«Сады и дороги» — это первая часть дневников Эрнста Юнгера времён Второй Мировой войны, которые все вместе называются «Излучения». Но не стоит в них искать документального отражения времени, которыми были даже слегка перенасыщены беллетризированные дневники времён Первой Мировой «В стальных грозах» того же автора. По крайней мере, точно не следует этого делать в «Садах и дорогах». Это именно, что излучения времени, которые улавливает Юнгер, но не его хроника.
Юнгер, судя по всему, вообще писал все свои дневники с очевидным прицелом для публикации, поэтому в авторское письмо вторгался отбор и сокрытие. Из «Садов и дорог» выкинуты Гитлер и Черчилль, выверенное описание мира и войны. Здесь всё только про ощущения — ощущения очень смелого, холодного и объективного наблюдателя.
Юнгер сосредоточен на своих мыслях, на их рождении, эволюции и затухании. Война и личная жизнь, да и вся мировая история, не говоря о явлениях, которые мы сейчас называем hype, с холодным цинизмом низведены до солипсического восприятия, где описание пойманных в полях Франции жуков ничуть не менее важно, чем элегические размышления об исторической судьбе города Седана или описания гибели двух ребятишек, которые заигрались с разбросанными боеприпасами.
Мне импонирует такой взгляд на мир, а потому я считаю Юнгера своим проводником в 2020-е годы.
А вот теперь к содержанию. Дневники охватывают период с начала 1939 года и по конец лета 1940-х года. В них сначала Юнгер предстаёт писателем, живущим по среди сельской идиллии, потом с началом Второй Мировой он как резервист надевает форму, принимает участие в «Странной войне» и разгроме Франции.
Напишу отдельно о впечатлениях от описания войны во Франции в 1940 году, и вы, возможно, уловите суть юнгерианского взгляда на жизнь. Мне всегда казалось, да я и был уверен, что для множества немцев, далеко не для одного Гитлера, лето 1940 года, было счастливейшим. Спустя 22 года они отомстили Франции, да ещё как! Чтобы понять это чувство, если у вас есть знакомые азербайджанцы, поговорите про осенние события в Карабахе. Юнгер вообще не обращает на подобные мелочные человеческие чувства внимания. Он сравнивает роль техники в Первую Мировую и во Вторую. Он много общается со стариками, которые помнили ещё падение Парижа в 1871-м. И много-много описывает свои разговоры с французскими сверстниками, которые воевали с ним тогда и победили, и воевали сейчас и проиграли. Юнгер намекает, что у него гораздо больше общего с этими пленными, чем с Вермахтом. Прорывается там и прямое сочувствие: «В переломный момент, когда отчизна повержена в прах, мы познаем такие глубочайшие источники боли, в сравнении с которыми все индивидуальные страдания, гнетущие нас, представляются лишь тоненькими ручейками». Он примерял их рубаху на себя, да. Интересно будет потом сравнить юнгеровские описания Восточного фронта.
И ещё раз, зачем читать Юнгера? В «Садах и дорогах» сформулировано юнгерианское кредо: «Мы сами образуем собой мир, и то, что мы переживаем, подчинено не случаю. Вещи притягиваются и отбираются благодаря нашему состоянию: мир таков, какими свойствами обладаем мы. Каждый из нас, следовательно, в состоянии изменить мир — в этом громадное значение, которым наделены люди. Вот почему так важно, чтобы мы работали над собой». Если вы действительно понимаете, о чём здесь говорится, то Юнгер ваш писатель.
