Впервые я познакомился со стихами Анатолия Владимировича Жигулина (1930-2000) в 10 классе 711 школы (Москва, Кутузовский проспект, 24а). После уроков несколько ребят из нашего класса сдавали зачёт по современной поэзии.
Наш Великий Учитель-словесник Вера Романовна Вайнберг («Романна») в школьном кабинете литературы принимала подобные зачёты регулярно. Несколько человек, которые были готовы, договаривались с «Романной» о дате зачёта. Объём стихов для зачёта был неограничен. Читали наизусть то, что нравилось сдающим. Обычно их было несколько, где-то не более 5-7 человек. Но оставались послушать стихи гораздо больше ребят, чем сдающих. Например, сдавали подобные зачёты по Пушкину (отрывок из «Онегина» - обязательно), Некрасову, поэтам Серебряного века, поэтам военного времени и др. Учили наизусть очень много.
В этот раз несколько человек сдавали зачёт по современным поэтам. Я не сдавал, остался после уроков послушать и посмотреть, как сдавали мои друзья-одноклассники.
Так вот, один мальчик читал стихи Анатолия Жигулина.
"Воронеж!.. Родина. Любовь.
Все это здесь соединилось.
В мой краткий век,
Что так суров,
Я принимаю, словно милость,
Твоей листвы звенящий кров.
Согрей меня скупою лаской,
Загладь печальные следы.
И приведи на мост Чернавский,
К раскатам солнечной воды.
И как навязчивая морочь,
Как синих чаек дальний плач,
Растает вдруг пустая горечь
Московских бед и неудач.
И что ты там, судьба, городишь?!
Тебе вовек не сдамся я,
Пока на свете
Есть Воронеж —
Любовь и родина моя."
Вера Романовна, как обычно стояла у открытого школьного окна и тихонько курила...
И рассказала нам о непростой жизни Анатолия Жигулина. Она была однокурсницей друга Анатолия Жигулина. А этот друг работал в 1967 году вместе с Жигулиным в одном из отделов «Литературной газеты».
Анатолий родился в Воронеже в семье Владимира Фёдоровича Жигулина и Евгении Митрофановны Раевской, правнучки участника Отечественной войны 1812 года, поэта-декабриста Владимира Раевского.
В 1947 году Анатолий и несколько его друзей-одноклассников создали «Коммунистическую партию молодёжи» (КПМ), целью которой молодые люди видели борьбу за возврат советского государства к «ленинским принципам». Читали вечерами Маркса, Ленина.
Толе Жигулину было 19 лет и он собирался поступать в Лесотехнический институт. Отлично учившийся юноша любил и технику, и природу… Однако, конспирация не спасла членов КПМ от раскрытия их «заговора» и последующего преследования. В сентябре 1949-го, когда члены КПМ из школьников превратились в студентов, начались аресты. Всего было арестовано примерно 30 человек, то есть половина от общего числа членов КПМ. В числе арестованных оказался и Анатолий...
В 1950 году решением «Особого совещания» Жигулин был приговорён к 10 годам лагерей.
В сентябре 1950 — августе 1951 годов Жигулин отбывал наказание в Тайшете (Иркутская область), работал на лесоповале. После этого он был отправлен на Колыму, где провёл три каторжных года. На Колыме попал в лагерь Бутугычаг, где добывали олово и была обогатительная фабрика урановой руды. Олово и урановую руду добывали вручную...
Здесь стал свидетелем празднования смерти Сталина:
«… мы отпраздновали смерть Сталина. Уже первое сообщение о болезни всех обрадовало. А когда заиграла траурная музыка, наступила всеобщая, необыкновенная радость. Все обнимали и целовали друг друга, как на пасху. И на бараках появились флаги. Красные советские флаги, но без траурных лент. Их было много, и они дерзко и весело трепетали на ветру. Забавно, что и русские харбинцы кое-где вывесили флаг — дореволюционный русский, бело-сине-красный. И где только материя и краски взялись? Красного-то было много в КВЧ/культурно-воспитательной части/» («Чёрные камни», глава «Побег»).
В 1955 году Анатолий Жигулин был освобождён по амнистии. В 1956 полностью реабилитирован...
И лагерь Анатолия сломал. Выйдя на свободу, Жигулин начал пить много и постоянно.
Нередко появлялся в отделе редакции «Литературной газеты» в длинном плаще с глубокими карманами. Доставал из кармана бутылку. Спрашивал ближайшего соседа по комнате: «Будешь?». «Ну что ты, Толя. Ведь сейчас только одиннадцатый час».
На него это не действовало. Он наливал себе стакан, опрокидывал водку в рот. Потом выпивал второй и садился работать. Так бывало, конечно, не каждый день. Но довольно часто.
Постоянным собутыльником Жигулина был поэт Владимир Павлинов.
Павлинов обладал огромной физической силой. Мог пить, долго не пьянея. И к Жигулину относился с нежностью.
Именно Павлинов и наказал жигулинского обидчика-клеветника.
Известный в литературных кругах как антисемит и сталинист поэт Василий Фёдоров пустил сплетню, что Жигулин сидел не по антисоветской, а по уголовной статье. Был он якобы простым карманником.
Этого Жигулин снести не мог...
Правда, Василий Фёдоров тоже нередко запивал. И в запое Фёдорова влекло в ресторан ЦДЛ (Центральный дом литераторов). Там он и увидел Жигулина, пьющего вместе с Павлиновым.
«У, сволочь!» увидев Фёдорова прорычал Жигулин. «А ты подойди к нему, и скажи: «Что смотришь, харя фашистская!»» посоветовал Павлинов.
Жигулин встал. Но отодвинув Анатолия Жигулина в сторону Павлинов ударил Фёдорова в лицо с такой силой, что тот покатился по залу и затих у какого-то столика.
Вызвали милицию. Вызвали «скорую». Фёдорова увезли. Павлинова и Жигулина увели. Ночь они провели в милиции за решёткой. Наутро о драке узнали в «Литературной газете». Поговорить с Жигулиным поручили одному из заместителей главного редактора газеты, который был мастер по конфликтам.
Он посоветовал позвонить Фёдорову и извиниться. Тем более что-бил-то Фёдорова не Жигулин...
Анатолий пришёл от редактора хмурым. Налил стакан водки, выпил и стал искать телефон Фёдорова в справочнике союза писателей.
«Василия Дмитрича можно» – сладким голосом сказал он в трубку. «Надо же, Вася не встаёт. А Вы скажите, что это Толя Жигулин».
Прикрыл трубку рукой сказал: «Пошла сообщать! Посмотрим, как он не встаёт».
«Вася! А это Толя Жигулин. Ну, как ты там, родной? Я слышал, что ты на меня сердишься! Прости меня, дорогой мой Вася! Прости за то, что это не я тебе вмазал по поганой морде, сволочь ты вертухайская, прости, что я не придушил тебя – гада, мерзавца, фашиста…».
«Бросил трубку» – удовлетворённо сказал Жигулин. Налил ещё стакан и допил водку. На следующий день написал заявление об увольнении из газеты по собственному желанию…
Вот такая было история…
Прижизненно у замечательного поэта Жигулина вышло 27 книг на русском языке, а также большое количество книг были переведены на многие языки мира.
Поэзия Анатолия Жигулина мне очень нравится. На мой взгляд, стихи Жигулина рождаются из его собственного душевного и жизненного опыта. И две темы превалируют в его стихах: природа России и Сибири, заключение в лагере.
"Марта, Марта! Весеннее имя.
Золотые сережки берез.
Сопки стали совсем голубыми.
Сушит землю последний мороз.
И гудит вдалеке лесосека.
Стонет пихта, и стонет сосна…
Середина двадцатого века.
Середина Сибири. Весна.
По сухим по березовым шпалам
Мы идем у стальной колеи.
Синим дымом, подснежником талым
Светят тихие очи твои.
Истекает тревожное время
Наших кратких свиданий в лесу.
Эти очи и эти мгновенья
Я в холодный барак унесу…
Улетели, ушли, отзвучали
Дни надежды и годы потерь.
Было много тоски и печали,
Было мало счастливых путей.
Только я не жалею об этом.
Все по правилам было тогда —
Как положено русским поэтам —
И любовь, и мечта, и беда."
Он всегда избегает публицистичности. В исполненных боли строках преобладает позитивный общий тон. В стихах чувствуется постоянное стремление преодолевать выпавшие испытания судьбы. Он рассказывает с максимальной точностью о лично пережитом. Его стихи, благодаря неоднократной переработке, закончены и цельны. В них нельзя заменить ни одного слова. Поэзия убеждает ясностью языка и нравственной позицией человека, который много пережил.
"О, мои счастливые предки,
Как завидую нынче вам!
Вашим вербным пушистым веткам,
Вашим сильным добрым рукам.
Слышу дальний звон колокольный.
Это солнце гудит весной.
Вижу белые колокольни,
Вознесенные над землей.
Как легко уходить вам было,
Покидать этот белый свет!
Одуванчики на могилах
Говорили, что смерти нет.
Знали вы, что земные звуки
Будут слышать, назло судьбе,
Ваши дети и ваши внуки,
Вашу жизнь пронося в себе,
Будут помнить о вас и плакать,
Будут вечно хранить, беречь
Ваших яблок сочную мякоть,
Вашей нивы тихую речь…
Как уйду я, кому оставлю
Этот мир, где роса чиста,
Эту полную солнца каплю,
Что вот-вот упадет с листа?
После огненной круговерти
Что их ждет, потомков моих?
И смогу ли жить после смерти
В невеселой памяти их?
И приду ли к грядущим людям
Светлой капелькой на весле?
Или, может быть, их не будет
На холодной, пустой Земле?.."
Умер Анатолий Жигулин 6 августа 2000 года в Москве, на 71-м году жизни.
Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.