Многочисленные исторические свидетельства утверждают, что Борис Годунов не только сам нежно любил сына, но желал, чтобы все как русские подданные, так и приезжие иностранцы его любили, а потому, по выражению Карамзина, "в делах внутренних и внешних давал ему право ходатая, заступника, умирителя; ждал его слова, чтобы оказать милость и снисхождение".
Известно, что Федор принимал участие в переговорах с польским посольством 1600 года: "16 октября 1600 г. торжественно въехало в Москву польское посольство, во главе которого находился литовский канцлер Лев Сапега, уже ранее бывавший в России. Под предлогом болезни царь долго не принимал послов; их представили наконец 26 ноября, и возле Бориса сидел царевич Феодор. После представления все еще медлили с переговорами. 3 декабря послы явились во дворец, но на царском месте нашли не Бориса, а сына его, окруженного боярами и думными людьми, который и объявил послам, что отец его приказал своим боярам вести с ними переговоры. Такой прием был, конечно, необычен, но послы уже знали, что Борис всюду постоянно выдвигает сына; например, им говорили неоднократно: "Великий государь, царь и великий кн. Борис Феодорович всея Русии самодержец и сын его царевич Феодор Борисович жалуют вас своим обедом"."
12-го июня 1604 г. состоялся приговор Бориса с патриархом Иовом, царевичем, со всем освященным собором и царским синклитом о высылке патриарших, митрополичьих, архиерейских и монастырских слуг, годных на службу, против названного царя Дмитрия. В то время как царские воеводы шли осаждать Кромы, где засели приверженцы Лжедмитрия и донские казаки с атаманом Королой, 13-го апреля 1605 г. скоропостижно умер царь Борис. В тот же день патриарх Иов со всем духовенством, бояре и всяких чинов люди нарекли на царство Федора Борисовича. Присяга ему дана была такая же, как и его отцу, т. е. не ему одному, а целой семье.
Другие статьи канала (ссылки могут не отображаться, но работают, нажимайте на названия): об истории Горного Алтая, шаманизме и Аркаиме ; о Звенигороде и Новом Иерусалиме ; о Переславле-Залесском и музее паровозов ; о Троице-Сергиевой Лавре и окрестностях
1-го июня два смельчака, Плещеев и Пушкин, явились в подмосковное Красное село, а оттуда, в сопровождении многочисленной толпы, отправились в Москву и с Лобного места во всеуслышание прочитали грамоту Лжедмитрия, в которой говорилось: "...А изменники наши Марья Борисова жена Годунова, да сын его Феодор о нашей земле не жалеют, да и жалети им было нечего, потому что чужим владели, и отчину нашу Сиверскую землю и иные многие городы и уезды разориша и православных християн не в вине побили".
Грамота Лжедмитрия подействовала на толпу зажигающим образом: решили принести ему повинную, а Годуновых взять под стражу. Некоторые бояре по совету патриарха вышли на Лобное место с увещеваниями, но ничего не достигли. Мятежники вломились во дворец и стащили Федора с престола. Мольбы его матери, Марии Григорьевны, подействовали: мятежники пощадили жизнь Годуновых, но вывели их из дворца в Кремлевский дом Бориса и приставили стражу. Всех родственников Годуновых заключили в тюрьму, имущество расхитили, дома сломали.
Лжедмитрий заявил, что он вступит в Москву только тогда, когда не останется в живых никого из царской семьи. В тот же день, 10 июня, князья Голицыны и Мосальский, Молчанов и Шерефединов, взяв с собой трех стрельцов, пошли в дом Бориса Годунова. Они развели Федора, его мать и сестру по разным комнатам и велели стрельцам покончить с бывшим царем и его матерью. Марью Григорьевну они тотчас удавили, а Федор, как обладавший необыкновенной силой, долго боролся с убийцами, которые едва одолели его. Москве объявили, что они сами отравились.
Федор Годунов, который по признанию современников мог править умело (ибо с детства был к этому приучен) и мудро (судя по его действиям) правил всего - только 47 дней. Меньше правила только его тетка Ирина.
По материалам Русского Биографического словаря А. Половцова
Предыдущие статьи по теме: "Так себе выбор для царя: или на царство, или в острог", "Про Лжедмитрия знаем, а про Лжеотрепьева?", "Первая битва, в которой применен линейный порядок", "Пропаганда сильнее пушек"