Первые бои на границе, в которые вступили в начале 1-й Мировой войны казачьи полки первой очереди, носили сдерживающий характер. В достаточно многочисленных воспоминаниях об этом периоде, можно даже найти утверждения, что в казачьей массе гуляла легенда о том, что русский царь и немецкий кайзер ещё смогут остановиться и договориться между собой о прекращении кровопролития. Казачьи командиры такую точку зрения пресекали, считали её провокацией, понижающей боевой дух. Следует напомнить, что тогда ещё не было, как во времена Красной, а затем и Советской Армии, донесений о политико-моральном состоянии, да и некому было их писать. За боевой дух и готовность к бою, отвечали только командиры всех степеней. И ответственность была особая, не в виде выговора или замечания, а в виде потерянной на поле боя головы, когда подчинённые казаки терялись в боевом столкновении и оставляли своего взводного или сотенного командира отбиваться от наседающих врагов или подставляли под пули своего начальника, что было, конечно, крайне редким явлением. Однако, воспоминания казаков и офицеров о том периоде, дают скорее эмоциональный фон для восприятия военных событий. Исторические факты следует черпать из таких источников как журналы военных действий Донских казачьих полков. Возьмём, для примера, такой журнал, который вёлся в 10-м Донском казачьем полку. В нём, в первые дни начавшейся войны, старались подмечать любую деталь, и погоду, и настроение казаков, и даже утерянную часть обмундирования или амуниции, порой даже незначительную. Наверно в штабе думали: «А вдруг война быстро кончится? Что тогда вспоминать будем?» Этим грёзам сбыться было не дано и война растянулась на целых три с половиной года. Потому и так интересно читать первые записи, в уже упомянутом журнале военных действий.
11 августа( 1914 года).
В селении Тышовцы началась славная боевая служба 10-го полка, как корпусной конницы 19-го армейского корпуса генерала Горбатовского (Владимира Николаевича).
13 августа (1914 года) .
19-й армейский корпус начал наступление и 10-му полку было поручено охранять и наблюдать за левым флангом. У деревни Подлёдов полк, заметил наступление австрийской пехоты силою до бригады. Полк спешился, заставил развернуться австрийцев и под напором в восемь раз превосходившего врага, с боем отошёл за деревню Гопке, а потом и к селению Сопоть.
В донесении № 148, направленном командиром 10-го Донского казачьего полка, вечером того же дня командиру 19-го Армейского корпуса говорилось:
«Сегодняшнего дня обстановка была следующая. Подходя в 10 часов утра к деревне Пеняны, увидел, что по дороге из Верщица на Подлёдов идут пехотные колонны. Спешил полк севернее деревни Пеняны и, выставив пулеметы на позицию, начал обстреливать с дистанции около полутора вёрст эти колонны. Они сейчас же залегли и, укрываясь кладбищем, стали разворачивать цепи. Выяснил, что их около батальона. Завязав с ними перестрелку и прикрепив их пулеметами к кладбищу, отошёл к деревне Гопке. Около 1 часа дня обнаружил наступление густых цепей, шедших в 8 линий, одна за другой, со стороны Воля Городецкая, через высоту 124 в лес, имея направление на Гродыславице. В то же время из Пеняны на Гопке пошла пехота. Снова спешил полк и удачно обстрелял пехоту пулеметным огнём. На сей раз мне ответило два пулемёта противника, а когда я стал отходить в лес, что северо-восточнее Гопке, то по мне стала стрелять артиллерия. Из Пукаржева было отлично видно, как большие массы пехоты занимали Гопке, как переезжала артиллерия и как на холм выехал крупный начальник со значком и большим конвоем.
В 3 часа 50 минут дня артиллерия стала обстреливать нас и я отошёл, преследуемый артиллерийским огнём 8 орудий, на Чертовец; здесь я вошёл в связь с начальником 38-й пехотной дивизии генералом Прасаловым (Владимиром Порфирьевичем), который сообщил мне, что он отходит на позицию на высоты северо-западнее Чертовчик и приказал прикрыть его левый фланг, ставши в Соболь. Потери мои: одна лошадь убита и одна ранена ружейным огнем и два казака легко ранены шрапнелью. Потери австрийцев много больше. Противник в настоящее время стоит в колоннах между Гопке и Вулька Пукаржевская. Полагаю, что там не менее дивизии. Весь день в стороне Телятин, Новосёлки до 5 часов вечера слышна сильная орудийная канонада».
Выполнение боевых задач в составе «казачьей завесы» оказалось весьма нелёгким делом. О том, как казаки 10-го Донского казачьего полка занимались таким видом боевой деятельности, рассказал в марте следующего, 1915 года, на страницах газеты «Донские областные ведомости» Краснов Пётр Николаевич. Очерк так и назывался назывался : «Завеса»:
«В России заканчивалась мобилизация. З-е (Замостье), К-в (Красностав)
кишели запасными военно-конскими приёмными пунктами. Там шла повторительная стрельба, разбивка по партиям, по полкам, ротам и командам. Там громоздились декорации «театра военных действий», расставлялись кулисы, назначались действующие лица. Прикрыть тяжёлым, непроницаемым занавесом всю эту сложную постановку войны должна была конница. Живою завесой стала она вдоль границы, самостоятельная и сильная, благодаря своей дивной организации, снабдившей её конной артиллерией и пулемётами. Ещё в мирное время, подготовившей её для конного и пешего боя. Донская дивизия стала завесою на путях к З-ю (Замостью) К-у (Кракову) и Х-у (Хмельнику).
Её разведывательные сотни, отдельные разъезды и наблюдательные заставы ещё 18 июля (1914 года), к полудню, наполнили густые дремучие Б-е (Белжицкие) леса и ни одна попытка австрийской конницы проникнуть за эту завесу и подглядеть, что делается, не увенчалась успехом.... (Тогда) каждый день (австрийцы) стали трясти и толкать эту завесу, а она стояла твёрдая и зоркая, составленная из казачьих грудей, прикрытая пиками, шашками и винтовками».
Командир 19-го армейского корпуса генерал-лейтенант Горбатовский Владимир Николаевич 5 августа 1914 года направил начальнику 1-й Донской казачьей дивизии текст телеграммы, полученной от Верховного Главнокомандующего Русской армией генерал-адъютанта, Великого князя Николая Николаевича Романова: «Из поступающих донесений о первых столкновениях усматриваю, что отбитый противник при наличии большого числа кавалерии, уходит незамеченным. Соприкосновение утрачивается, не говоря о том, что преследование не применяется. Предписываю объявить всем начальникам, что потеря соприкосновения после боя считается недопустимой. Разбитого противника гнать, бить, не взирая, на собственное утомление, памятуя значение преследования. Нужно при этом захватывать рубежи, за которые потом придётся платить большими потерями. Выражаю твёрдую уверенность, что начальники войск, умеющие бить неприятеля, проявят необходимую энергию, настойчивость добивать его преследованием. Это тем более возможно, что действия нашей кавалерии во всех случаях отличались лихостью и удалью».
Это распоряжение было получено в те дни, когда в журнале военных действий 10-го полка можно было прочитать фразу: «Лошади были под седлом 18 часов и прошли 47 вёрст».
На это же время приходится ещё одно славное дело 10-го Донского казачьего генерала Луковкина полка. Казаки, абсолютно сухопутные люди, захватили аэроплан. Произошло это на большом поле к северо-западу от Замостья. После ружейных залпов аэроплан вынужден приземлиться. В руки казаков попал не только летательный аппарат, но и пилоты воздушного судна. Так что, среди трофеев в журнале военных действий полка, кроме винтовок, пулеметов, повозок и походных кухонь стал фигурировать ещё и один аэроплан.
Разведка обычная, в составе казачьих разъездов, разведка боем, с применением казачьей кавалерии и артиллерии широко использовались командованием полков и дивизий в период нахождения в составе войск «казачьей завесы».
О разведке своего бывшего местоположения казаками 10-го Донского казачьего полка лучше всего описано в публикации «Донских областных ведомостей» от 18 апреля 1915 года из цикла очерков «Донцы на войне», автором которых был боевой командир, полковник Краснов Пётр Николаевич.
«Наше З-е (Замостье) родное д-му (десятому) и т-му (тринадцатому) полкам как место гарнизонной стоянки уже около десяти дней в руках неприятеля. Говорили, что в него любоваться этим первым русским городом, который удалось захватить австрийцам, приезжал эрцгерцог Франц. Что сто автомобилей с высшими чинами и разряженными женщинами, приехали туда, на русскую землю, завоёванную и притом так скоро, швабами.
Уже под вечер очаровательного августовского вечера … командир Д-го (десятого) полка …желая полнее осветить этот городок, отправил на разведку целиком 3-ю сотню есаула Кр-го (Краснянского Тихона Петровича)…
Командир сотни вызвал охотников пройти в само Замостье и разведать там о противнике. Пошло четыре разъезда, каждый по восемь коней. Вправо пошёл вахмистр Болдырев, левее его урядник Филипп Тимощенков, потом старший урядник Василий Волокиткин и урядник Куприянов.
На рассвете они подошли к Замостью. Места отлично знакомые. Сколько раз они по этим же тропинкам ходили на манёврах и субботних учениях. Здесь каждая складка изъезжена, каждая тропка истоптана. Здесь всё очень хорошо знакомо за годы службы. После дождя наступило холодное, но ясное и сырое утро. Свежий ветер дул над замостьинскими болотами; в утреннем тумане рисовалась замостьинская башня со шпилем замостьинского магистрата, и красные казармы бывшей пехоты….
Урядник Филипп Тимощенков, Гундоровской станицы, распустил восьмерых казаков в широкую цепь, которая приближалась к Замостью… Вот перебрались по узкой гати через болотистую речку и вздохнули свободнее - это было самое опасное место и оно оказалось никем не занятым.В Замостье в этот ранний, предрассветный час такая тишина! На окраине кладбища они остановились. Урядник Тимощенков с казаком Диченским, Каменской станицы, выехали верхом за кладбище, перебрались на обводное шоссе, идущее кругом плаца и шагом поехали по нему. Вот и конюшни. До них и сотни шагов не будет. На коновязях привязаны лошади под большими и неуклюжими австрийскими сёдлами.
Кругом вяло, по утреннему, после дождливой бессонной ночи ходят враги… Два казака на гнедых лошадях стоят на шоссе, а против два эскадрона и рота пехоты. Враги смотрят друг на друга и идут мгновения, кажущиеся часами, а никто ничего не делает. Казаки не уходят, австрийцы не стреляют, не бросаются за ними … Не ждали …
Старший урядник Волокиткин, Луганской станицы, ещё в сумраке перешёл со своим разъездом, утопая по брюхо лошадям в болоте, через речку и пошёл к кирпичному заводу…. Урядник Куприянов со своим разъездом обогнул Замостье, прикрытый темнотой и ненастьем, пробрался на хорошо знакомую тропу, по которой не раз он ходил в оцепление стрельбищного поля и выбрался к реке Лабуньке….
У окраины, у Щебжешинского шоссе рядами были поставлены маленькие палатки, а возле них под деревьями на лугу у коновязей казачьей батареи стояли лошади… Оставив лошадей с коноводами, урядник Куприянов с казаком Никитченковым и приказным Извариным пошли вдоль речки, пробираясь к самому биваку. Заговорило в них охотничье сердце, соблазнил вид беспечно отдыхающего бивака.
Три ружья начали стрелять по четырёмстам ружьям, по сотне лошадей. Подошли очень близко, шагов на пятьдесят, примостились, устроились за речкой в песчаной ямке и «Господи благослови!», грянул выстрел, один, другой, третий и все без промаха по палатка, по спящим людям, по каше тесно набившихся, угревшихся к утру австрийских пехотинцев…
Разъезд вахмистра Петра Болдырева, Калитвенской станицы, прошёл прямо вдоль болота и лесом выбрался на Краковское шоссе. На шоссе разъезд дошёл до лесопильного завода и здесь казаки стали допрашивать местных жителей. Жители охотно рассказывали о нашествии австрийцев. Австрийцы по их словам, обращались с ними хорошо, за всё хорошо платили и всё расспрашивали дорогу на Москву и спрашивали, далеко ли до неё…
….Болдырев с казаками поехал полями вдоль шоссе к церкви пехотного полка. Здесь стоял часовой, но он не заметил казаков, они скрылись у деревни и пошли пешком к казармам. Казармы были полны австрийцами. Как видно, торопились вывозить раненых. Рота пехоты, бывшая на охране госпиталя, заняла окопы и стала стрелять по казакам. Казаки дали несколько выстрелов, а потом отошли к лошадям и ускакали.
Так, на рассвете 22 августа 1914 года, закончилась разведка Замостья казаками (Десятого) полка. Они утром дали точные сведения о том, что там делается. И днём победоносный 19-й корпус уже занимал Замостье.
Австрийцы, получив известие, что со всех сторон к Замостью подошли казаки, что казаков видели у хлебопекарен, обозов на Томашовском шоссе, что они убили несколько солдат на заставе у Щебжешинской дороги, что они стреляли по биваку конницы и по прикрытию госпиталей, пришли в ужас. Им стало казаться, что несметная орда казачья обложила Замостье, что пришёл их конец. Все кинулись к Томашову, погоняя лошадей, в беспорядке, не слушая начальников. Старшие начальники сели на автомобили и помчались назад, и войско, обратившись в нестройную толпу, кинулось так быстро, что остановить его удалось лишь под Краковом….
Все участники этого дерзкого разведывательного рейда малыми казачьими силами в гарнизон Замостье были награждены георгиевскими наградами».
В августе 1914 года обе воюющие стороны по нескольку раз переходили границу и совершали набеги на расположение противоборствующих военных группировок. А потом пришёл черёд ожесточённых, затяжных боёв. И они действительно шли на чужой территории. Русские войска лавиной двинулись на Краков, оставив за своими спинами могилы первых жертв. И никто в то время не мог посчитать их напрасными.