о привычной жизни, о вредной привычке, обычно я философствовал с мужчинами, думая, что с женщинами можно только заниматься любовью и томно или нудно или долго молчать, но эти женщины оказываются гораздо сложнее, чем я думал, и с ними можно заниматься гораздо большими вещами, чем просто желать их обладать ими, скорее они тобой обладают и против этого довольно трудно сопротивляться!
я чувствую себя трехкратно более одиноким, когда сталкиваюсь с отчаянным одиночеством женщины, в этом и сложность, так сказать, знакомства с одиночеством, два одиночества усиливают это жалкое положение, поэтому и изменяют, ведь с человеком, который не чувствует себя одиноким, гораздо приятнее и сексуальнее находиться, чем с бренным мятущимися неприкаянным бесцельным существом, в том и проблема что старых дев, что бобылей, что они никому не нужны именно из-за этого чувства своего ненужности и самонедостаточности, поэтому стоит стремиться и к семье одновременно, и к тому, что ты прекрасно находишь с самим собой общий язык и не нуждаешься в компании, по крайней мере, но близких, родных ради этого бросать не стоит, они как раз наше испытание терпения самих себя, они прекрасные воспитатели наших границ и возможностей, любите своих близких, они единственное, что у вас осталось, чтобы оградить себя от собственного ничтожного одиночества, когда я это все пишу, я чувствую себя Львом этого литературного прайда, как же я сексуально мудр, хочу себя... спросить...
иногда у меня есть такое ощущение, что когда мне хорошо, то все женщины мира норовят ворваться в мой тонкий мир и пытаться испортить мне всю малину, наверное, во мне спрятался какой-то жалкий женоненавистник или параноик, которого изранили своей любовью люди, а когда мне плохо, я им безразличен, весь мир кружится вокруг меня, это утомляет
я хочу чтобы женщины гладили мой ум как кошку, но иногда он бывает дикий, как только окотившийся (нет такого слова, говорят мне словари, но как об стенку горох)
эх, женщины, встревожили, вдохновили, и оставили умирать от любви, так всегда и везде
женщины мне не позволяют себя даже лайкать
это будет чудо, если мы в этом хаосе создадим порядок и встретимся словами с зазнобой моей мифической, невероятной, невыразимой никакими фантазиями, женщины устали уже, что я их нафантанировал и ушли из моей души, оставили эту непролазную темноту, и что мне делать, где ты, я пуст и наполнен, человеческий этот сосуд перед зеркалом, кривляка неверных представлений, оставьте меня, я должен подумать, что я буду чувствовать дальше, нет, постойте, не уходите, сжимаю руки, бросаюсь в ноги, все кувырком, как игра в твистер, эта душная возня наших телец, мне, конечно, все симпатичны, но я с детства не привык, чтобы ко мне прикасались и все мое существо сжимается, не трогайте меня, вы слишком чудесны, чтобы сталкиваться с несовершенством моего угловатого сознания, квадратный дурак
с детства было обидно засыпать, и сейчас это удваивается либидо, засыпать без женщины унизительно, я чувствую телесную ничтожность, все это усиливается моей природной набожностью, я лежу под тяжелыми иконами, придавленный ответственностью в темноте и холоде существования, настоящий поэт, великий русский писатель без сомнения, стыдно в этом кому-либо признаться, никому этого не рассказывайте, это секрет
женщины всегда что-то скрывают, в этом и есть их тайна
женщины это инопланетяне, а мужчины это чужаки
женщины скучны, а мужчины потаскуны
устал от вашей красоты, женщины, куда бы от вас спрятаться, чтобы не думать о вас, чтобы каждый жил при себе, никуда не пытаясь сбежать и не испытывал разочарованные тяготы с жаждой силы и власти, в душе моей глухой лес, влажный и сонный, птицы там ложатся рано, не буди, ходи тише и босиком, мне так нравятся эти прекрасные памятные отпечатки, и словно тающий мох отдаются они во мне влажными лужицами, такой я весь мягкий и податливый, что даже собаки меня не слушаются и лают, приветствия как своего сородича
меня сделали женщины в прямом и переносном смысле, все плохое и все хорошее во мне это дел их рук, с них спрашиваете, они вам все расскажут, а мне о себе рассказать нечего так, чтобы вы не уснули со скуки
когда женщины были счастливы, не забыты эти времена, они никуда не исчезнут, а будут проявляться, просто долго, как фотография в красной комнате, так неспешно и нежно
надо мной всегда смеялись, особенно злые женщины, когда я начинал мыслить, возможно, они просто завидовали мне, что я здесь мужчина, а не они...
посмотрел на грудь женщины за летним платьем, взгляд был с сонной поволокой, заторможенный, и я был пойман с поличным
от радости наступает похмелье грусти, и так от счастья до печали этот маятник времени, работа рук отвлекает, созидание, я вот полочку прикрутил и мне легче стало выносить эту идиотическую муку мужской безответственности, которая природой заложено кирпичиком за кирпичиком во мне, хочется одевать женщин глазами в самые дорогие и тонкие платьица, чтобы они были легки как пух и чтобы чихать от желаний, когда мысль неожиданным воздушным порывом бежит в задний и передние умы, я, вертя отверткой, пыхтю, злюсь, озираясь на иконы, прося сразу прощения за свое отсутствие смирения, руки мои растут на глазах, как эти цветы, которым нужно все больше места, а моим рукам нужно место на ней, той единственной мифической женщины, для которой я создан из того, что было
ночь на дворе, все тело болит, но вы не подумайте, мои мышцы болят не от бесконечных гулянок-пьянок, вовсе нет, а от примерной жизни, от сумок, например, закупались в магазине на месяц вперед, ведь не хочется же по сто раз туда ходить, и рыжая грузинка в очочках такая цаца смотрела на меня с интересом и забавностью, а когда я нахмурился у ней рядом, она даже не глянула на меня, вот женщины, хитрые создания, эх, если бы я мог любить ее каждый день, мышцы мои были привычны к любви и не болели так от любого противоестественного напряжения, болят мышцы от мужского одиночества, но вы не подумайте, руки мои мощные и властные и большие, ну и задница постоянно растет, что обидно, тяжел на подъем, а хочется порхать
если быть откровенным можно обо всем на свете забыть и писать гениальные рассказы, но я хорошо воспитан, осторожным, расчетливым и теплым человеком, который знает цену слова и его высоту, я не могу быть просто человеком, как все, я словно герой эпоса и каждое мое слово на вес золота, поэтому мечусь, сомневаюсь, нервничаю, ведь я не выдуман до конца, моя история полна пробелов и неясностей, я полон любви и дурачества, еще эти женщины повсюду не могут меня выбросить из своей любопытной головки, все меня там держат и даже в сердце допускают, а я, что я, я само-изолировался уже давно, залег на дно их сути и лежу отдыхаю, наслаждаюсь, у них внутри так тепло, так хорошо, так жарко, словно на пляже вздремнул и тут тучка ползет и вот холодает, накрапывает, ах, как хороши они, как я их всех обожаю! Но не умею ничего! Или не хочу уметь, или не смею уметь!
скучнее женщины может быть только мужчина
трудность в том, что я избегаю навязчивого любопытства одиноких женщин, они хуже мужчин, они хищницы, голодные, разевают плотоядные пасти и пытаются укусить меня за самое больное самомнение, все-таки, самодостаточные женщины, которым никто не нужен более привлекательны, чем эти нуждающиеся в любви и понимании
без женщины выживание
Женщины, которые заводят знакомство первыми, сомнительны и подозрительны. Да и неправильно это. Противоестественно. Проверено. Женщине всегда есть необходимость скрывать себя и защищать. Она не должна лезть на рожон и корчить из себя жертву. Я охотник и соглядатай. А вы молчите, скройтесь, рыси, олени!
женщины танцевали в моем уме
уткнуться носом в живот женщины, которая нравится
на прошлой неделе я воображал себя древним иудеем в белом, я мысленно шел через пустыню, мне так легче ходить по улицам, так я отвлекаюсь от чужих мыслей, которые мешают мне ходить не нервно, голубая моя рубаха так красиво развивалась на ветру, что живот чувствовал себя кайфово, как будто на нем лежали лучшие женщины, перекатывались своими прелестными бедрами, забирая все лучшее во мне и отдавая все лучшее в себе
погладил свитер Тамары Михайловны, который она повесила, потому что жарко в помещении, словно погладил ее спину, фетишист, извращенец, дорогие женщины, не развешивайте свои свитера где попало
словно из пластилина я мну в детских фантазиях грудь женщины в автобусе протыкая пальцем тыльную сторону мягкой ладони белгородской жаркой женственности перепутав ее с дырочкой в поролоне поручня когда отвернулся от ослепительности солнца
я готов даже научиться писать женские романы, лишь бы моими читатели были только женщины, потому что их улыбка и смех вызывает в моем сердце теплую благодарность и желание обниматься с читателями крепко-крепко, и никуда их больше не отпускать, если бы у меня были авторские вечера, я бы их устраивал именно в таком формате
когда нет женщины, можно ее придумать, каждый мальчик знает, рисуя круги на бумаге, превращая в древние идолы эти аппетитные формы
боюсь я своей литературы, как женщины
терял дар речи, как ключи от тайников, как ключи от квартиры, от машины, от женщины
научите меня врать, женщины, будьте честны со мной
женщины всегда грели о меня руки
Обидно, когда интерес к тебе человека (женщины), растворяется мгновенно на фразе: "Чем ты занимаешься?"
выхожу из магазина, вытащил наушник, услышав необычные напоминания из классики, и целая темная толпа итальянцев передо мной, видимо, заселившихся в "отель" напротив, девятиэтажный дом, полный эталон прототип моего дома, так было приятно идти, я мнил, что их женщины смотрят на меня, словно в городе женщин
Вл.-у рассказываю, стою в метро, а там женщины, и я себя рисую их ресницами, вырисовываю себе скулы, мужественные щеки, волевой лоб, похожим на писателя себя пишу, смеюсь, красиво сказал, красиво!