И я гуляла тайно, в младших классах, с ключом на шее.
Двери и дверцы, которые оказывались у меня на пути, вздрагивали с удивлением, когда я дотрагивалась до их поверхности влажной ладонью. Однажды я нашла зашитую тайну, вязанную, в кружевах, макраме, клубках, спицах, спрятанную в ящике трюмо, как в каком-то гнезде, обитом вышивкой крестиком - перчатки, с недовязанными пальцами.
А однажды, из недр гладкого и блестящего шифонера, который был похож на ореховое дерево, но без ворон на нём, выплыла тайна в сатиновом свадебном платье, с оттенками нежных желтых нарциссов, с изрядно изношенными полами, с кокетливой, но довольно сдержанной шляпкой с вуалью, цвета масла, размазанного по куску хлеба нашего насущного и красные лакированные туфли, у одного из которых отвалился каблук.
В жёлтых языках пламени, которые прячутся зимними вечерами за дверцей печки, я могу прочитать, на только мне одной известном языке, историю любви между одиноким деревом и луной, которая обнимала его ветви серебристыми звёздами и снами с широко раскрытыми глазами в ночи. Если бы меня не мучила жажда, жажда которую смогла бы утолить только палуба корабля на просторах морских, палуба с которой смотрят вдаль глаза, а грудь наполняет пустота кружащего вокруг ветра.
А потом я потеряла ключ и пришлось поменять замок. Я нашла его через две недели в Путеводителе в мир животных и растений. Он лежал там как закладка. С тех пор я научилась отпирать с его помощью много других книг. Шепотом, чтобы не спугнуть тайны на кончиках пальцев, трущих края слипающихся век, как закрывающиеся на ночь бутоны цветов.