В 1983 году мы переехали из однушки в двухкомнатную квартиру и все местные кошки с собаками нового двора сразу это почувствовали на своей шкуре. Да что там кошки с собаками....все, кто хромал, болел и не мог убежать, испытали на себе мою любовь.
Я отлавливала подбитых голубей и волокла домой. Потом у меня жила слепая ворона, ёж и крыса. Но больше всех огребал кот Мурзик. Полюбила я его тупорылого всем сердцем. Думаю, он искренне не доумевал, чем отличился и откуда на него свалилось такое благословение в виде моего покровительства.
Мурзику был предоставлен пятизвёздочный сервис all inclusive: я хватала хромую тушку, приносила домой, кормила, поила и волокла к себе в комнату на ночлег. Пока бродяга сидел у меня под кроватью и анализировал происходящее, он попадал под прицел Тамары Ивановны и отправлялся обратно во двор самым унизительным образом - пинком под зад. То есть жизнь Мурзика состояла из взлётов и падений в коротком интервале.
Утром я сильно расстраивалась, что "киса случайно убежал" и шла искать с фонарём по подвалам. Находила и опять несла его домой. Ночью коту снова давали пендаль. И так раз пять. Это был какой-то круговорот Мурзика в природе. Не каждый выдержит такие горки.
В результате у Мурзика переполнилась чаша унижений и он решил свалить со двора, но не дооценил мои ресурсы. Я подключила нескольких товарищей и беглец был найден.
Как только я доставила его в очередной раз в апартаменты, кот побежал в шкаф и там нассал. А я решила, что если кот поссал, то его надо простернуть и окропить мамиными духами "Сирень".
Шкаф тоже был вымыт и надушен, но пах плохо, потому что духи "Сирень" оказывается не сочетаются с запахом кота. Кроме того Мурзика я определила в шкаф на ночлег. Сам выбрал в конце концов. Просто червь недоверия к Тамаре Ивановне уже поселился в моей душе. Про "случайно вышел и пропал" пусть расскажет своей свекрови (бабушке Иллюзии), когда решит избавиться от папы. А нас не проведёшь.
Видимо от шока кот первый час помалкивал. Ну хрен с ним, что заперт в шкафу, зато никто не носит туда-сюда, как списанную торбу.
Ночью раздался заунывный кошачий вопль, который мама услышала из другой комнаты. Когда она открыла шкаф, перед ней предстал благоухающий сиренью, снова обоссаный пассажир. Не кот, а дырявое ведро, честное слово. В ту ночь моя жопа полыхала и за шкаф, и за сирень, и за тупого Мурзика.