Евгений Максимов
(записки неизвестного офицера)
Рисунки и коллажи Владимира Романова
После разговора с Рогачевым Чугунов загрустил не на шутку. Время шло, в семье появился второй ребенок, а он все ходил в лейтенантах. Жена постоянно пилила его, приводя в пример Сергея Малышева, который за четыре года успел стать начальником ТЭЧ звена, а недавно был назначен на капитанскую должность в ТЭЧ полка. Наконец на семейном совете было решено действовать через начальника строевого отдела майора Воробейчика, от которого зависел весь процесс написания представлений на присвоение званий. В один из дней, воспользовавшись тем, что жена Воробейчика уехала с детьми в отпуск, Чугунов пригласил начстроя к себе домой.
Стол ломился от яств. Жена Чугунова - Люда постаралась на совесть и ушла с сыновьями Мишкой и Колькой к подруге, чтобы не мешать мужскому разговору под водку и коньяк - спиртом и массандрой за столом даже не пахло. Приятели изрядно захмелели и вели бесконечные беседы на самые животрепещущие темы.
Знаешь, Витек, какой японский псевдоним Горбачева? - спрашивал Чугунов у соседа по столу. - Пейсоки Сука-сам! А по-нашему - минеральный секретарь ЦК КПСС!
Воробейчик громко захохотал.
-Молодец, Паша! Где ты такой классный анекдот услышал? И вправду - нашего человека хочет отучить пить. Я тут на днях пива в магазине купил три литра. А крышку плохую взял, чуть протекло в сумку. На улице отпил глоток, чтобы больше не выплескивалось. Тут как тут менты - распитие спиртных напитков в общественном месте. Хорошо, удостоверение личности при себе было, отстали. А гражданского бы сразу загребли. Да мне хоть тысячу постановлений принимай, я все равно на новый год выпью шампанского, а потом водочки. Хорошо сидим!
-Между прочим, - многозначительно сообщил Воробейчик, - начали мести по-крупному. В дивизии, знаешь наверное, инженера по СиД на шесть лет посадили - за спирт. Направо и налево шло. Из Москвы борта садились, бочками грузили. Начали копать - до таких генералов и маршалов дошли - о-го-го! Тут все и сели. Те генералы, что в 0150-й приказ попали - мелочь, верхушка айсберга. Просто был хороший повод для кого-то от них избавиться. Всех настоящих не сковырнешь! Зато всякую шушеру сейчас начнут под зад коленкой! Вот увидишь! Дынин месяц назад залетел, помнишь?
-Не слышал пока, я тогда в отпуске был.
-Да ты что! Это ж новый анекдот! Послал его Пожаров зачем-то в ТЭЧ. А там самолет с третьей эскадрильи. Ты знаешь, хоть все перед ТЭЧ сливают, все равно по трубам можно что-то найти. Гоняют, гоняют они самолет. Нацедили кружку массандры. Она аж горячая, поставили остывать. Тут Дыня подлетает, голодными глазами ту кружку пожирает. Они ему говорят: пей, не жалко. Думали, не будет. Не угадали. Он всю кружку засосал, не поморщился и спокойно так спрашивает: "А холодненькой у вас нету?" Пошарахался довольный по ТЭЧ, смеется. Тут они на обед в гарнизон собрались. Сидят в своей будке, водитель где-то ходит, начальника тоже нет. Дыня сел в кабину и повел "ЗИЛ". Никто не понял, думали, все по плану, им из будки не видно. Он до поселка доехал, тут его развезло - и в столб. Бампер помял, столб уронил. Несколько человек шишки набили. Вылезают с матюгами, а там Дыня в кабине, лыка не вяжет, они аж обалдели. За столб он, говорят, энергетикам десять литров поставил, ему ничего не предъявили. А мне Рогачев сразу велел представление на увольнение готовить. Вчера в округ звонил, уже у них есть приказ министра обороны. Вот так скоро! Рогачев мне дал список штатных залетчиков. При первом случае пьянства - сразу на увольнение. Вот тебе и Пейсоки Сука-сам!
-Да, - неопределенно протянул Чугунов. - От залетчиков избавятся, может, нормальным продвижение будет. Обидно, Витя! Уже пять лет в лейтенантах! С кем приехал - двое уже капитаны в ТЭЧ. Начстроя из помощника сделали старшим помощником начальника штаба, ты тут же майора получил. А я в двадцать пять лет лейтенант! Анискина аж капитаном комэской к нам в эскадру поставили, сейчас досрочно майора дали, а он только на два года меня старше. Сколько же мне за ту глупость расплачиваться! Можешь что-нибудь придумать? Пока он в отпуске будет, пошлешь втихаря! А я в долгу не останусь!
-Эх, Паша, Паша! Он же тогда на суде чести во всеуслышание объявил - пока он в полку, ходить тебе в лейтенантах. Он же все помнит, хоть и три года прошло. У него книжечка небольшая, про каждого там что-то есть, даже опоздание в строй записывает. Случайно подглядел, когда он ее листал. Про Дыню там целый роман. Ты же знаешь, какой наш Рогачев упертый, недаром Носорогом зовут. Я не успел майора получить, слегка провис: проспал, на службу на час опоздал. Он мне говорит: "Смотри у меня! Я тебе так по твоей новенькой большой звезде ударю, снова на четыре маленьких рассыплется!" На фига мне рисковать! Будешь ты ходить вечно лейтенантом, разве что подвиг совершишь. Посмотри, как мужики стараются. Анискин не успел приехать - командир звена. Осмотрелся - зам комэски. За командира на полтора месяца остался - алкашей в первой эскадре крепко прижал. А тут у вас Прутков на повышение ушел - и вот Анискин ваш командир эскадрильи. Чувствовать надо политический момент. Анекдоты про минерального секретаря за столом хорошо рассказывать, а в жизни по-другому нужно. Или вот Леха Анищенко с вашей эскадрильи. С ним пару недель назад был прикол. Леха уже пятнадцать лет тут служит, чуть ли ни Ленина здесь видел, заменяться не хочет. Все рапорта писал, болезнью тещи прикрывался - он на местной женат. Но крайний рапорт Рогачев не подписал, приезжает к Лехе сменщик, сидит в нашей общаге. Леха приносит три литра спирта, закуску, начинают обмывать приезд. А тот с "Су-15-х" приехал, спирта столько никогда не видел, накинулся, как с голодного края. Глаза по шесть копеек, и не видит, как Леха в сортир бегает, пальцы в рот - и опять трезвый. Потом лавровый лист пожевал, подходит к Анискину, дескать, меня на замену отправляете, я тут пятнадцать лет верой-правдой, а сменщик не успел приехать - уже пьяный в стельку лежит в общаге, дела даже принять не может. Анискин не поленился сам сходить, накатал Рогачеву рапорт, сменщика назад отправили - за свой счет, а Леха еще на год остался. Только ты молчи - об этом никто знать не должен. В общем, парни дело туго знают. Вы Анискина в Опискина перекрестили, а он еще и Носорога через несколько лет подсидит, если не заменится до того времени. Вот так! Держи нос по ветру, тогда не пропадешь. Тут я тебе и пригожусь.
Чугунов тяжело вздохнул. Не такого результата ожидал он от задушевной беседы, которая обошлась чуть ли не в половину месячного денежного содержания. Но даже такое расплывчатое и мало к чему обязывающее обещание все же было лучше, чем ничего. Да и сам разговор помог лейтенанту взглянуть на некоторые вещи с другой стороны. Здесь было о чем подумать.
* * *
-Ну сколько уже можно за нас пить? - заплетающимся языком еле выговорил Дынин. - Все нормально! Я говорю - нормальные все мужики. Вот давайте выпьем за Пашу Чугунова! Парень из-за меня пострадал три года назад, хотел мне налить, чтоб я здоровье поправил. И вот теперь так лейтенантом и ходит. За что? Ладно, я - насквозь пропитый алкаш, уволили меня - ну и хрен с ними! Давайте! За вас, остающихся!
Выпив очередные полстакана, Дынин упал и захрапел. Его положили в углу гаража на чехлы, другим чехлом прикрыли и оставили в покое. Вся вторая эскадрилья собралась здесь, чтобы проводить Дынина на "дембель", а Геращенко на новое место службы, в Азербайджан - дошла и до него очередь, приехал сменщик. Техники пришли почти все, а летчиков только несколько человек. Официально всякие застолья теперь запрещались, но это не помешало всем собраться в гараже. Пожаров из осторожности приглашение отклонил и велел особо не шуметь и не привлекать внимание.
-Вот раньше на "зеленку" ходили! - ностальгически вздыхали старожилы. - На зеленую природу да к зеленому змию! Красота! Потом, помните, телеграмма была - запретить "зеленки", когда в Помилуевске инженер по-пьяни студента ножом поранил? Все равно же ходили! А теперь по гаражам прячемся - раньше только в дождь так делали. И вообще - уже десять рублей бутылка водки. Нам-то ладно с массандрой, а другим людям каково? Мы уж вволю попили, а детей жалко: подрастут, что пить будут? Помните стишок, когда по пять тридцать водку сделали? "Если будет водка восемь, все равно мы пить не бросим. Передайте Ильичу - нам и десять по плечу. Ну, а если будет больше, будем делать так, как в Польше!"
-Кстати, о Польше! Говорят, у нас какая-то своя "Солидарность" появилась.
-Да не "Солидарность", а "Память". Что-то антисемитское, кажется. Какой-то Васильев у них вроде фюрера.
-Дожили! Вот вам и перестройка с гласностью!
-Мужики, слушайте анекдот. Эскадрилья пьянствует, комэска посылает замполита с проверкой и спрашивает: "О чем офицеры разговаривают?" "О женщинах". "Все нормально, пусть пьют". Через час посылает. "О чем теперь разговаривают?" "О женщинах". "Нормально". Еще через час посылает. "О чем теперь разговаривают?" "О политике и об армии". "Все, напились, пора разгонять". Вот и вы так же. Что, уже пьяные, о политике болтать? Ну их всех к черту! Мы сегодня Славку с Андрюхой провожаем, а про это уже забыли.
-Андрюха, на кого же теперь ты охотиться будешь? - зубоскалил Носков. - Вчера около стоянки зайцы с ондатрами строились, лапами махали, просили тебя передать привет азербайджанским тушканчикам.
Все хохотали до упаду, Геращенко хитро улыбался. За эти годы он еще больше стал похож на карикатурного кулака. Его сменщик, старший лейтенант Чумаков, за несколько дней успел освоиться в новом коллективе и принялся рассказывать поучительную историю о случае в Насосной, аэродроме в Азербайджане, о котором как-то зачитывали телеграмму на построении. Теперь предстояло услышать эту историю почти из первых уст.
-Я тогда ДСЧ заступал. Дежурный по части с помощником, смотрю, шесть "огнетушителей" азербайджанского "Агдама" с собой набрали. Спрашиваю: "Мужики, вам не много будет? Наряд все-таки!" А они только руками машут. Воскресенье, в штабе никого. И они с начальником первого караула по пьяни что-то заспорили, переругались. Тот под окошечком дежурного сел и давай туда стрелять. Дежурный по части - в ответ палит, как из амбразуры. Обе обоймы каждый расстрелял, ни разу никто не попал, но бойцы со знамени убежали. Утром обоих на губу, командир полка на построении говорит: "Хорошо, что все так обошлось, но все-таки - сколько стреляли и ни разу не попали! Снайперы вы хреновы! Сегодня всем на стрельбище!"
Пошли одна за другой многочисленные истории про неожиданную стрельбу и казусы с оружием. Старший лейтенант Янковский, которого недавно перевели из Орловки, припомнил нашумевшее с десяток лет назад дело с угоном самолета в Японию:
-Я как раз во второй эскадрилье служил, что и Черненко. Он, хоть и старший лейтенант, уже был не то начальником штаба эскадрильи, не то замполитом - забыл. Некоторые прапорщики там его еще помнят, а офицеры, конечно, все уже заменились. Когда в тот полет уходил, на техпосту ручкой помахал - и с концами. В книге выдачи оружия в графе возвращения пусто долго было, пока один добросовестный дежурный не написал: "Убыл в НАТО (сука)!"
Японцы, конечно, помучились, особенно двигатель когда снимали. И сказали: "Планер разрабатывал гений, а электронное оборудование первобытный человек". В эскадрилье еще долго всякие заглушки от этого самолета валялись, как перед комиссией уборка - что-то да попадется.
Разговоры понемногу затихли: душа требовала музыки. Лейтенант Тюленин сбегал домой за гитарой, и вскоре импровизированный эскадрильский хор одну за другой распевал народные и авиационные песни:
Куда, петербургские жители, Толпою веселой спешите вы? Не стелят свой след истребители У века на самой заре.
Свод неба не тронут и свеж еще, Достигнут лишь первый рубеж еще, Не завтра ли бомбоубежище
Отроют на вашем дворе?
Особенно всех брал за душу "Гимн техников", гвоздь любого эскадрильского мероприятия:
Уносится в небо машина,
И в яростном реве турбин Мне слышится снова и снова О нашей профессии гимн.
Ах, как хочется в небо, разбежавшись, ворваться! Ах, как хочется слышать: "Внимание, взлет!". Только надо кому-то на земле оставаться, Чтоб отправить машину в полет!
О нас не напишут романов. Героем их будет пилот. Но верю я, что наши парни Отправят ввысь звездолет!
Ах, как хочется в небо, разбежавшись, ворваться! Ах, как хочется слышать: "Внимание, взлет!". Только надо кому-то на земле оставаться,
Чтоб отправить машину в полет!
Рванулась машина в разбеге, Оставив бетон и покой. И звездочке, тающей в небе,
Взмахнешь на прощанье рукой!
Ах, как хочется в небо, разбежавшись, ворваться! Ах, как хочется слышать: "Внимание, взлет!". Только надо кому-то на земле оставаться,
Чтоб отправить машину в полет!
Когда песня закончилась, в наступившей тишине вдруг послышалось всхлипывание: это проснулся среди чехлов Дынин и растрогался. Подняться он не смог, ему принесли в угол стакан, он лихо выпил и снова затих. Все давно изрядно захмелели, и никто не обращал внимания, что Чугунов подносит стопку к губам, скрывая ее в ладони, а потом незаметно выливает на землю. Он выпил лишь первые три, да и то давно сбегал за гараж и очистил желудок, сунув пальцы в горло, после чего прополоскал рот принесенным с собой растительным маслом и пожевал по очереди щепотку чая и два лавровых листа.
К нему подошел Геращенко.
-Паша, когда Дыня за тебя тост предлагал, я не пил, ты заметил? А знаешь почему?
-Догадываюсь.
-Кому это надо - своих закладывать. Снял бы на своем техпосту тот красный колпак с учебной ракеты и дело с концом. Отдал бы мне, я бы пузырь выставил, посидели, поговорили - и нормально. Зачем надо было на ПУ ИАС докладывать?
-Сколько можно говорить! Самолет был не наш, я не знал, что ты вместо Сергеева и первую эскадрилью обслуживаешь.
-Не знал! Забыл народную мудрость: год замены - ни капли пота! А я наоборот на две эскадрильи с двумя бойцами разрываюсь, с "курятника" перед самым разлетом ЦУ дают на два самолета ракеты подвесить. Вот проклятый защитный колпак и не успел снять. Ладно, Семеныч мне подсказал, я потом написал в объяснительной, что подвеску осуществляли сокращенным расчетом, так сразу отстали: сами НИАС нарушили, что все в нарядах, некому обслуживать. Ладно, дело прошлое, зла не будем держать. Теперь давай выпьем.
Геращенко, обычно тихий и молчаливый, сегодня был необыкновенно болтлив, поскольку сильно опьянел: в отличие от многих сослуживцев, он был равнодушен к зеленому змию и, как правило, немного выпивал только за компанию. Он не разглядел, что Чугунов в очередной раз виртуозно вылил стопку на пол. Оба вновь присоединились к хору. Веселье било ключом, и никто не заметил, как Чугунов тихо вышел из гаража. На улице темнело, быстро надвигались сумерки. Сердце техника бешено колотилось. Он вошел в один из ДОСов, поднялся на второй этаж, долго топтался под дверью, после чего неуверенно протянул руку к звонку. Палец замер в миллиметре от кнопки, Чугунов резко развернулся и побежал вниз по лестнице, едва не сбив незнакомую молодую женщину. У двери в подъезд он остановился, собрался с духом, повернулся, вновь поднялся и теперь уже без колебаний позвонил в дверь. Открыл сам Анискин.
-Разрешите, товарищ майор?
-Что вам, товарищ лейтенант?
-Понимаете, завтра полеты в первую смену, а вся эскадрилья в гараже празднует, Геращенко и Дынина провожают. Многие летчики тоже там. Куда это годится? Я из-за своей глупости, которую уже сто раз искупил, сколько лет лейтенантом хожу, а им все до лампочки - полеты или нет.
Анискин с интересом посмотрел на техника.
-Интересно, пришли бы вы ко мне, если бы на погонах было три звездочки? Ладно, я поговорю о вас с Рогачевым. Возвращайтесь в гараж и будьте вместе со всеми, продолжайте веселиться, ничему не удивляйтесь. Очень интересно было с вами поближе познакомиться.
* * *
Чеканя шаг, Чугунов возвращался в строй, сжимая в руке заветные погоны старшего лейтенанта, только что полученные от Рогачева. После построения сослуживцы принялись поздравлять техника:
-Ну, Паша, дождался! Молодец!
-Сколько же лет они тебя мурыжили!
-Давай пять!
-Ты пока еще лейтенант. Вот обмоем - другое дело.
Чугунову было немного не по себе. Еще не изгладилось из памяти, как два месяца назад в самый разгар веселья нагрянул патруль, который никого не выпускал из гаража, пока ни прибыли командир эскадрильи и начальник политотдела. Самых пьяных отправили на гауптвахту, а Дынина отвезли в вытрезвитель: теперь это был гражданский человек. Примерно половину гуляк отправили по домам и больше не трогали как характеризовавшихся по службе положительно, припугнув, правда, что это для них "последнее китайское предупреждение". В числе счастливчиков оказался и Чугунов - никому это не показалось подозрительным: за прошедшие три года он не имел ни одного нарушения дисциплины. Многим наложили дисциплинарные взыскания, других лишили части "тринадцатой зарплаты" - с формулировкой "за бытовое пьянство". Всех без исключения летчиков, оказавшихся в гараже, на неделю отстранили от полетов. По иронии судьбы среди наиболее перегрузившихся спиртным оказался старший лейтенант Лопатин, новый техник "двадцать шестерки". Штрафника отправили в группу СиД, а Чугунов вновь принял свой прежний самолет. Теперь новоиспеченный старший лейтенант прикидывал, как бы поделикатнее ускользнуть от "обмывки". Ничего не приходило в голову, и он решил потянуть резину, надеясь, что в конце концов что-нибудь придумает.
В тот же день вечером Лопатин выпивал на кухне с соседом - старшим лейтенантом Лещевым из ОБАТО и жаловался на жизнь.
-Вот ведь судьба-злодейка! Техником был - спирта с массандрой хоть залейся, а теперь побираться приходится! Налили - и то праздник, есть, что отметить. Надо же, как все повернулось! Сидели, культурно отдыхали - в воскресенье! Раньше бы и слова никто не сказал, если нормально на построение придешь. А тут патруль нагрянул в гараж, и началось! Дурдом какой-то.
На кухню заглянула жена Лещева и, услышав последнюю фразу, заинтересовалась:
-Когда это патруль в гараж нагрянул?
-Да уж месяца два назад.
-Точно, был такой этот случай. Оказывается, это про вас! Я как раз в то воскресенье дежурила на коммутаторе, помню, Опискин ваш звонил коменданту, чтобы тот послал патруль в гараж, даже номер точный называл.
-Что? Он сам посылал? - изумился Лопатин. - А пришел когда, у него был такой вид, будто это для него большой сюрприз. Ну и ну! Как же так могло быть?
-Очень просто - вас заложили, - сделал вывод Лазарев. - Стукач тоже гудел вместе со всеми в гараже, а потом или заранее предупредил Опискина. Тот вызвал патруль. Потом пришел и разыграл комедию, чтобы стукача не выдать. Ищи, Костя, кому это было выгодно.
-Кому, кому... Вот Коля Анищенко не хотел уезжать, но сменщик его вовремя напился и Опискину на глаза попался, так что Леха остался, ему незачем закладывать. Дыня, может, хотел отомстить? Да у него мозгов не хватит, и сразу он вырубился, спал в углу. Может, Пашка Чугунов решил рубануться? Он сегодня как раз старшего лейтенанта получил, три года ждал. Да нет, не мог Пашка! Свой же парень. Впрочем, самолет-то мой ему передали... Даже не знаю, что и думать. Надя, а Опискину никто тогда не звонил, не помнишь?
-Звонил только Рогачев, про полеты они что-то говорили - и все.
Разговор ненадолго оборвался - к соседке пришла подруга Вика. Оказалось, она тоже работала на телефонном коммутаторе. Женщины вспомнили, что в тот день именно ее Надя сменила вечером. Никаких разговоров Анискина по телефону Вика не помнила.
-Нет, не звонил ему никто при мне. Я бы наверняка запомнила, в одном подъезде живем, любопытно, о чем сосед болтает (она хихикнула). Парень тогда какой-то, из полка, кажется, меня чуть с ног не сбил, когда домой шла. Потом обратно поднялся и к Анискину в дверь позвонил.
-Вика, а как выглядел тот парень? - встрепенулся Лопатин.
****
Выходя вечером из летно-технической столовой, Чугунов в гардеробе с удивлением обнаружил, что на шинели кто-то "с мясом" вырвал по звездочке с каждого погона, вновь "разжаловав" его в лейтенанты. "Наверное, намекают на "обмывку", - подумал офицер. - Значит, придется отмечать, только бы придумать, как тайком это сделать. Но зачем же так погоны похабить?"
Настроение было испорчено, и Чугунов медленно побрел по аллее. Он задумался, и не заметил в темноте, как сзади из кустов выскочили несколько человек. В мгновение ока на голову офицеру набросили мешок, кто-то зажал рот, а двое схватили за руки. В ту же секунду Чугунов почувствовал сильный удар сапогом в живот и согнулся от боли. Избиение продолжалось минут пять. Нападавшие действовали очень аккуратно, не нанося никаких видимых повреждений: голову не трогали, кулаки и башмаки били в грудь, живот и спину. И вдруг все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Раздался топот нескольких бегущих ног, но когда Чугунов стянул с головы мешок, никого уже не увидел. На тротуаре лежал белый лист бумаги, к которому двумя звездочками прикрутили несколько пожелтевших осиновых листьев. Под этим своеобразным гербарием чернели четыре крупные буквы: "ИУДА". Чугунов мгновенно все понял и похолодел. "Как же они догадались?" - с тоской подумал он и с ужасом представил, что замены ждать еще долгих девять месяцев.
Продолжение следует: https://dzen.ru/suite/71ae5cbb-23e9-4e42-9cf5-4f40e62baea5