В первой части статьи мы говорили о событиях, предшествовавших коронации Эдуарда Уэссекского (Исповедника). И вот он становится королем при непосредственном содействии Годвина. От последнего отпрыска Уэссекской династии (о существовании Эдуарда Изгнанника сведений давно не было — жив ли, неясно) больших свершений не ждали. Гуодвин, Великий и Ужасный, считал, что приводит в движение эту «куклу». Тем более, что у него подрос целый выводок сыновей, самым многообещающим из которых был Гарольд, третий персонаж этой истории. И рукой короля Эдуарда всесильный эрл Уэссекса жаловал Гарольду эрлство Восточной Англии, Эссекса, Оксфордшира и Бэкингемшира. Но и этого тщеславному Годвину было мало. Ему непременно нужна была Золотая рыбка на посылках. Усыновить последнего Уэссекса, приватизировать, сделав своим зятем (заметим, в английском сознании нет всех этих отгораживающих понятий — зять, тесть, свояк и пр. — «сын в законе» и баста!). А в перспективе внуки уэссекских королевских кровей — его, Годвина, внуки. Опять же, дочка по случаю подросла… И вот тут нашла коса на камень.
Нет, наш Гарольд женился. Но к жене не притронулся. Брак не был консуммирован (в Средние века факт консуммации был юридически значим, так что ошибки быть не может: чего не было, того не было). Гарольд сознательно выбрал целибат, ибо совершенно точно «в связях, порочащих его, замечен не был». А уж там заметили бы, будьте спокойны. Редчайший случай для физически и психически здорового монарха.
Ну, не был и не был – Исповедник же. И все бы ничего, вписывалось в рамки сказочки про святого благочестивого короля. Но ничего подобного тому, что обычно рассказывают детям историки («благодушный король», «дал Англии 20 лет мира», «не от мира сего», «не имевший вкуса к власти и политике» и пр.) я не заметила.
Начнем с того, что Эдуард, на мой взгляд, и есть первый нормандский король Англии. Эдуард, а не Вильгельм. Именно благодаря Эдуарду в Англии появились представители нормандской и вообще французской знати и не где-нибудь, а во власти. Не имея возможности вполне опереться на местных, король создает свою клиентеллу. Верных ему людей не то чтобы очень много, но они близко и занимают не последние посты в государстве. Наиболее яркой фигурой этого времени стал Роберт Норманн (Жюмьежский) – архиепископ Кентерберийский, разделивший с королем бремя власти (что такое власть духовная и какова ее сила в то время, мы знаем). Сочиняя благопристойную биогра… агиографию новоявленного святого Эдуарда Исповедника, это назначение изящно объяснят благочестием короля, его искренним желанием распространить свет клюнийских реформ на погрязшую во грехах Англию.
Что касается отношений с кланом Годвина, они складываются сложно, но до времени внешне вроде мирно. Возмужавший Гарольд (род. ок. 1025) рано проявляет задатки лидера и вождя, причем в своей среде пользуется уважением и любовью большей, чем его отец. И с ним король не сближается, а отмечает милостью его младшего брата Тостига — раздражительного, вспыльчивого и не самого разумного молодого человека, то есть того, кем с легкостью можно манипулировать и кто наверняка сможет скомпрометировать клан Годвина, подорвав его авторитет. Тостиг болезненно ревнует к славе Гарольда. А значит, может быть полезен в деле раскола единства самой могущественной семьи Англии. Есть еще один сын — старший Свен, эрл Херефорда, но он настолько отбитый «мажор», что сам папаша от греха подальше предпочел от него отречься, отправив на покаяние в Святую Землю, где тот и сгинул.
К чему я это? Эдуард, как мне видится, весьма искусный политический игрок. Далеко не всякий на его месте смог бы «тихой сапой» подготовить полноценный государственный переворот 1051 года, в результате которого к власти пришла нормандская партия во главе с королем, а Годвину с семейством пришлось бежать с острова. Вчерашнему царедворцу припомнили смерть и этелинга Альфреда, и короля Хардекнуда. К «нормандскому» периоду правления Эдуарда относят возможный визит Гийома (Вильгельма) Нормандского в Англию к дядюшке-королю. Они подолгу ведут беседы и явно расположены друг к другу. Именно после этого Гийом объявляет впервые о намерении дяди завещать ему престол Англии. В отсутствие прямых или более близких потомков это вполне логично и правдоподобно (об Эдуарде Изгнаннике по-прежнему ничего не известно). Сам Эдуард эти слова племянника никак не подтверждает. И не опровергает. Ничего не было? Или он весьма осторожный политик, понимающий: партия еще не сыграна, а молчание — золото?
Действительно, Годвин с сыновьями вернулся, и очень скоро, продемонстрировав, что и его можно было бы назвать Завоевателем. «Нормандская» партия потерпела поражение, и «патриоты» позаботились провести политические чистки аппарата управления. Всё, что Эдуард выстраивал десять лет, рухнуло, но сам король сохранил власть и жизнь — это немало. Место архиепископа Кентерберийского занял годвиновский ставленик Стиганд. Впрочем, папа Лев IX этого назначения не одобрил, равно как и последующие папы, и это будет иметь весьма плачевные последствия для Англии Годвинсонов: Ватикан фактически поддержит права Вильгельма на английский престол и вторжение 1066 года.
Был и еще эпизод, который свидетельствовал, что король вовсе не так слаб и беззащитен перед магнатом. Блицкриг Годвину все же не удался, он вынужден был вести переговоры с Эдуардом, взять на себя определенные обязательства и в качестве гарантии их исполнения передать королю нескольких заложников, в том числе собственного младшего сына Вульфнота. Возможно, Годвин полагал, что сможет освободить их вскоре так же легко, как Заячья Лапа когда-то отнял казну у Эммы Нормандской, в нарушение всех договоренностей. Что сможет король, лишенный всякой поддержки! Но Эдуард тоже учился в этой школе жизни и, едва получив, передал заложников, в том числе младшего Годвинсона, двоюродному племяннику Гийому (Вильгельму) на континент, тем самым обезопасив себя надежнее, чем если бы сковал Годвина по рукам и ногам, а ключ выбросил в море.
Впрочем, жить магнату оставалось недолго: как гласит предание, он умрет на пиру, произнеся ложную клятву, что невиновен в смерти этелинга Альфреда. Уже в который раз. Едва проговорив что-то вроде: «Подавиться мне этой коркой, если я виновен в смерти Вашего брата», — Годвин схватился за горло и упал замертво. Это легенда (уж очень фольклорно выглядит, при всем уважении к хронисту Элреду из Риволкса). Согласно Абингдонской хронике (1053 г.), причиной стал приступ, по описанию похожий на инсульт, и спустя три дня магната не стало. Оно и понятно: интриги, стрессы, возраст плюс море холестерина…
С этого момента начался настоящий расцвет карьеры будущего короля Гарольда. Эдуард не спорит, он действует якобы в интересах Годвинсонов. Как? Воспользовавшись тем, что старое поколение правителей Мерсии и Нортумбрии уходит, всячески способствует воцарению в Нортумбрии все того же превосходно изученного им Тостига Годвинсона – отныне эрла этих земель. И это приводит к прогнозируемому результату: Нортумбрия взбунтовалась против поборов «чужака», его самодурства, его окружения, и всё закончилось бойней в Йорке и низложением Тостига. Забавно читать пассажи вроде: «На переговоры с восставшими отправился Гарольд, старший брат Тостига и фактический правитель Англии при потерявшем интерес к управлению короле Эдуарде». Это об Эдуарде, который прекрасно знал, как северяне, потомки викингов, относятся к уэссекским «гастролерам»! Для тех, кто не в курсе, – примерно как жители российской глубинки к москвичам, с поправкой на суровость времен: уэссекский наместник, переговорщик или проверяющий мог отправиться на родину и по частям. Человеку с юга помимо подходящей родословной (с десяток уважаемых викингов в родовом древе) надо было иметь недюжинные мудрость, волю и талант, а лучше и связи среди местных, чтобы там прижиться да еще править. Что угодно мне говорите, но Эдуард точно знал, чем закончится правление Тостига в Нортумбрии! Говоря языком Булгакова, это он так «управил», сознательно и со вкусом. И не ошибся. Его стараниями от клана Годвинсонов откололся еще один брат, прекрасный воин, кстати, несмотря ни на что. Смертельно обиженный на Гарольда, Тостиг погибнет 25 сентября 1066 года, сражаясь против него в битве при Стамфорд-Бридж, плечом к плечу с норвежским правителем Харальдом Хардрадой — зятем нашего Ярослава Мудрого и еще одним претендентом на английскую корону. С Гарольдом остались только двое – Гирт и Леофвин, которым вскоре суждено сложить головы вместе со своими братом и королем при Гастингсе.
Мне приходилось читать о последнем десятилетии правления Эдуарда как о годах, полных меланхолии, умиротворения и христианской созерцательности. Наверное, для жития святого это типовая характеристика. А как оно было в жизни реального, не иконописного короля?
После изгнания нормандцев он предпринял попытки разыскать следы сыновей единокровного старшего брата Эдмунда Железнобокого, и эти попытки увенчались успехом. Этелинг Эдуард оказался жив и здоров. Два года ушли на согласование «дипломатического коридора» для проезда через Европу и уговоры. Наконец в 1056 году Эдуард Изгнанник с семьей отправился на родину. А в 1057, по сложившейся недоброй традиции, едва ступив на землю Англии и не успев встретиться с дядей-королем, он был убит. Нетрудно представить, о чем думал в те дни Эдуард. И едва ли оно способствовало умиротворенному созерцанию. Последний представитель династии погиб от рук заинтересованных лиц (не исключено, что того же Гарольда Годвинсона — по его приказу), оставив 6-летнего сына, в силу возраста не способного бороться за власть.
Каково было бы удивление короля, узнай он, что дочь Изгнанника Маргарита станет тещей Генриха Боклерка из Нормандской династии и прабабкой первого английского Плантагенета, по инициативе которого Эдуарда Исповедника и канонизируют, заставив замереть на века, как муху в янтаре благообразных представлений и мифов.
Но прежде давняя интрига Эдуарда с передачей заложников Вильгельму даст неожиданные плоды. В 1064 году Гарольд, окрыленный победой в Уэльсе, отправился в Нормандию с выкупом за младшего брата. Но корабль попал в шторм, разбился близ нормандских берегов, а правитель тамошних земель мятежный Ги I, граф де Понтье, не желая усугублять конфликт с сюзереном, передал Гарольда Вильгельму (или Вильгельм отбил его как трофей – встречала в литературе обе версии). За неимением выкупа, погибшего в море, Вульфнот так и останется в заключении, судьба его печальна.
Тогда же произойдет событие, послужившее основой для грамотной PR-компании против Гарольда. Вильгельм взял с английского магната клятву, что тот не будет претендовать на престол и согласен с наследственными правами Вильгельма на английскую корону.
Есть версия, что Гарольд не собирался держать слово, но не знал, что произносит клятву над скрытыми от глаз присутствующих мощами. Клятва на святых мощах по тем временам сродни Непреложному Обету во вселенной «Гарри Поттера» и даже больше. И не важно, знал ты о том или тебя подловили. Так что, когда Гарольд после смерти Эдуарда коронует себя венцом Уэссексов, Вильгельм позаботится о том, чтобы в глазах европейских государств, рыцарства и Церкви он оказался клятвопреступником, святотатцем и узурпатором.
Не то чтобы это решило его судьбу. Одержи Гарольд победу – все смирились бы с новой династией, рано или поздно, да и Гарольд, скорее всего, нашел бы дипломатические пути урегулирования разногласий. Но победил Вильгельм.
Мне интересен еще финальный эпизод жизни Эдуарда. По версии Годвинсона, король сам, умирая, завещал ему корону Англии. Потому что Гарольд-де единственный мог защитить Англию от вторжения извне — поясняют историки. О как! Не спровоцировать вторжение (как ожидалось и вышло — ясен пень, Вильгельм не проглотил бы такую «пилюлю»), а защитить от него. Письменного документа Гарольд предоставить не смог, да и не захотел – витенагемот и народ в большинстве были за него. Не смог предоставить бумагу и Вильгельм (впрочем, клятва на мощах при свидетелях котировалась выше любой грамоты — чего ж вам ещё надобно?). Однако в том, что касается отношения к делу Эдуарда, сына Эммы Нормандской, я больше верю свидетельству Вильгельма. Надеюсь, читатели поняли, почему.
Вообще, трудно представить второго такого агента влияния в истории, так однозначно «реабилитированного» в общественном сознании народа. Мало какой персонаж политического, шпионского детектива мог бы потягаться с Эдуардом II Уэссекским. Канонизированный нормандско-анжуйской династией, он остается наиболее уважаемым и популярным королем донормандской Англии, наряду с Альфредом Великим.
Что же касается Гарольда, никто никогда не скажет, был ли он расчетливым властолюбцем, умевшим, подобно отцу, лавировать в собственных интересах, или сверхзадачей было избавление от угрозы вторжения иноземцев и возрождение былого величия старой доброй Англии — благословенной земли англосаксов, и тут уж все средства хороши?