Точнее, в его второй половине — третьей четверти. Да, анон, я не закончил школу, так что формально ты сейчас беседуешь со школьником. К нам перевели парня, который был в среднем на год старше остальных. Слухи быстро донесли до нас причину перевода: он почти не посещал занятия из-за того, что очень часто ложился в больницу, где не было учителей. Но ложился не по банальному перелому или даже сотрясению мозга — он был болен психически. Как он потом признался сам, врачи советовали родителям перевести беднягу на домашнее обучение, но те были против, боялись что он "выпадет из жизни".Как я понял из его бессвязного текста, впервые он попал туда с нервным истощением в седьмом классе. Потом он не раз посещал это заведение с подобной ерундой, пока однажды не произошло что-то, о чём рассказывать остальным он отказывался наотрез. Остальным, но не мне. Я как-то быстро нашёл с ним общий язык, может, потому что нас посадили за одну парту (чтобы я его "подтянул"), может, потому что мы оба любили похожие игры, может, потому что он любил математику. Правда, эта любовь перемежалась с нумерологией, бредом о том, что у цифр есть характер, и результат их сложения или вычитания зависит от сочетания их характеров. Но сейчас не о том.Однажды я задал ему какой-то малозначимый вопрос о том, что с ним происходило в "Карамзинке" — так у нас назывался местный дурдом. На что он ответил, что в карамзинке никогда не лежал, а лечился в маленькой больнице на окраине города. А через некоторое время я попытался выведать, что же с ним случилось. Он сказал только, что там есть "проход". На все прочие вопросы он отвечал только "сходи — сам увидишь". Год закончился, парень нахватался троек и из-за этого сбежал из дома (непонятно почему, кстати, родителям его было не до отметок, лишь бы с ума не сходил). Вроде как потом его нашли, но семья уехала из города. Так что ничего о нём я более не слышал, хотя и пытался искать в соцсетях. Ох, сколько же раз я пытался найти его...Был конец августа, когда я решил проведать, что же там за "проход". Ну, на самом деле проход меня не сильно занимал, я просто хотел свалить из дома на пару дней, так как мои родители помешались на "подготовке к школе" — закупки кучи тетрадей, повторении всего и вся, смены портфеля и прочего. Короче, я хотел уйти из одного сумасшедшего дома в другой. Сказал родителям, что поеду на речку вместе с одноклассниками с ночёвкой, разумеется, со взрослыми (там на самом деле проходил сбор на это мероприятие). Разумеется, ехать с ними мне не хотелось — большинство были редкостными уродами, мой единственный друг сбежал, и тратить на них время особого желания не было.
Я хотел съездить днём в больницу, посмотреть, что она из себя представляет, а ночь провести в дешёвой гостинице (у нас в городе есть несколько по 530 рублей за ночь) и смотреть телевизор, сколько захочу — для меня это было охуенно круто. Телефон оставил дома с формулировкой "могу потерять". Я просто боялся, что они могли не вовремя позвонить. Но жизнь внесла коррективы в мои планы — я добрался до больницы на двух маршрутках и автобусе, а затем и пешком (наверное, километр оттопал) только к вечеру.
Тут меня ждала глубокая неожиданность — больница была пуста. Окна пугали кусками стёкол, железная дверь болталась на косяке, здание было тихим, словно вымершим. Я мог бы пойти назад, но любопытство заставило меня войти внутрь. Двери на всех этажах были открыты. Надо сказать, я не увидел каких-то решёток на окнах или других мрачных атрибутов жёлтого дома — обычная больница, каких много. Ещё одна мелочь сразу же бросилась в глаза — во всех палатах были аккуратно заправленные постели. Увы, никаких лекарств я там не нашёл, медицинской документации — тоже.
На улице уже было темно, начался дождь, и выходить не хотелось. А ещё я жутко устал после длительной прогулки. Я лёг в одну из постелей, просто полежать, отдохнуть. И заснул.
Проснулся я гораздо позже, когда за окном уже начинало светать. Часы, как ни странно, показывали ровно 12, хотя это совершенно точно было неправильно.
Испугавшись, что родители меня потеряют, я побежал на остановку. Не было транспорта, не было других людей. Этому я, собственно, не удивился — время было ещё утреннее. Я решил зайти в продуктовый магазинчик неподалёку — спросить, когда будет транспорт. Каково же было моё удивление, когда я увидел, что магазин открыт, но там никого нет. Ни продавца, ни покупателей. Только товар и кассовый аппарат. Расстроенный и удивлённый, я ушёл назад в больницу.
Наверное, около десяти часов, когда совсем рассвело, я предпринял вторую попытку — пришёл на остановку и стал ждать. Время тянулось невыносимо медленно, особенно когда его невозможно измерить. Даже сейчас, когда я сравниваю множество месяцев в этом мёртвом мире с часами на остановке, я не могу однозначно сказать, что первый промежуток больше. Я просто стоял и смотрел на облака, слушая, как урчит мой живот.
Ближе к вечеру, когда начало темнеть и голод стал невыносим, я ещё раз зашёл в магазин, взял бутылочку колы, салатик с сыром и сникерс. Я не знал, сколько стоит салат (на нём не было ценника), потому определил его цену в 100 рублей, за остальное "заплатил" по ценнику — положил деньги рядом с кассой. Вышло немного больше, но сейчас меня больше волновало возможное обвинение в воровстве.
Поев, я подождал ещё какое-то неопределённое время и вернулся в больницу. Был уже вечер, когда я взялся исследовать помещение. Тогда-то я и нашёл этот компьютер. Старенький, с плохим, вредным для глаз монитором, но зато с интернетом. Я до сих пор не могу понять, откуда тут электричество и куда идёт телефонная линия.
Посидев какое-то время в сети, я ушёл и лёг спать в первой попавшейся палате. Сон был долгим и полным тревожных бесформенных образов. Встав утром, я первым делом побежал к магазину — объяснить, спросить, понять наконец, что произошло...
Рядом с кассовым аппаратом сиротливо лежали двести рублей. Те самые, которые я вчера там оставил.
Стоит ли говорить, что транспорта я не дождался ни в этот, ни на следующий день. Так как есть я хотел дико, а деньги кончались, я просто взял и съел всё, что захотел, из магазинчика. Страх от возможности быть обвинённым в воровстве уступил место ужасу перед тем, что происходило. Я был один. Совсем один.
Невдалеке были домики, что-то вроде дачного посёлка. Как уже догадался анон, они тоже оказались пусты. Ни людей, ни телефонов. Через четыре дня я вскрыл один из них и залез внутрь. Пустая посуда, старый приёмник, газовая плитка без баллона. Больше ничего. Я попробовал переночевать на жёстком диване, но ночь оказалось очень холодной, и я ушёл назад в больницу.
Через пять дней я запасся продуктами и направился в город. Я шёл два дня. Никогда мне не удастся передать весь ужас того, что такое ночь в дороге. Но это не идёт ни в какое сравнение с тем, что я увидел в городе — он вымер. Просто вымер, как будто люди в какой-то момент снялись и уехали. Магазины были полупусты — только продукты и мебель. И ещё — некоторые улицы и дома были не на своих местах. Но мой дом был на своём месте и мой ключ — он подошёл к нему.
Увы, квартира тоже была пуста. Компьютерный стол, книжный шкаф, сушка на кухне. Всё было на месте. Не было родителей. Я провёл дома десять дней. Звонил по телефону на случайные номера. Смотрел из окна. Наведывался в магазины. Ждал. Через десять дней я понял, что толку не будет, и вернулся в больницу — там был компьютер и интернет. А значит — возможность подать сигнал бедствия. По приходу в больницу я понял, что тяжело заболел простудой.
После этого потянулась серия из длинных, серых дней, одинаковых и мрачных. Тут всегда туман и пасмурно, часто идут дожди. Ночи очень холодные. Не проходит и дня, чтобы я не сообщил в милицию или пожарным о том, что в заброшенной больнице проблемы. В ответ они просят меня не хулиганить. Пробовал посылать оскорбления — бесполезно, меня даже не арестовывают. Есть электричество и один компьютер. Только один, в больнице. У него села батарейка, поэтому при каждом запуске он показывает двенадцать часов 21 ноября. Я находил компьютерные столы в квартирах, но они пусты. Ещё нет горячей воды. Регулярно мне приходится наведываться в город, потому что продукты в магазине кончились. С двадцатого дня начала портиться еда в магазинах. С восьмидесятого я питаюсь только консервами. Из-за этого у меня часто бывает изжога. А ещё я регулярно болею гриппом, с каждым разом всё тяжелее и тяжелее. Тогда я собираю одеяла с нескольких коек и укрываюсь ими — отопления тут тоже нет. Не знаю, сколько я бы ещё провёл больнице, но два дня назад произошло это.
Сейчас я болею, очередная простуда из-за очередной попытки куда-нибудь уйти отсюда. Вечером я лежал и пытался согреться под двумя одеялами, когда услышал, как в палату кто-то зашёл. Это был тот парень. Тот самый, который рассказал мне про это место. Он изменился, стал старше. Сколько же вопросов разом застряло в моём горле. Я хотел спросить, что это значит, когда это закончится, как уйти назад. Но стоило мне подняться с кровати, как он впал в бешенство. Безумец закричал, что меня тут быть не должно. Что я в его палате, и кинулся на меня. После пары ударов я потерял сознание.
Несколько раз я просыпался и пытался встать, но снова терял сознания от боли — ублюдок, кажется, сломал мне ногу и пальцы на одной руке, из-за этого я медленно печатаю. Великих трудов мне стоило добраться сюда к компьютеру. Я пишу тебе это, потому что знаю — я не выживу здесь. День, может, два — и я умру от голода, болезни и побоев. Просто хочу, чтобы ты знал, что я здесь был, чтобы сохранил мою исповедь.
