Встаю не по будильнику, а когда проснусь. Не важно, сама, или очередной шальной герой разбудит воплями:
«Я не это хотел сказать! Перепиши диалог!»
Или героиня поднимет истерикой:
«Не выйду из дома в этом прикиде. Хочу джинсы и футболку, а не защитный костюм. Хочу гулять, а не под прицелом камер квадракоптеров получать опостылевший сухпай».
Завтрак – чашка горячего кофе с мятным сиропом, такая знаете, чтобы на пол-литра. Или нет – две. Две чашки! И бутерброд с мягким сыром, маааленький такой, с блюдце. Или два. Нет, лучше три! Три блюдца с бутербродами. Ну вот…
Отдыхаю от пережора, быстренько, минут за 20, и три часа пишу. Текст потоком идет, только успевай записывать, и такой чистый, что злобный редактор во мне задумался о работе бобром, потому как успел сточить дюжину карандашей, перечитывая.
Потом обед и снова работать. И главное, чтобы никто не трогал.
Никаких телефонных звонков:
«Привет! Теперь ты можешь заказать летнюю резину по цене зимней и получить два письма-счастья бесплатно».
Или:
«Это Дима Билан! Твоя подделка под золото ждет в магазине Санлайт, вместе с кредитом на ненужные мужские часы и запонки».
Такого счастья мне не надо. Выключаю телефон, и тишина!
Еще три-четыре часа работы.
За спиной дерутся фабула с синопсисом, а катарсис пытается отвоевать пальму первенства у саспенса.
Фокал молча грызёт в кустах рояль, то и дело, передергивая ружьё, высматривает антоганиста и готовится отстреливаться.
И тишина! И мёртвые с косами стоят… Ой, это не из этой книги.
Часов в 7 вечера вспомню, что жду звонка. Хватаю телефон, раза три роняю, пытаясь включить. В очередном падении раздаётся звонок и я, подхватив телефон на излете, слышу с того конца провода, или чего у них теперь там, заветное… «присылайте».
Когда за окном спустится ночь и протогонист скомандует отбой, вспомню, что ужин не приготовлен. А и ладно. Мне же надо через две недели влезть в костюм и лично заявиться в издательство такой нарядной с проверкой кто, как и насколько внимательно читает мою рукопись.
Словарик
