Мои взгляды на мех формировались годами. Под влиянием разных событий я прошла через мечты о шубе и полный отказ от меха по этическим соображениям.
Я уже привыкла, что от меня обычно ждут, что я веган, готовый громко протестовать против меха и обливать краской чужие шубы в стиле организации "PETA". Но это все не про меня)
Конечно, я хочу, чтобы в этом мире не было жестокости. Хочу, чтобы не было бессмысленных смертей.
Но я ученый. Скептик. Я не делю мир на черное и белое, а при формировании взглядов на глобальные вещи стараюсь отставлять эмоции в сторону и руководствоваться логикой.
И вопрос меха - не исключение. Я ем мясо, у меня есть кожаные вещи, есть вещи из овчины. А еще у меня есть лисья шкурка, которой больше 50 лет. Я не перестану есть мясо и не откажусь от кожи и овчины. Я не выкину лисью шкурку, и продолжу использовать ее в костюмах.
Но я не куплю новую шубу, не куплю котам игрушку с мехом норки и поддержу любое адекватное (!) начинание, которое поможет избежать бессмысленного убийства пушных зверей и/или улучшить условия их содержания.
Когда я была ребенком, я очень хотела шубу. Первая шуба, которую я помню, принадлежала отцу и была сшита из собачьих шкур. Сейчас это кажется варварством, но мое детство пришлось на 90е. Пуховиков не было, "благородные" меха были тогда не по карману ни нашей семье, ни большинству семей в принципе. И все смотрели на это спокойно. Многие даже завидовали.
Одним из символов наступления "лучшей жизни" стали две норковые шубы моей бабушки. Она носила шубу из кусочков каждый день на работу, а из цельных шкурок надевала по праздникам. Я смотрела на бабушку, кутавшуюся в теплый шелковистый мех и мечтала о дне, когда жизнь станет еще лучше, и у меня будет такая же шуба.
Но шубу мне еще долго не покупали. Зато купили новомодный пуховик. И я его ненавидела! Он был неуклюжий, скрипучий, и я в нём была похожа не на взрослую красивую даму (а я была уверена, что в шубе буду похожа именно на нее), а на уродливый шар. И от этого хотелось еще быстрее вырасти и чтобы мне наконец-то купили красивую шубку. Мне тогда казалось, что мех - это такая крутая ткань. Мягкая, теплая ткань - и не больше.
А потом я стала что-то подозревать. А еще через некоторое время в мою жизнь пришли документалки. И однажды я увидела знаменитые кадры забоя бельков. Беззащитные крошки-тюлени, дубинки в руках здоровых мужиков, окровавленный снег... На мою юную психику эти сцены, конечно же, очень сильно повлияли. И мех стал мне противен.
Я даже попыталась пару раз наехать на маму с бабушкой за то, что они поддерживают жестокие убийства тем, что носят мех. К счастью, их это не очень впечатлило, и ссоры не получилось.
Моя ненависть к меху продолжалась не один год, но со временем становилась всё менее радикальной. И к моменту поступления на биофак ношение меха уже не казалось мне таким ужасным, хоть я его и не одобряла.
Во время учёбы на факультете биологии иллюзии рассыпаются. Оказывается, что мир вокруг буквально кишит разными тварями, а животные окончательно перестают казаться милыми беззащитными пушистиками из диснеевских мультиков.
Глаза болят от микроскопа, на выездных практиках ты привыкаешь к холоду, тяжелой работе, копанию в грязи, тасканию лодок, залезаешь в немыслимые заросли и болота только ради того, чтоб увидеть, как кто-то кого-то убивает и пожирает.
И всё это меняет тебя. Меняет представления о собственном комфорте - после биофака я могу засыпать стоя и знаю, как приготовить чай из болотной воды так, чтоб никто не отравился. Меняет мораль - я быстро узнала, что учить кости человека гораздо лучше по настоящему скелету, стоящему на кафедре, а чтобы как следует разобраться в том, как меняет структуры мозга коровье бешенство, нужно заразить им два десятка мышей, умертвить их всех и каждой вскрыть черепную коробку.
Примерно в середине обучения, когда начались курсы по зоологии позвоночных, я вспомнила свой давний детский восторг от посещения Зоологического музея. И прохождение практики, которая состояла в посещении музея и разглядывании чучел, позволило мне понять: я хочу быть таксидермистом.
Я хотела сохранять красоту погибших животных. Хотела помогать сохранять их для науки. Хотела создавать искусство из того прекрасного материала, который иначе бы просто сгнил в земле.
И спустя несколько лет после получения диплома биолога мечта сбылась: меня взяли подмастерьем в студию трофейной таксидермии.
Первое время я снимала и выделывала шкурки куниц и норок. Это не вызывало у меня никаких эмоций - ну подумаешь, работа и работа. А потом мне стали давать на обработку волков, лис. Это казалось прогрессом. Мне ведь доверили более интересных зверей!
Коллеги параллельно собирали чучела кабанов, медведей, птиц. Обрабатывали рога козерогов, оленей. Это было безумно интересно. Параллельно я собрала свои первые чучела куниц, и они даже ничего так получились.
А однажды к нам в студию привезли рысь для изготовления ковра. Разумеется, мне такого зверя никто и не думал доверять. Но мне хватило просто находиться в одном помещении с этим изделием. Свое следующее чучело я запорола. И больше в студию не вернулась.
Через два года после этого я выкупила со зверофермы рысёнка. Сейчас он вырос в большую ручную рысь. Я до сих пор интересуюсь таксидермией. Выделываю черепа и кости кроликов и коров, мясо которых едим мы и наши животные. Но теперь я точно знаю, что мир не черно-белый, а эмоции и логика одинаково важны. И только в сумме они дают адекватные и целостные взгляды на мир.