Впервые за учёбу в училище мы начинаем лагерные сборы на бетонке в Купянске. Это аэродром училища. Долой бараки и палатки грунтовых аэродромов, переезды-перелёты со своим скарбом по чужим аэродромам. Долой утомительные гонки по изучению и сдаче нового района полётов три раза за сборы. Казарма стоит в военном городке, тоже есть своя 38-я параллель, за которую нам запрещено заходить без разрешения. Там живут в ДОСах наши инструктора и технический состав учебного полка. Рядом с казармой стадион. Где имеются спортивные снаряды, к которым нам категорически запрещено подходить. Особенно, к лопингам, турникам, брусьям. Не дай Бог, травма! Нас ждёт освоение МиГ-21.
Признаться, нас за зиму утомили эти и другие спортивные снаряды. Мне был противен лопинг. Зачёты на нём я сдавал успешно, но сама процедура меня напрягала морально. Уж очень долго я раскачивал рамку, чтобы перейти верхнюю точку. Бывало и застревал на этой точке вверх ногами, нелепо дёргая тазом. Чем сильно нервировал физрука с секундомером и смешил парней. Бараний вес не позволял легко управиться с рамой лопинга. Парни умудрялись на третьем качке начать вращение, а я … А быть в центре кадра — не моя судьба.
Запрет появляться на спортивных снарядах оказался не лишним. Поскольку на стадионе появлялись девушки. Целыми стаями. Вообще, бойкое место оказалось. Мамы с детьми гуляют. А кто же не любит детей, у которых молодые мамы? Тут уж поиграть мускулами сам Бог велел. Но нельзя.
А нашему экипажу повезло. У нас был инструктор. Свой. На весь период лагерного сбора. И мне он понравился. Высокий, серьёзный, уже лысеющий старлей. Это от ума. Огромный лоб, который он часто морщил. Выпускник нашего училища. Когда мы поступили, их курс выпускался. Всё в нём было в меру: и строгость, и шутливость, и методичность. Вот только после занятий под его руководством у меня всегда лоб болел. До ломоты. Некоторое время не мог понять причины этого недуга. Даже забеспокоился. Потом до меня дошло: инструктор заразительно морщил лоб. А я непроизвольно пытался на своём маленьком лбу сделать столько же морщин, сколько у него на большом, да ещё и лысом.
Фу-у-у! Это не болезнь. Надо себя контролировать.
Хорошо запомнилась первая лётная смена. Разведчик погоды постарался показать нам МиГ-21 во всей красе. Мы были на стоянке, проходили тренаж. Инструктор предупредил, что будет проход самолёта. Мы обратили взгляды в сторону дальнего привода. Там появилась точка, которая быстро превратилась в бесшумный самолёт. На траверзе стоянки стремительный красавец круто пошёл вверх. А на аэродром обрушился запоздалый гром, от которого невольно подогнулись коленки. Это было эффектно! Это было возбуждающе! И на этом звере мы будем летать!
Вывозная программа шла ровненько, без эксцессов. Я и не помню кто в нашем экипаже вылетел первым. Не помню и своего первого самостоятельного. Самолёт, конечно, серьёзный. Сверхзвуковой. До этого мы три года летали в шлемофонах. А тут выдали дополнительно металлический шлем сверху одевать. ЗШ-3 (защитный шлем третьей модели) назывался. Все лётчики, летающие на сверхзвуковых самолётах, одевают ЗШ. Первый шлем сварганили из армейской каски. После того, как испытателя на сверхзвуке било головой о фонарь на автоколебаниях летательного аппарата. Их, автоколебания, устранили в процессе доработки самолёта, а твёрдые шлемы остались. Ведь надо было защищать голову от потока воздуха при катапультировании на сверхзвуке. ЗШ-5 уже был из пластика.
Конечно, МиГ-17, на котором мы вылетели год назад, нас ближе подвёл к скоростям МиГ-21. Возможно, нам было легче его освоить, чем парням из 8 роты после Л-29. А может и нет. Как тут определить? Есть, наверное, какая-то статистика на эту тему. Но мне она неизвестна. Перегрузка, она на любом маневренном самолёте — перегрузка. Ничего нового. Скорости увелилчились. Радиусы возросли до неприличия, время разворотов тоже. Приятный бонус — форсаж. Новая реальность — радиолокационный прицел. Самолёт следующего поколения.
А фигуры пилотажа те же: вираж, вираж, пикирование, горка, переворот, петля, полупетля, две бочки. Вот не помню: косые петли разрешали нам делать?
Для меня было волнительно первый раз слетать в стратосферу на сверхзвук. Во-первых, много нам чего про переход скорости звука в картинках и бесчисленных графиках говорили на занятиях по аэродинамике. Во-вторых, надо было одевать высотно-компенсирующий костюм (ВКК) и гермошлем. Опять же много пугали разгерметизацией кабины в стратосфере. Дополнительные неудобства от костюма и ограниченный обзор в гермошлеме. Тут надо не забыть сказать про перестройку автоматики системы управления самолётом на сверхзвуковой режим. А вдруг - отказ? Будем испытывать голову на прочность и фонарь?
Инструктор нас успокоил, разогнал туман, который напустили преподаватели в училище. Но у меня небольшой мандраж перед полётом был.
А покрасоваться в высотном обмундировании мы не преминули. Об этом говорят фотографии однокашников. Почти космонавты! Правда, у меня фотки в ВКК нет.
Однако, полёт с инструктором в стратосферу и на сверхзвук прошёл слишком буднично. Автоматика системы управления перестроилась штатно, я никаких особенностей в поведении самолёта не заметил. Небо было фиолетовое, но рассматривать там было нечего и некогда. Скорость не замечалась. Самолёт реагировал на движения ручки вяло. Но так и должно быть. Я, пытаясь побольше рассмотреть по сторонам, умудрился достать носом до смотрового щитка и обжечься. Оказывается, температура обогрева щитка приличная. Не зря на резиновом клапане, который охватывал шею, быстро накопился пот и плескался. К заруливанию на стоянку он уже разъел кожу, щипал, и мне не терпелось избавиться от шейного клапана.
Да, полёты в стратосферу — не истребительное дело!