Итак, вопреки ожиданиям родственников, Филипп Красивый не оставил несметных богатств, хотя должен был бы (см. здесь).
Представить, на что можно было просадить такое гигантское состояние, сходу трудно, даже если учесть вечный зуд короля по «округлению границ» путем войны (с Англией, Фландрией) и брачной дипломатии, а также строительные проекты. Кстати, округлял его величество всегда в бóльшую для себя сторону, таков был математик. И воевал/интриговал/сватал не без выгоды для себя, так что на причину разорения не тянет.
Вместе с тем попытки выжать деньги из церкви и вообще подчинить клир воле короля привели к затяжному конфликту с папой Бонифацием VIII, завершившемуся прямым столкновением легистов Филиппа во главе с Гийомом де Ногарэ с беднягой понтификом.
Папу захватили в его резиденции в Аньяни, дошло до рукоприкладства, от которого пожилой понтифик так и не оправился и спустя несколько недель скончался.
Следующий папа Бенедикт XI умер спустя несколько месяцев после интронизации так внезапно, что ходили слухи об отравлении по заказу Ногарэ, вкупе с подельниками отлученного Бенедиктом за насилие над Бонифацием и властью vicarius Christi в его лице. В наши дни заказчиком этого преступления чаще называют самого Филиппа IV.
Выборы очередного папы затянулись почти на год. В этот период ведутся переговоры с Бертраном де Го, на тот момент архиепископом Бордо, известным своей склонностью протежировать преданных ему людей и родственников, независимо от их качеств (непотизм). Слухи о Бертране обнадеживают короля: прагматик, любит личный комфорт, не отягощен моралью (о нем ходят слухи как об отравителе), склонен к симонии. Его можно заинтересовать и использовать, ибо продажен по совокупности личных качеств. Короля на переговорах представляют доверенные люди, и разговоры такие, что не для протокола и посторонних ушей.
Именно тогда, похоже, с королевской стороны звучит предложение поспособствовать, чтобы следующим императором Священной Римской империи стал младший брат Филиппа — Карл Валуа. Он личность известная, зарекомендовал себя как «славный воин» и в целом, в отличие от Филиппа, имеет вполне рыцарскую репутацию. К тому же, на зависть всем брачным аферистам до скончания света, умудрился трижды весьма удачно жениться, за третьей женой получив совершенно номинальный и пустой, но очень трескучий титул «императора Константинополя».
Ученый иезуит XVII века Филипп Лаббе (1607—1667), разбирая архивы, нашел упоминание о некоем викарии Конраде, который «тайно питает надежду на трон»: Conradus vicerius regia spes ali dissimulanter augerique…
Кто был этот викарий? Посредник со стороны Филиппа? Тогда это весьма независимый ум, ибо не постеснялся назвать короля Франции «алчным принцепсом». Запомним эту особенность – служить королю и за его спиной иметь собственное нелицеприятное мнение, а порой и вести свою игру.
Император Альбрехт I, заметим, жив-здоров. Да, есть политические проблемы, но никто пока не знает, что спустя несколько лет его убьют и встанет вопрос избрания нового императора. Готовь сани летом…
Король Франции хорошо понимает, что для германцев, среди которых традиционно проводят кастинг, Капетинги буквально за гранью отбора. Впрочем, ввязываться в традиционную германскую войнушку за трон Филиппу Красивому неинтересно — навоевался. Здесь и впрямь больше подошел бы Карл Валуа, любитель и мастак помахать мечом.
И после убийства Альбрехта I Бертран де Го, точнее уже папа Климент V, честно отрабатывает свой хлеб, поручая декану Коллегии кардиналов замолвить словечко за Карла перед одним из шести электоров (выборщиков) — архиепископом Кёльнским, мотивируя это тем, что Карл-де единственный сможет возглавить такой вожделенный и долгожданный победоносный крестовый поход. Кому, как не императору, в ком жив еще дух рыцарства, вести войска в Святую землю!
Вот только у короля в голове, похоже, созрел другой план. Теперь трудно сказать, когда именно и при каких обстоятельствах Филиппу пришла в голову мысль самому стать императором и полновластным хозяином Империи, упразднив эту непонятную для всякого нормального феодала выборность. Воссоздать Империю Карла Великого на новом витке истории как наследственное владение Капетингов! С большой степенью вероятности толчком послужили идеи королевского легиста Пьера Дюбуа (1250/55 – 1321), одного из наиболее ярких представителей служилого дворянства, нормандца, как и многие персонажи, вершившие историю Франции в этот период.
Не размениваясь на экивоки и словоерсы, Дюбуа пишет Филиппу весьма пространную и строго конфиденциальную записку, в которой советует самому примерить корону вместо Карла и оставить ее за своими потомками:
Если мы возжелаем, мы можем отнять у вас право избрания, ибо вы слишком часто им злоупотребляли, — пишет легист программную речь своему королю. — Когда император Константинополя отказался защищать церковь, хотя его об этом неоднократно просили, греки передали Римскую державу в руки Карла Великого. Тогда же вы получили право избирать защитника церкви. Однако вы уже не раз делали достойный сожаления выбор, когда императоры не только не защищали церковь, но и сами на нее нападали. Вы виновны в том, что если и не содействовали сами такому выбору, то и не препятствовали ему. И это соперничество честолюбивых устремлений нанесло громадный ущерб церкви, Священной Римской империи, Святой земле и христианству. Посему мы можем отнять у вас право избрания даже против вашей воли . Мы предпочитаем воззвать к вашему рассудку. Мы желаем, чтобы вы избрали пожизненного наследственного императора , который поведет вас в Святую землю.
Вот так — наследственное императорство в обмен на один поход. Точнее на обещание одного похода.
Далее Пьер Дюбуа живописует все преимущества избрания Филиппа императором, как если бы уже стоит перед советом электоров. Впрочем, он понимает, что одним убеждением их не проймешь. И вот тогда в полный рост встает идея подкупа:
Мы дадим каждому из вас графство, или даже два, если одного не хватит. Для вас и ваших наследников это будет выгоднее, чем обладание правом избрания. Каждому из вас мы также дадим примерно 100 или 200 тысяч ливров на ваши нужды и на оплату ваших войск, идущих в Святую землю. Эти деньги будут взяты из доходов германских церквей.
Король получит от папы все имущество церкви, за исключением дворцов и обителей. Взамен этого папа будет получать денежную ренту, равную сумме его годовых доходов от этих земель. Таким образом, король получает право сюзерена по отношению ко всем королям и принцам, которые до сих пор считались вассалами папы.
Вот это уже суммы, достойные мошны Филиппа. По-видимому, его устраивает этот план. По сути, позднесредневековый проект объединенной Европы, со всеми вытекающими и с поправкой на феодально-монархический строй:
Таким образом, король получает право сюзерена по отношению ко всем королям и принцам, которые до сих пор считались вассалами папы <…> Кто-то может сказать, что королю будет не под силу управлять одновременно империей и собственным королевством из-за войн, которые постоянно вспыхивают в Германии. Но он ведь может скрепить мир между христианскими государями, обещая каждому защиту по его праву.
Так будет покончено с войнами и гордыней генуэзцев, венецианцев, ломбардцев, тосканцев и всех, наживающихся на торговле. Так император возьмет под свою опеку всех христиан, верных Римской церкви. Так Германия, страдающая от избытка населения, переместит его излишки в Грецию и в Святую землю. Следует еще сказать, что, если Святая земля будет завоевана, ее не удержать и не колонизировать без привлечения большого количества людей, которых невозможно перевезти морем. Поэтому они должны будут идти через Германию, Венгрию и Грецию по надежным, проторенным дорогам, где им легко будет снабжаться. Продвигаясь этим путем без спешки, крестоносцы прибудут в Палестину сильные и здоровые, чего никогда не произошло бы, если бы им пришлось переносить тяготы морского пути.
Это уже не жалкое «округление границ» в попытках окончательно закрепить за собой пограничные с Империей земли. Это глобальный и дерзкий проект, от которого захватывает дух. Проект невероятно дорогостоящий. И Филипп ищет новые источники дохода для его осуществления. Вот тогда смутное недовольство вопиющим богатством тамплиеров отливается в идею, стартовавшую в «черную пятницу» 1307 года.
Весной 1308, когда возобновилась навигация, до Кипра, где располагалась штаб-квартира ордена, достигли вести из Парижа. После ареста тамошних храмовников были изъяты немалые ценности, но все же не такие, о которых грезил король (отсюда бытующие по сей день легенды о кладах ордена). А в июне 1308 из германских земель пришла весть о гибели Альбрехта.
Операция по подкупу ключевых фигур стартовала, видимо, тогда же. Легисты короля получили распоряжение начать «подмазывание» электоров (их семеро: архиепископы Майнцкий, Трирский и Кёльнский, король Богемии, пфальцграф Рейнский, герцог Саксонский и маркграф Бранденбургский).
Со стороны клириков больших осложнений не ждали: до денег они были охочи, а с планами снарядить поход на церковные деньги их до времени не ознакомили. Зато с владетельными сеньорами пришлось бы повозиться и поиздержаться, дабы убедить избрать француза, да еще жаждущего закрепить трон за Капетингами (о последнем они, понятно, не догадывались, хотя при такой репутации Филиппа могли бы).
Под распиской в получении 105000 ливров на первый акт подкупа стоит подпись: «Карл, сын короля Франции, граф Валуа, Алансон, Шартр и Анжу».
Следовательно, младший брат короля был в деле и представлял себе хотя бы примерно размер сумм, которыми распоряжался Филипп Красивый. Знал ли, что игра ведется в пользу короля, а не его, Валуа, как первоначально предполагалось? Не знаю. Возможно, да, но его вполне устраивали немалые доходы с уже имеющихся земель и статус принца крови/«императора Константинополя», позволявшие жить в почете и роскоши, а к политической интриге и, главное, администрированию он был мало способен и не находил удовольствия в панфранцузских прожектах брата. А может, Филипп использовал Карла втемную — с него сталось бы.
Как бы то ни было, для переговоров с духовными электорами нужен был человек Климента, и папа такого выбрал. Это Никколо Альберти, кардинал ди Прато — итальянец, служивший легатом пап Бонифация и Бенедикта. Что заставило Климента V прибегнуть к услугам не самого преданного королю посланника? Тоже вопрос без ответа, а зная бывшего епископа Бордо, вполне можно предполагать двойную игру.
Не будем забывать, что этот папа слишком многими воспринимался как не вполне легитимный, "карманный" папа французского короля, а значит, должен был заботиться о репутации и авторитете среди клириков высокого ранга, в том числе германских духовных электоров. Вполне возможно, Бертран-Климент знал о планах Филиппа "пощипать" Церковь и предпринял собственные шаги к недопущению избрания короля Франции. А потом потирал руки, глядя, как утекают в никуда богатства «алчного принцепса».
Так или иначе, фигура Альберти решила исход дела: вместо того, чтобы ратовать за избрание королем Филиппа, он активно продвигал кандидатуру Генриха VII, графа Люксембургского. Генрих и стал сначала королем, а позже императором. Какие суммы были переданы ди Прато на ведение дела, трудно оценить. Видимо, заинтересованные лица деньги-то брали, но Филиппа «прокатили».
Больше он не успеет предпринять попытку такого глобального «округления», поскольку умрет в один год с новоизбранным Генрихом Люксембургом. А несметные по тем временам суммы канут в незвестность почти без надежды найтись, хотя бы упомянутыми в какой-либо древней рукописи. Слишком многое в этой теневой игре не подлежало огласке. Король Франции мог хранить свои тайны не хуже тамплиеров.
Ангерран де Мариньи после смерти Железного короля предоставит подробный отчет на имеющиеся суммы, но сами суммы оказались несопоставимо меньше ожидаемых, так что чувства Людовика Сварливого и Карла Валуа лично мне напоминают чувства Хомы из детского мультика про хомячка и суслика: «Всё верно, всё сходится. Только одно непонятно: почему мне есть хочется? А?»
Больше ни одному французскому королю не придет в голову такой геополитический проект, а с середины XV столетия императорами будут исключительно Габсбурги, пока корсиканец-артиллерист, новоиспеченный император Франции, не объединит под своим протекторатом правителей германских государств.
А Францу II не останется ничего иного, только сложить с себя полномочия императора Священной Римской империи германской нации, отдав дочь в жены основателю новой империи. И в августе 1806 года некогда вожделенная мечта Филиппа Красивого прекратит свое существование, ненадолго став частью владений Франции. Почти через 500 лет круг замкнется.