кстати… именно сюда стремился перенести «центр» своей земли князь Святослав).
В Волошской земле Киприан и прямо пытался поставить своего епископа. Византия, опять-таки, противодействовала этому, но не оспаривая самого права на такие притязания. «Русская» речь на этой территории будет преобладать вплоть до XVIII в.
Не было проявлением профессиональной «жадности» и включение в список русских городов ряда городов Литвы, включая Вильно, Ковно, Троки Старые и Новые, расположенных по Неману и его притокам. Следует иметь в виду, что в противостоянии Москвы и Вильны Киприан обычно держал сторону Литвы. Из Вильны он пытался прорваться на московскую митрополию на место митрополита Алексия. Отсюда он плел козни против московского князя Дмитрия, за что князь неоднократно изгонял его из Руси северо-восточной…
В целом «Список» развернут на запад и юго-запад, что вполне соответствовало кругу интересов Киприана. И составляя этот список, соратник митрополита исходил не из притязаний Москвы (московские князья в XIV в. таких притязаний не имели, будучи поглощены собиранием сил для борьбы с ордынским игом), а из международно признанных городов и земель в качестве «русских»» .
В реконструкции истории народов, проживавших на «кровавых землях», Кузьмин идет глубже и шире, чем это в своих спекулятивных целях делает Тимоти Снайдер, ограничившийся в повествовании только началом Нового времени. Но и Кузьмин не был сугубо кабинетным ученым, иначе бы не занимался просветительской публицистикой.
Более того, он стал одним из активных участников публикации так называемого «Письма семидесяти четырех» (на самом деле двух писем отечественной интеллигенции к руководству страны и обществу, опубликованных в прессе в марте и апреле 1990 г.). Тогда Петр Проскурин, Леонид Леонов, Валентин Распутин, Александр Проханов и многие другие представители отечественной культуры заявили: «Под знаменами объявленной «демократизации», строительства «правового государства», под лозунгами борьбы с «фашизмом и расизмом» в нашей стране разнуздались силы общественной дестабилизации, на передний край идеологической перестройки выдвинулись преемники откровенного расизма. Их прибежище — многомиллионные по тиражам центральные периодические издания, теле- и радиоканалы, вещающие на всю страну. Происходит беспримерная во всей истории человечества массированная травля, шельмование и преследование представителей коренного населения страны… Тенденциозные, полные национальной нетерпимости, высокомерия и ненависти публикации «Огонька», «Советской культуры», «Комсомольской правды», «Книжного обозрения», «Московских новостей», «Известий», журналов «Октябрь», «Юность», «Знамя» и др. вынуждают заключить, что пасынком нынешней «революционной перестройки» является в первую очередь русский народ… Люди русского происхождения — ежедневно, без каких-либо объективных оснований именуются в прессе «фашистами» и «расистами»…» .
Увы, тогда подавляющая часть общества не восприняла трезво, что «Русофобия в средствах массовой информации СССР сегодня догнала и перегнала зарубежную, заокеанскую антирусскую пропаганду… Русский человек сплошь и рядом нарекается «великодержавным шовинистом», угрожающим другим нациям и народам. Для этого лживо, глумливо переписывается история России, так, что защита Отечества, святая героика русского патриотического чувства трактуется как «генетическая» агрессивность, самодовлеющий милитаризм… «Прогрессивная» пресса, в том числе и органы ЦК КПСС, насаждает кощунственное понятие «русского фашизма»…» .
Посмотрите на фотографию советских десантников 1990 г., ваших детей и братьев, на их открытые лица. После информационной обработки, на которую указывали Кузьмин и иные авторы «Письма семидесяти четырех», мы тогда поверили, что Советская Армия расстреливает мирное население, при этом никак не связали образ «кровавой» армии с образом парня с вашего двора, который вчера сидел с вами за одной партой, а сегодня якобы стал по вам стрелять. А в наши дни в сознании сторонников Навального не обнаруживается способности связать демонизированный образ сотрудников милиции (кстати, тотальное непринятия термина полиция у правоохранителей сохраняется), с парнем, с которым они сидели за одной партой.
Одним из подписантов «Письма семидесяти четырех» был примечательный «русский имперец» Карем Багирович Раш (1936–2016), известный советским читателям под псевдонимом Кавад Раш. Курд по происхождению, проведший детство в разных уголках СССР, после окончания Ленинградского университета как журналист и писатель 15 лет жил и работал в Сибири, освещал ее научную среду и историю. В 1977 г. переехал в Москву. Остро переживая деградацию общества в 1989 г., Раш опубликовал в «Военно-историческом журнале» в семи номерах подряд историко-философское эссе «Армия и культура». Явленная сила слова и образа армии, основанной на братском самопожертвовании, как олицетворении высшей культуры, испугали очень многих на Западе и в стане «прорабов перестройки». Эссе специально для осмысления было переведено Пентагоном.
Со своей стороны, министр обороны СССР Д. Т. Язов поручил напечатать эссе «Армия и культура» в газетах всех военных округов и флотов. В результате Карема Раша противники СССР стали называть идеологом военной мощи и Вооруженных Сил. Когда эссе Раша начало находить положительный отклик у части общества, тогда его сторонников попытались демонизировать, прилепив к ним мем «рашисты», сформированный на обыгрывании фамилии писателя, английского звучания слова Россия — Russia и слова фашисты. Уже позднее, как производное от этой компании демонизации, ко всему нашему обществу стали применять уничижительное уменьшительное слово «Рашка» — ключевой мем в сознании прозападной российской оппозиции.
Не многие найдут дух и силы в возрасте за 50 лет вопреки настроениям общества начать готовить себя к воинскому долгу. В 1990 г., когда Каваду Рашу было 54 года, он окончил офицерские курсы «Выстрел», получил флотское воинское звание капитан-лейтенант. Но мы сами уничтожили страну, честь которой он решил защищать. Прости нас, Кавад!
В детстве я не раз перечитывал повести о Ходже Насреддине, написанные сверстником Кавада и его студенческим соратником по Ленинградскому университету Тимуром Зульфикаровым. Да простит меня редакция за разбазаривание газетного пространства, но фрагмент написанного Зульфикаровым «Реквиема по Каваду Рашу» я процитировать обязан.
Апостол русского воинства
Ночью, в далеких горах, я узнал, что умер Кавад Раш…
Сова-сплюшка пела надо мной свою древнюю песню-флейту…
А тут замолкла…
Кавад Раш — курд по крови и русский — по духу…
Малая река, впадая в Волгу — становится Волгой…
Кавад Раш — великий Певец Армии, Апостол Русского Воинства…
Кавад Раш слагал Вечные Гимны о Русской Армии!..
О Воинстве — Земном и Небесном…
Армии уходят…
Гимны остаются…
Но кому в эпоху грязного капитализма, сатанинского шоу-бизнеса,
Мелкотравчатых правителей нужны Великие Военные Гимны?..
Кавад Раш умер в одиночестве и нищете…
Однажды он позвонил мне и сказал, что у него нет денег даже на кашу и кефир…
Но мы, русские люди, перестали любить, помогать, подпирать,
Восхищаться друг другом
В глобальном хищном бесчеловечном мире…
Мы стали судить, а не любить друг друга…
Поэтому наша Русская Элита умирает в нищете и безвестности…
А если умирает Элита, мозг нации — умирает и Народ…
Великий Русский Народ, с его Божественной, Тысячелетней Историей
Вымирает под катком глобализма и нашествия иноверцев…
Кавад Раш воскричал об этой Трагедии,
Но не как плачея, а как Витязь, раненый в спину!..
Россию бьют в доверчивую спину!.. И внутренние враги ее… и внешние…
Об этом кричал Кавад Раш!..
Потому он умер в нищете, в безвестности, в немоте…
Продолжение в следующем номере
Азамат Уалиев