На столе лежал чистый лист. Ни единого пятнышка, ни единой закорючки не было на нем. Рядом вздыхала от грусти ручка.
– Ох, какая я неряшливая, какая неумеха. Вчера хозяин замарал пальцы, ругал меня. Я заплакала, так от моих слез еще и важный документ испортился.
И она вновь залилась чернильными слезами.
– Не беспокойся, – произнес спокойно листок, отойдя в сторону, чтобы не попасться под ее слезинки. – Я тебе сто раз говорил: попробуй писать без хозяина. И пусть твои движения станут танцем. Тогда ты напишешь настоящий шедевр!
– Мне негде танцевать. Хозяин мне на своих листочках не разрешает, – брызнула слезами ручка.
– Я сто раз говорил: попробуй на мне!
– Не могу я! На тебе же ни квадратиков, ни линеечек нет. Как танцевать, если не знать, куда положить ножку? Ты вон какой чистый… и красивый! Не чета я тебе! Вспомни вчерашний вечер, как я упала на ровном месте! – пискнула ручка.
– Так ведь это не ты танцевала, а хозяин вел тебя неуклюжей рукой! А ты, ты– прелесть! Прислушайся к себе, не бойся ошибок и двигайся сама, без хозяйской руки. Тогда в тебе откроется божественный танец! Он пронзит тебя всю, и ты затанцуешь так, как не смог бы даже самый лучший хозяин с самой превосходной рукой.
Ручка замолчала, отвернулась в сторону, скрывая смущение.
– Мне никогда не быть грациозной, – прошептала она.
– Почему? – также шепотом спросил чистый лист.
– Хозяин сказал, что я… жирная.
Листок отскочил к краю стола подальше от ручки. Та удивленно посмотрела на него, ждала, может он еще что-нибудь скажет. Но лист молчал.
– Мистер лист. Мистер… – обратилась было к нему ручка.
– Я тебе не Мистер, – грубо бросил листок.
Ручка придвинулась к нему.
– Ты правда думаешь, что я хорошо танцую? – спросила она.
– Мы все хорошо танцуем, когда двигаемся без хозяйской руки.
Ручка поерзала на месте, а затем прошептала.
– Я с самого детства мечтала танцевать; что когда-нибудь создам свой танец. Мне было очень неприятно выполнять чужие движения. И даже больно, – она ненадолго замолчала. – Знаешь, а ведь раньше я верила, что смогу своим танцем написать шедевр, как будто я создана, чтобы писать настоящие шедевры.
Чистый лист молча скакнул на центр стола. Ручка с надеждой посмотрела на него, чувствуя, как у нее горит все внутри. Осторожно подошла к чистому листу и ступила на самый край. Затем попыталась сделать одно из заученных движений, да только поскользнулась и упала, оставив на краешке большую кляксу.
Через пару секунд она поднялась и увидела, что натворила – чистый белоснежный лист был замаран ее неуклюжим неряшливым танцем. Злость закипела в ней.
– Не сдерживай себя, – прошептал лист. – Не бойся, со мной ничего не случится.
– Уже случилось.
Ручка топнула ножкой и громко крикнула. Затем изрисовала весь белый лист. Бессильная, она упала на листок, на тот самый край, где лежала жирная клякса.
– Молодец, – прошептал лист. – Именно этого я ждал от тебя. А теперь…
Ручка прислушалась.
– …танцуй, – выдохнул он.
Встав на ножку, она огляделась. Белоснежный лист был почти весь изрисован. Почти. Увидев чистые места, и посмотрев краем глаза изрисованные, ей попался клочёк земли. А вот там – небо с пылающим солнцем. Здесь – цветок, а на нем толстый шмель.
– Как такое может быть? – вздохнула она от удивления. – Я… ничего не испортила?
– Танцуй, – произнес лист.
И ручка, закрыв глаза, отдалась вдохновению.
Внутри звонким голосом пел ручей, в поте лица трудились букашки, птицы воспевали гимны о радостях жизни. Все это вылилось в радостном танце. И нелепые неряшливые закорючки вмиг преобразились и объединились в единое целое линией танца. И на листке появился подлинный шедевр.
Отдав все силы, ручка упала на стол, заливаясь потом и задыхаясь от нехватки воздуха. Листок молчал, но в этом молчании чувствовалось что-то величественное, монументальное, будто только что свершился судьбоносный момент.
Открылась дверь и в комнату вошел хозяин. Грустный, понурый, он сел за стол, положив рядом кипы бумаг с рассказами и набросками картин. На глаза ему попалась только что написанная ручкой картина на белоснежном и чистом ранее листе. Он внимательно рассмотрел каждое движение. Впервые в своей жизни ему довелось наблюдать такие тонкие изящные и ловкие штрихи. Взял со стола ручку. Вся она горела счастьем, и свет этого счастья проник в душу хозяина.
Он почувствовал, как в нем разливается что-то горячее. Ручка дрожала от нетерпения. Хозяин, найдя среди кипы бумаг чистый лист, бросился писать. И вот чудо! Ручка сама собой заплясала в непрерывном танце, и хозяин, впервые в своей жизни, разрешил ей танцевать самой.
И в этот день в невзрачной комнате самого обычного города на чистом белоснежном листке появился подлинный шедевр.