Абсолютная фантастика. Все совпадения с реальными людьми и событиями, все аналогии совершенно случайны.
Нужно во что-то верить. Или в кого-то. В Бога, в высшие силы, в силы природы, в семью, близких, в доброго царя или железную руку, в неведомое, но от этого не менее светлое, будущее. В то, что здоровье укрепится, любовь и за печкой найдёт, денег прибавится, дети и внуки поумнеют и подобреют, родители будут жить долго и счастливо и, конечно, наступят мир и благоденствие во всём мире. Потеря веры и мечтаний заводит жизнь в тупик, медленно уплывают вдаль краски жизни, смысл, огонь и задор в действиях. Понятное дело, что ожидания - ожиданиями, а реальность - реальностью, и надеется каждый житель Земли на одно, а имеет то будущее, что имеет. Но изыскивать силы на эти самые мечты нужно в любой ситуации. Силы нужны всегда и на всё. Без веры и надежды природа человека замирает, она думает: а не активировать ли функцию самоуничтожения? Что мы с этим индивидуумом тут делаем? Ради чего живём, если он и сам уже ничего не ждёт?
Нору силы и мечты стремительно оставляли, ей было тяжело просыпаться в холодной квартире, тяжело открывать глаза, пытаться найти в голове созидательные мысли на предстоящий день. В очередной раз, обычным утром, она вылезла из-под тёплого одеяла, зябко поёжилась и на место мыслей о том, что будущего никакого не будет, упорно впихивала раздумья о делах. Тяжёлый халат надела поверх пижамы, шерстяные носки не снимались и ночью.
-Чайник, пожалуйста, - проговорила тихо и услышала щелчок на кухне. Когда настраивали функции домашних помощников, Нора попросила установить вежливую форму общения с системой: всегда "пожалуйста". Так ей казалось уютнее, очеловеченнее, и сглаживалось чувство одиночества. Семья не сложилась. Бог не дал детей, мужа бросила сама: тяжело было воспринимать полное равнодушие от когда-то близкого человека. Нора устала от жизни. Она была известным и успешным юристом, достаточно обеспеченным человеком. Но тяжесть бытию добавляли два момента: разочарование в профессии и возраст. В последние несколько лет юристы только и делали, что подсказывали пути богатым гражданам, приближенным к Великому Вождю, как узаконить их действия, сделки, приобретения и всю остальную жизнь. Понятия "правосудие" и "справедливость" были безвозвратно потеряны. Только богатых защищало новое законодательство. А второй тяжестью был возвраст: Норе было очень много лет. Жизнь диктовала новые правила и она соблюдала их, используя все достижения косметологии и медицины: Нора выглядела так, как её бабушка лет в 20. Если не смотреть в глаза. Глаза всегда выдают всё. Возраст, мысли, чувства, переживания. Но смотреть в глаза, слушать и слышать, заглядывать в душу было давно не в моде. И Нора, стройная миниатюрная красавица от природы, была вполне конкурентноспособна в борьбе за место под солнцем и за внимание мужчин. И ей это не так уж дорого стоило. Только сама она устала от гонки. Она хотела спокойной старости. Старости своей бабушки: с фартуками, пирогами, внуками на коленях и вечно цветущими фиалками на широких белых подоконниках. Когда элегантно-гордо несёшь свой возраст со всеми сединами и морщинками вместе со знаниями и опытом по брусчатым улочкам родного города, рядом скачет внучка в задорных бантиках, и слушает рассказ о былой молодости любимой бабули, и послушно переводит взгляд с одного памятного места на другое. И город этот - дом твой, тёплый, уютный, надёжный, многие уголки которого помнят слёзы и радость, восторги и поражения. Без "заботливой" электроники, как её нынешнее жилище: холодные стены, просматриваемые всеми и всегда,знающие лучше неё, что она хочет есть, пить, носить, когда позвать врачей. Когда отключаются мозги и чувства, когда не надо заботиться ни о чём, а следом отмирает и всё человеческое. Нора оглядела свои подоконники с несколькими суккулентами, около которых мелькали огоньки "умного домашнего цветоводства". Все огоньки мягко зеленились, значит, растения довольны и нет проблем. Система позаботиться и при необходимости подключит системы полива и что-то там ещё. Никто уже толком и не знал, что нужно этим растениям. Всё решили и запрограммировали специалисты. Нора перевела взгляд за окно...
Некогда благополучный и благоустроенный норин дом понемногу приходил в упадок. Каждая услуга стоила всё дороже, каждый месяц плата за квартиру росла, но условия становились хуже. Всё меньше людей могли позволить себе платить за жильё, а власти постоянно сокращали предоставляемые удобства. Вот и отопление стали давать по часам. Склонная к замерзанию Нора чувствовала себя неуютно, но ни страха, ни эмоций уже не было. Всего несколько лет назад она воспринимала с болью происходящие перемены, но сейчас её глаза не выражали ничего, а сердце всё реже меняло свой размеренный ритм.
-Вода подогрета до нужной температуры, чай будет вкусен и полезен, - раздался бодрый голос кухонной аппаратуры. Нора пыталась отказаться от оценочных слов относительно здоровья: она никогда не была приверженцем правильного питания да и понимала, что все эти идеи властей не носят никакой заботы о гражданах, хотя и декларировались именно так. Но серьёзный мужчина, устанавливающий всю систему, улыбнувшись одними губами, сказал, что это невозможно: здоровье - первоочередная задача Директора их города, как верного последователя идей Великого Вождя…
Нора забрала кружку чая, обняла двумя руками её горячие бока и, согреваясь от тепла, вернулась к окну. Весна вступила в свою самую прекрасную пору: слякоть, влажность, бездонные лужи остались позади, а душная жара с тяжёлыми ароматами цветов ещё не наступила. На ветвистых деревьях лёгкими акварельными мазками зеленели листья, на фоне которых нежно-розовыми и оранжевыми точками и запятыми уже виднелись распускающиеся бутоны цветов. Трава, зелёными подтёками туши легла поверх холодно-коричневой земли. И вся эта славная картина простиралась на фоне полупрозрачного-голубого неба. По ветвям прыгали сытые белки. На ближайшем дереве запела птица. Нора недавно ещё вздрагивала от её перелива: раньше птиц в этом мегаполисе было не так уж много, но с недавних пор экология стала улучшаться и живность вернулась в город. Мыслями Нора оказалось в том прошлом, вроде бы и не давнем, но разделившем всю жизнь на две половины.
Несколько десятков лет назад мир поразила невиданная болезнь. Сначала захворали домашние питомцы. Но быстро возвращались к нормальной жизни и люди некоторое время не обращали внимание на краткосрочные недуги любимцев. Однако болезнь перешла и на хозяев. У людей всё оказалось серьёзнее: тяжёлые последствия, осложнения на всю жизнь и много, много летальных исходов. Конечно, множились слухи: инопланетяне, случайная утечка химоружия, неслучайная она же, заражение властями через пищу и водопровод ради сокращения числа граждан… Истина, как всегда, осталась тайной. Чтобы пресечь заражение, правительства многих стран и городов пошли на ограничения жизни людей. Сначала это выглядело заботой о здоровье и попытками остановить тяжёлый недуг, но у людей постепенно и постоянно ухудшалась жизнь: временная работа превращалась в потерю работы, ходить можно, но всё реже и всё ближе, кто-то якобы борется с ценами, но они растут. Болезнь вроде бы отступила, но меры только усиливались. Во многих странах жители получали компенсации и поддержку для продолжения жизни, но в городе Норы росли только ограничения….
Несколько жителей двора вышли на улицу. Сгорбленные, исхудалые люди без возраста в серых изношенных одёжках брели по дорожкам, выложенными красивыми узорчатыми плитками. Изредка они поднимали лица и смотрели пустыми глазами сквозь прекрасные ветви деревьев. Нора понимала, зачем они это делают. Когда власти объявили ограничения передвижения из-за карантина и нашлись технические возможности, то прекрасные тропинки были обнесены невидимой оградой. Эти заборчики следили за людьми денно и нощно. На каждый выход из дома следовало оформлять пропуск с указанием цели похода или поездки и дальностью. Погрешность дальности маршрута была 10 метров, а времени - 5 минут. Если человек нарушал запрошенные данные или выходил без пропуска, то из невидимого портала появлялась чёрная фигура, которая вскоре пропадала, а с нею и нарушитель. Пропавших становилось всё больше: вышли без пропуска, не явились на идентификацию личности, заговорили с соседом на политическую тему, не оплатили повышенную квартплату более чем на месяц. Некоторые возвращались со временем, но никогда и никто из них не рассказывали, что происходило с ними после портала. Ходили слухи, что чёрные фигуры это роботы, для них нет ничего святого, они выполняют программу, могут убить и сами же избавятся от тела. Нора слышала всё это, но не могла занять какую-то сторону в споре. Не то, чтобы верила, но и уверенности в другом не было. Когда она была молода, люди много обсуждали тему восстания машин. Когда искусственный интеллект заживёт своей жизнью и станет сильней человека? Сейчас ей казалось, что машинами стали эти люди, бездушно бредущие по выделенным им тропам в разрешённое время. В них было совсем мало жизни. Но найдут ли эти "машины" силы для восстания против тех, кто мастерит из них бездушные существа? Вспомнят ли о человеческой природе? Сомнений было много...А, может, те, чёрные, действительно роботы и уже победили? У Норы были связи в самых высоких кругах, были пропуска на все случаи жизни, даже телефона было два, хотя разрешался только один, который привязывался к человеку и его идентификационной карте. Его нельзя было выключить: власти объясняли это также заботой о здоровье. Аппараты меряли жизненные показатели и при их снижении передавали данные о владельце, его местонахождение и предварительном диагнозе в службы экстренной помощи. Но частенько Нора видела падающих без сил людей, и никто не спешил им на помощь. Зато любой звонок, злостные нарушения на 10 метров, частые посещения увеселительных мест, общение с неблагонадежными людьми фиксировались и в конце месяца абонент получал предупреждение, что ему следует подумать о жизни, если он ценит работу, семью, жильё и своё будущее.
Нора вздрогнула от неприятного писка за спиной и заранее нахмурились, зная, что через секунду на улице раздастся неприятный скрежет: огромный и невидимый металлический коготь медленно и нудно будет двигаться по такому же невидимому и неровному стеклу. Редкие прохожие будто уменьшились в своих бедных плащах и курточках и ускорили шаг: к концу скрежетания всем надлежало быть дома, у телевизоров. Сегодня должно было состояться выступление Великого Вождя, и, значит, все должны были находиться дома и с включёнными телевизорами.Отговорки про отсутствие телевизоров не принимались: несколько лет назад люди в серых костюмах и с мёртвыми лицами установили аппараты в каждой квартире и в каждом доме. При установке нужно было предоставить место, где будут размещаться все члены семьи при просмотре телепрограмм. К табуреткам, диванам и диванчики, креслам и кушеткам приделали чипы отслеживания, кто и когда находится на них и как далеко от экрана. Всё это сопровождалось рассказами о заботе здоровья народонаселения: чтобы зрение не портилось, позвоночник не искривлялся. Это объяснял улыбчивый гражданин в белом халате поверх всё того же серого костюма. Многие прочувствовались и, естественно, согласились на установку любой электроники ради собственного здравия. Сначала кнопку надо было нажимать каждый раз при включении телевизоров. Через несколько недель гражданам сообщили, что нарушений не выявлено и их драгоценному здоровью ничего не угрожает, поэтому в будущем кнопку нужно активизировать только при определённом сигнале извне. Сигнал волшебным образом совпадал с "важными и жизнеполагающими" трансляциями. Об обязательной телепрограмме информировали писком дома и скрежетом металла о стекло на улице. Если в нужное время зарегистрированного телезрителя не было на чипированном месте, то его ждали штрафы. Обязательных программ первоначально было немного: рассказы о недремлющем Вожде раз в неделю и пара раз в год выступлений самого Вождя. И вначале это веселило. Нора не заморачивалась мыслями о том, зачем она должна это смотреть, и несколько часов при её графике вполне можно было провести у телевизора, узнав много нового о хорошеющей жизни и о том, как её народ диктует свою непреклонную волю всему миру. Но телеобязаловок становилось всё больше, писк и срежет раздавались всё чаще в любое время дня и ночи. Вот и сегодня в очередной раз предстояло сесть на зарегистрированный диван, нажать кнопку присутствия, заставляющей работать чип, и многие часы слушать о победах, воле, улучшениях, стабильности, силе, гордости и других достижениях…
-На сборы в Место Приятствия осталось два часа. Рекомендации готовы.
Нора очнулась на любимом диване. Выступление закончилось. Похоже, она проспала несколько часов, не меняя позы и даже не выпустив чашку из рук. Она не могла привыкнуть к говорящей мебели. Сегодня был день посещения Места Приятствия. Это такой вид закрепления информации и абсолютного погружения в благостную атмосферу только что прослушанной речи. Все успешные и благонамеренные граждане, примерные налогоплательщики регулярно собирались в красивом особняке в центре города. Ухоженные, вечно молодые люди с белозубыми улыбками и в богатых одеждах прогуливались среди роскошных интерьеров, общались, угощались вкусными блюдами. И чем дольше находился человек в тех покоях, тем больше нравилась ему жизнь, тем ярче и счастливее казалось будущее. Для этого нужно было только дышать волшебным воздухом, который наполнялись богатые комнаты. Аромат становился всё насыщеннее, гости всё оптимистичнее. У Норы были проблемы с обонянием, она скрывала их, покупая средства от насморка из-под полы, через знакомых фармацевтов, сильно переплачивая: без рецепта и его подтверждения в госкорпорации здоровья купить нельзя было ни одно средство. И если бы корпорации узнали о её неспособности полноценно вдыхать ароматы счастья, то она подверглась бы крупным штрафам и принудительному лечению для её, конечно, блага. Нора, как человек вхожий в коридор власти и общающаяся с разными людьми, не насытившись воздухом будущего, могла вскормить в себе критические замечания и могла бы поделиться ими со всеми окружающими. Это было преступлением.
Сегодня Нора не использовала средства для носа. Несколько минут перед зеркалом порепетировала естественное выражение лица и имитацию дыхания через нос. Повернулась к гардеробу. Из двери выехало самое дорогое платье и самые богатые украшения.
-Может быть, чёрное шёлковое? - неуверенно проговорила Нора, зная, что просьба не будет удовлетворена.
-В нём Вы выглядите старше и скромнее. Вы достойны лучшего. Вы образец гражданина. Вы - это будущее, - холодно проговорил шкаф.
Нора взяла нечто кричаще-дизайнерское и обвесилась золотом. Масса искр ослепила её из зеркала, себя она не увидела.
-Макияж. - другой холодный голос проговорил из ванны. - Макияж. Время.
-Иду…
В ванной она подошла к нежно-голубой кабинке, похожей на закрытую раковину. Открыла створку, приблизила лицо, закрыла глаза. Лёгкий ветер подул на её лицо. Через мгновение Нора открыла глаза и посмотрела в зеркало: яркая молодая женщина со свежим макияжем.
-Вы лучшая, - всё так же без эмоций проговорила "ракушка".
-Благодарю.
Лица всех граждан ради их удобства давно собрали для разных целей. Узнавать в банках, транспорте, больницах, немедленно считывая историю болезней, вот в таких системах моментальной красоты и невидимых оградах.
-Машина вызвана.
Нора прихватила накидку и вышла на лестничную площадку. Внешне чистое и респектабельное место, внутри распадалось, и частые перекраски плохо сдерживали трещины. Дотрагиваться до стен было нельзя: это считалось преступлением, камеры сразу фиксировали это действо, срабатывала сирена и через мгновение там появлялись то ли люди, то ли роботы в чёрной форме и "вредитель" исчезал с ними. Нора стала недавно свидетелем пугающей, но обыденной сцены. Она заковырялась перед входной дверью, как обычно вспоминая, всё ли она захватила из документов и что ещё может пригодиться в работе. Автоматизированной квартире она не доверяла по старинке, хотя и понимала, что голоса "помощников" обязательно ей напомнят обо всём. В это же время на площадке симпатичный молодой человек ждал соседскую барышню. Жизнь продолжалась, и девушка была обычной девушкой, спорящая с гардеробом об одеждах и просящая по несколько раз "передуть" макияж. И обычно опаздывала. Юноша облокотился о стену и стал от скуки водить рукой по свежей краске. Краска отвалилась, обнажив рассыпающиеся кирпичи. Завыла сирена, как всегда из неоткуда появились чёрные фигуры:
-Вандализм. Пособничество врагам.
Заграбастав онемевшего парня, фигуры исчезли. Вышедшая мгновение спустя красавица, вопросительно помотрела на Нору, но та поспешила в лифт. Быть свидетелем она не хотела. Потому, что знала: не свидетелем будет, а пособником и соучастником, и терять всё не хотела. Стыдно было за молчание, ой, как было… А на следующий день электронные табло всего района показывали кающегося юношу, который извинялся перед горожанами, рассказывал о постыдном поступке, который подговорили его совершить враги, дабы найти несуществующие недостатки в жилищах его счастливых сограждан.
-Добро пожаловать в лифт…
Нора взмахнула рукой, как будто хотела физически прогнать воспоминания. Лифт уже несколько минут стоял перед ней. Она вошла в него, не двигаясь, проговорила:
-Вниз….
Машина, которой обеспечивали всех приглашённых в места приятствия, быстро доставила её в центр города. Особняк был освящён яркими огнями, двери часто открывались и закрывались, гости поднимались по высокой лестнице, шуршали шелка, мягко нисподали бархат и меха, сверкали золото и камни. При входе все гости попадали в жёлтый свет особенно яркого фонаря, который мигал при приближении к нему движущихся фигур: таким образом происходил контроль за присутствующими. Чужих не допустить, а своих пересчитать. В момент перемигивания света лица обострялись, тени ложились расселинами , глаза западали в серые пропасти, рты кривились в неживые гримасы. Нора сжалась всем организмом: она представила себя через мгновение, проходящую через контрольную лампу. Но прошла, изобразила расслабленность и удовольствие.
В залах было уже многолюдно. Почти все гости были знакомы друг с другом, новички в их кругу - редкость. Поэтому Нора от дверей уже растянула лицо в широкой улыбке, спрятала грустные глаза за длинными, густо накрашенными ресницами. Стараясь глубоко не дышать, она взяла бокал, какие-то закуски и любезно раскланивалась налево и направо. Ежеминутно подходили знакомые, наклонялись к щекам друг друга и после пары дежурных льстивых слов расходились и терялись в толпе. Шло время, у Норы стало улучшаться настроение, она понимала, что воздух радости действует вовсю. Стали всё чаще и всё громче звучать слова:
-Мы же не жили так никогда…
-Страна всё сильнее, крепче и могущественнее…
-Нас уважает весь мир…
-Все противники - предатели и пособники… Ужесточать меры…
Нора улыбалась, активно кивала головой и даже делали поддерживающие жесты руками. Стала пробираться к выходу. Она не хотела впасть в эйфорию, от заложенного носа разболелась голова, воздуха не хватало, сердце билось сильнее. "Да, тебе не 20", - подумала про себя. Находиться с недомоганием в подобном месте было опасно - датчики жизненных органов были на каждом сантиметре. Привлекать внимание и быть отправленной на обследование, лечение и омоложение Нора не хотела. А на сегодняшний вечер у неё ещё были планы: она должна была навестить брата.
Отношения у них с детства не заладились. Несмотря на то, что брат Норы, Перьен, был много старше её, он всегда нуждался в покровительстве. Родители считали его ребёнком со слабым здоровьем, уделяли ему большую часть времени, покупали всё, что он хотел, обеспечивали ему образование и поощряли во всех увлечениях. Нора, проживая с бабушкой, обижалась от подобного обращения. Ей родители никогда не покупали всего, что она хотела, не водили за руку, хотя и любили, и не обижали. С детства она помнила в свой адрес только несколько слов:
-Ты умная, всё понимаешь и всё можешь сама.
Брат и сестра отдалялись друг от друга. Перьен жил с родителями, проводил с ними вечера и выходные. Жизнь у них, да и у многих знакомых, становилась хуже. Ненависть, взаимная злость и агрессия селились в квартирах и домах вполне достойных людей, воспитанных, с хорошими манерами и образованием. Нора наблюдала мерзкие сцены, где родители оскорбляли детей, выгоняли их из дома и получали такие же страшные ответы. Некоторые люди ругаются страстно, ярко, наслаждаясь скандалами, это практически искусство, это не пугает и местами даже восхищает, что можно погружаться в эту жизнь, с удовольствием купаются в ней. Но то, что распространялось в последнее время было страшно: люди обижали близких, ранили их души и сердца, и при этом были глубоко несчастны, их губы произносили страшные слова, а из глаз почти текли слёзы, доставляя боль друг другу, они, как ощущала Нора, хотели броситься на грудь друг друга и разрыдаться, но какая-то непреодолимая сила сдерживала, заставляя продолжать сеять боль. Норе становилось плохо: сердце начиналось биться с бешеной скоростью, на место лёгких в груди ложились тяжёлые камни, ей бывало физически больно, когда она видела такие сцены. Бесило бессилие. Она не знала, что делать, спешила в свою одинокую квартиру, размышляя: если есть воздух, улучшающий и обнадёживающий взгляды на жизнь и будущее, то, может быть, есть эфир и противоположного действия? Заставляющий людей видеть в жизни и в близких только самое низменное и дрянное? Но зачем? Кому это может быть надо? Или люди всё меньше становятся людьми из-за меняющейся жизни, потери ориентиров, обычных людских радостей? Обстановка в семье Норы становилась всё напряжённее, и её окружение знало, что брат и сестра не общаются друг с другом.
Но это было не совсем правдой. Несколько месяцев назад Нора к своему удивлению узнала, что брат в подполье. Он отказался от всех нововведений, не следовал правилам, не устанавливал технические новинки и ушёл от родителей. Связи Норы позволили узнать, где и с кем находится Перьен. Брат есть брат, и Нора начала изыскивать возможности помогать родственнику, поддерживать с ним связь. Она зачастила в самые тёмные и подозрительные уголки города. Давно известна связь правоохранителей и правонарушителей, поэтому опытный юрист легко нашла связи в обоих кругах. Один из заботливых поклонников не только выводил её на нужных людей, но и организовывал сопровождение слабой даме. Таким образом Нора разжилась несколькими незарегистрированными телефонами, узнала, как и где можно менять в них идентификационные карты, стала обладателем нескольких пропусков и своей копией, которая позволяла уходить из дома и других мест без контроля внутренних систем. Хотелось помочь брату, таким, как он, может быть, они вернуть всё на свои места и роботы останутся роботами, а люди - людьми.
Вот и в этот вечер она должна была встретиться с братом. Помочь деньгами, новыми средствами связи, верными адресами, медикаментами. У неё уже был готов пропуск для свободного передвижения по городу якобы для оказания юридической помощи очень ответственному лицу. Она пробиралась к выходу, широко улыбаясь, раскланивалась на ходу, два человека в серых одинаковых костюмах у дверей уже состроили любезные лица: значит, проверку она прошла и ранний уход не вызывает никаких подозрений. Тут сзади она услышала громкий голос, который заставил её вздрогнуть, приподнять бровь и замедлить шаг:
-Матушка, ну славно, славно живём! Как счастье нашего бытия-то описать?
К ней приблизился очень высокопоставленный чиновник,с его лёгкой руки доходили ещё человеческие законы во все коридоры власти. Обращение, столь старомодное, красивое, привлекло внимание Норы:просто так никто не стал бы делать отсылки к историческим временам. Она повернулась к собеседнику:
-Отец родной, и слов не найду, как о восхищение своём рассказать? Вот душа только и просится наружу, светится вся!
-Ох, до слезы правда твоя, матушка, дай обниму, разделим счастье наше, - большой во всех смыслах человек, распростав широко руки, стоял совсем рядом с Норой. Объятия давно были запрещены широким массам, как демонстрация личных привязанностей и пропаганда свободных отношений среди молодого поколения да и передача информации тайными путями пресекалась. Но здесь, в закрытом кругу, можно было многое, и все только восхищённо переговаривались и смеялись, спокойно реагируя на происходящее. Нора замкнула руки на спине властителя и хотела для приличия прижаться слегка к плечу, но его лицо неожиданно оказалось около её, его губы сжали её, она, не умея дышать носом, инстинктивно открыла губы и почувствовала во рту какую-то капсулу. Мужчина медленно отошёл от неё, не меняя расслабленно-восторженного лица, махнул рукой:
-Идите, голубушка, идите! Счастлив, что есть с кем восторг разделить. Надеюсь на скорую встречу!
Нора молча поклонилась, так же не снимая с лица блаженную улыбку. Вокруг засмеялись, зааплодировали, зашушукались. Двери перед Норой широко открылись, она вышла на воздух, уже автоматически глянула на фонарь у входа, тишину ничто не нарушило: действовал пропуск, и она начала спускаться по многочисленным ступенькам к ожидавшей её машине.
В салоне было тихо и красиво, хозяин авто, благодаря которому Нора имела сейчас пропуск, был безукоризненно чистым перед властью и вне подозрений. Нора знала, что в его машине можно если не всё, то многое. Она огляделась и спохватилась: для того, чтобы машина двинулась, нужно отсканировать на панель управления пропуск и указать конечную точку. Норе было бы спокойнее по старинке, с водителем, но водители сопровождали пассажиров только в редких случаях. Проделав все манипуляции, Нора откинулась на сиденье и аккуратно вынула капсулу изо рта. Это был носитель информации. Такой она видела впервые и могла только попытаться раскрыть его. Достав тонкий запасной телефон, который складывался, как бумажная салфетка, активировала его и стала водить капсулой по задней крышке. Неожиданно на экране замелькала буквы: "Я и многие коллеги готовы помочь людям Вашего брата. Дайте мне знать, когда будете говорить с ним. Есть выход на очень важные объекты и их руководителей. Ситуация изменится. Будем возвращать жизнь." Нора по-человечески верила автору послания, но и сомнения были. Если это и не провокации,то, может быть, проверка. Рискнуть или нет? Если бы это касалось её - рискнула не задумываясь, но сейчас от неё зависели многие люди.
Машина остановилась. Нора вышла на улицу, пошла по ровной дороге, по сторонам то и дело вспыхивали едва заметные огни: её идентифицировали. Спокойно дошла до нужного дома, вошла в подъезд, прошла в библиотеку, где должна была состояться встреча. В кресле около окна сидела фигура её клиента, но это была голографическая копия, и сейчас Норе надо было создать свою. Устройства для создания голограмм были не только дороги, но и доступны людям из очень узкого круга. Совсем не приметный резиновый кружок, который и рождал копию, создавался по индивидуальному заказу, говорят, что и не сложно и не долго, но с массой разрешающих подписей, бумаг и других контрольных ухищрений. Норе с трудом удалось выжать из себя столько обаяния, сколько хватило на получение всех разрешений. Но оно того стоило: копия подменяла её и дома, и на встречах, и на всякого рода заседаниях. Правда, её копия была самого элементарного уровня: она умела стоять, сидеть, улыбаться и кивать. Получить полноценную дублёршу не было никакой возможности. Но и то, что было, оказывало прекрасную услугу.
Нора села в кресло, улыбаясь и как будто разговаривая, нажала ногами на маленький коврик, вокруг её фигуры стали скапливаться небольшие полупрозрачные облачка, потом ахнула, смущённо замахала руками и выпорхнула в дамскую комнату. Там, около широкого окна, облака потемнели, от неё отделилась её же тень. "Как душа отошла,"- подумала Нора, отогнала от себя подобные мысли и вылезла в окно. Тень сгустилась и приняла очертания, сейчас она вернётся в библиотеку и продолжит беседу с "клиентом". Времени было не так уж много, через пару часов копии встанут, дойдут до машин и растворятся, в этот момент их будет нужно заменить.
Нора спустилась в подвал, который был связан с другими такими же подо всем городом, этот лабиринт отключали от наблюдения соратники брата на время, потом власти снова налаживали, но всё чаще происходили сбои в системах безопасности и наблюдения и всё дольше ремонтировали их ответственные люди, находя много причин для своих бездействий. Нора спокойно пробралась по узким коридорам и вскоре увидела Перьена и нескольких его друзей. После объятий и волнительных вопросов, как живы и здоровы, Нора протянула телефон и скопировала все адреса и данные со складами, аптеками, банковским счётом.
-Посмотри, какое сообщение я получила сегодня, - протянула брату текст. - Что думаешь?
- О, заманчиво! Ну тебе, может, тут и виднее... Ты знаешь его? Доверяешь?
-Да, он почти не скрывает своих взглядов. У него связи международные, его боятся даже.
-Давай рискнём. Сейчас многое меняется, они не знают уже, чем управлять и как. Может быть, придёт и наше время. А нет - так нет. Придут другие, удачливее.
Нора набрала оставленный в сообщении номер, её давешний "отец родной" ответил быстро, подтвердил свою заинтересованность, намекнул на грандиозные планы, выразил желание встретиться всем вместе:
-Вам, матушка, я доверяю.
После разговора узкий коридорчик погрузился в тишину: прислушивались, осознавали, растили надежду. Всё было спокойно. Молча обнялись и быстро разошлись, чтобы не спугнуть лёгкое ликование.
Нора быстро добежал до машины и легко запрыгнула в салон вместо растаявшей копии. На душе было сладко и тепло,да она ведь почти забыла эти ощущения. Холод, равнодушие, отсутствие эмоций были её спутниками последние десятилетия. Во дворе она нажала кнопку раннего выхода на двери машины, решив пройтись по весенней аллее, подышать ароматами молодых распускающихся растений. Как влюблённая девчонка после свидания с соседским парнишкой, на котором выяснилось, что чувства взаимны, он в ней души не чает, и можно думать о прекрасном будущем, освещенном светом любви, оживлённом мелькающими на горизонте мечты счастливыми детишками. Нора легкомысленно улыбалась впервые за многие годы и медленно помахивала сумкой в такт шагам. Перед ней вспыхивали огоньки-проверяльщики, она почти не замечала их, как будто была уже в свободном будущем. Но через мгновение рядом с ней разошлись невидимые створки и возникли две чёрные фигуры на фоне серого коридора, закрывшего цветущий полисадник.
-Нарушение режима. - неживым голосом произнесла одна из фигур.
Нора не знала, что предпринять: в подобной ситуации она была в первый раз, пропуск всегда срабатывал. Фигурам явно не понравилось её молчание и прихватив её под руки, они задвинулись вместе с пленницей в серый бетонный коридор. На месте, где недавно был виден ухоженный дворик, оказались железные двери с облупившейся краской.
-Нет, что вы, у меня пропуск!
Нора показала прикреплёный к сумочке кусочек пластика.
-Срок истёк вчера. Нарушение - две минуты. Вы преступили закон.
-Как истёк? Как вчера? У вас часы спешат. Вот, посмотрите…, - Нора сделала шаг навстречу черной фигуре и подняла руку, чтобы показать часы. Она любила обычные часы, со стрелочками, их так много было у неё дома. Но она не договорила. Как молния мелькнула перед лицом чёрная бронированная перчатка, тяжёлым ударом её отбросило к бетонной стене… "А почему у них стена мокрая? Или это я мокрая… Что же течёт и течёт… Кровь. Да, кровь... Сколько же крови в таком маленьком организме…" - медленно проплывало в голове вместе с ощущением мокрых волос и спины, погружающейся в тёплую лужу.
В этот момент чёрные фигуры подняли забрала. Нора увидела перед собой два лица: одно совсем юное, мальчишеское, с распахнутыми на пол-лица глазами, с блестевшими в них слезами, другое - широкое и сытое, с довольным выражением, удовлетворённо расплывающееся от победы над преступностью.
-Эй, ты чего! Это же тётка просто! И реально с пропуском. Она живёт здесь. - юный воин почти терял сознание от произошедшего.
-Она шла навстречу и делала угрожающий жест рукой. Она была опасна. - Старший "товарищ" явно наслаждался своей службой.
-Вы - люди…, - с ужасом выдохнула Нора. А дальше её охватил свет. Такой свет был только в детстве. Да, да, яркий солнечный свет летним утром. Когда впереди безмятежный день, а начать его нужно на грядке, где тяжёлые и огромные, по мнению пятилетней Норы, клубничины сверкали под каплями росы самоцветно-красными бочками. Они напитались этим невозможно ярким светом и заботой папы-огородника, вложившего в каждый кустик, в каждую ягодку бесценный и самый важный ингредиент - свою любовь. Сорвав и положив на ладошку одну ягодку (а больше бы и не уместила эта ручка), Нора знала, что это самая сладкая, сочная и вкусная клубника во Вселенной... Пальцы сжали воздух.
-Папа…, - прошептала Нора и совсем по-детски протянула руки к знакомой фигуре, вышедшей из света.