4 апреля – день рождения выдающегося кинорежиссёра
Андрея Тарковского
О режиссёре Андрее Тарковском, заслуженно считающимся одним из наиболее выдающихся мастеров кино всех времён и народов, написано и рассказано немало. Однако есть вопрос, который и сегодня остаётся практически неисследованным: художник и советская система. Демпропаганда, «приватизировавшаяся» мастера, вместо серьёзного рассмотрения этого вопроса, стремится создать образ творца, инородного этой системе, противостоявшего ей и отторгнутого ею. Преобладание неприязненного отношения к Тарковскому в левом лагере воспринимается как согласие с такой оценкой.
В пользу подобной версии свидетельствуют и многие факты, лежащие на поверхности (и которые как раз с упоением расписывают «демократы»). Работают на версию чужеродности режиссёра советскому строю и некоторые нелестные высказывания по адресу социализма самого Тарковского, сделанные в годы эмиграции.
Но с другой стороны, в сугубо частном письме отцу, посланном уже из-за рубежа, Андрей Арсеньевич написал: «Я же, как остался советским художником, так и буду им» (письмо было опубликовано в сборнике «Экран, 89», М., «Искусство», стр.92).
Думается, чтобы объективно разобраться в этом вопросе, надо рассматривать не взаимоотношения художника с чиновниками, а взаимосвязь исповедуемых им и воплощаемых в фильмах принципов и ориентиров бытия с идеологическими устоями советской социалистической системы.
Высшей ценностью бытия Тарковский считал духовность. И при этом, уже живя в эмиграции, не раз отмечал, что в советском обществе сохраняются духовные связи между людьми, а на Западе он испытывает ощущение духовной пустынии что искусство, которое должно исполнять миссию восстановления духовности, там превратилось в обыкновенный товар. Андрей Арсеньевич на встрече с английскими любителями кино назвал духовное вырождение «свободного и демократического» Запада парадоксом. Но такое определение (как и некоторые нелестные замечания о социализме как общественной системе) свидетельствуют, главным образом, о крайне примитивном уровне преподавания общественных дисциплин во ВГИКе. Потому что почувствованное художником различие духовной атмосферы советского общества и западного – как раз закономерное следствие различия их социально-экономических систем.
«Демократы» вспоминают дипломную картину Тарковского «Каток и скрипка» преимущественно в связи с тем, что присутствовавшие на её обсуждении кинематографические чиновники и партийные работники учинили ей разнос. Но о чём говорит в этом фильме режиссёр?
Фильм рассказывает о взаимном духовном обогащении рабочего и мальчика-скрипача. Рабочий открывает мальчику красоту и духовную сущность труда, а юный музыкант помогает рабочему ощутить огромное духовное значение художественной культуры. В таком наполнении фильма был как раз воплощён дух советского социализма того времени. На Западе создано множество прекрасных картин, но с подобным духовным содержанием их не было и не может быть в принципе.
Ведь формирование в сознании людей одухотворённого отношения к труду и выработка потребности в приобщении к духовным богатствам художественной культуры – важнейшие задачи строительства коммунизма. И фильм Тарковского, в сущности, был прямым вкладом в это строительство.
Рамки небольшой статьи не позволяют подробно анализировать фильмы Тарковского. Выделю основные мотивы фильмов Тарковского – «Андрей Рублёв», «Солярис», «Зеркало», «Сталкер».
Эти произведения, в целом, утверждают духовные основы бытия, стимулируют к поиску нравственного идеала, противостоят потребительству, пробуждают в человеке чувство ответственности за судьбу своего народа и всего человечества, подводят к мысли, что нужно быть готовым ради общего блага пожертвовать своими личными интересам.
Не изменил режиссёр этим принципам и в фильмах, поставленных за рубежом, - «Ностальгии» и «Жертвоприношении».
Сопоставим эти установки с фундаментальными принципами коммунистической идеологии. А это – приоритет духовных ценностей, в том числе и в труде; стремление к реализации своего творческого потенциала в активной жизни на общее благо; бескорыстие; готовность к личным жертвам ради других людей; категорическое неприятие потребительской психологии.
Очевидно, что важнейшие принципы, исповедуемые и «проповедуемые» Тарковским, если и не абсолютно тождественны принципам коммунистической идеологии, то очень близки. Таким образом, есть все основания для вывода: Андрей Тарковский действительно был и оставался советским по духу художником.
Так почему же «коммунистические» чиновники относились к Тарковскому столь недоброжелательно? В какой-то мере такое отношение определялось стилем режиссёра. Тарковский считал, что киноискусство должно покончить со следованием литературным канонам повествования и говорить со зрителем языком образов. В его фильмах при раскрытии содержания упор сделан на специфических выразительных средствах киноискусства. Между тем, в советском кино с конца 60-х годов начал всё ощутимей довлеть принцип «доступности», который примитивность языка фильмов превращал из недостатка в достоинство. И каждый новый фильм Тарковского встречали упреками в «непонятности», «изощрённости», «формалистических изысках».
Замечу, что в этом конфликте прав был Тарковский. Потому что кино становится действительно искусством, когда обретает свой собственный язык повествования. И «кинематографическая» форма произведений активизирует их восприятие, делает его актом творчества, а только работа души при общении с искусством способствует духовному обогащению человека.
Да и не были фильмы Тарковского столь уж недоступны для «простых смертных», как это старались представить некоторые чиновники и критики. Действительно, художник шёл впереди общепринятых представлений о языке кино, находил новые выразительные возможности киноискусства. Но когда зрители разбирались в особенностях фильмов Тарковского, их язык переставал им казаться «китайской грамотой», и в итоге собирали больше зрителей, нежели в новом веке в СНГ собирали некоторые нашумевшие бестселлеры. На «Ивановом детстве» в Советском Союзе побывало 16 миллионов зрителей, на «Солярисе» - 10,5 миллионов. На «Андрее Рублёве» - около 6 миллионов, на «Сталкере» - 4 миллиона.
Однако это только одна причина недоброжелательного отношения чиновников от идеологии к Тарковскому. Другая не столь очевидна, но не менее существенна. Вспомним, что 60-70-е годы – это как раз время, когда в партии и аппарате управления начали продвигаться на ответственные посты те «члены КПСС», которые в конце 80-х годов осуществили антикоммунистический переворот. Потом многие из них (как, например, А.Н. Яковлев, ставший уже в 60-е годы видной фигурой в идеологическом аппарате КПСС) с циничной откровенностью заявляли, что никогда не исповедовали коммунистической идеологии и сознательно шли в партию вредить делу коммунизма.
Возникает соблазн отнести гонения на Тарковского на счёт такого сознательного вредительства: мол, поскольку его фильмы могли стать мощным средством духовного развития народа и утверждения коммунистических принципов и приоритетов бытия, замаскировавшиеся антикоммунисты всячески стремились помешать творчеству режиссёра; и вместо того, чтобы помогать людям разобраться в его произведениях, старались их дискредитировать.
Но, думается, не стоит переоценивать их коварство. Скорее, дело в том, что они были законченными потребителями, а художник стремился отстаивать гуманистические ценности бытия, несовместимые с потребительским отношением к жизни. И вот им-то, а вовсе не социализму, Тарковский на самом деле был им абсолютно чужд и враждебен.
Поэтому не вызывает удивления, что, когда «коммутанты», совершив переворот, взялись утверждать свою систему ценностей как основу идеологии «новой России», фильмы Тарковского были отторгнуты. Они полностью исчезли из активного кинопроката (а в советское время оставались в нём до конца 80-х), а по основным программам телевидения идут крайне редко, как правило, поздно ночью, когда их трудно воспринимать, и зачастую испоганенные пошлейшими рекламными вставками.
Виктор ВАСИЛЕНКО
Белгород