Был ты видом довольно противен,
Сердцем подл,
Но не в этом суть.
Исторически прогрессивен
Оказался твой жизненный путь.
(Наум Коржавин)
Эти ехидные строки поэт посвятил Ивану Калите - не к ночи будет упомянут, но о нем поговорим в другой раз. И если честно, очень уж хорошо эти хлесткие слова монтируются к двум другим средневековым правителям, которых историки почетно прозвали "собирателями земель". Оба эти деятеля людьми были неоднозначными, но именно их усилиями вверенные им страны стали похожи на серьезные государства, а не просто на территории, в силу какого-то недоразумения занимающие место на историко-географических картах. Сначала я хотела написать только об одном из них - русском царе Иване Третьем. Но в памяти настойчиво всплывали похожие повороты судьбы и карьеры его французского коллеги Людовика Одиннадцатого. Тем более, что и жили они почти в одно время. Ну, почти в одно. И детство им выпало не вполне счастливое, и делишки свои они обтяпывали схожими способами, и душевными качествами были отнюдь не цветочки аленькие. И за все свои достижения
сильные прозвища от современников получили: Людовика еще в его время прозвали “Всемирным пауком”, а Иван Васильевич Третий был для подчиненных “Грозным”. Да, именно его так именовали современники, а вот мы, впечатлительные потомки, этот эпитет почему-то делегировали его внуку - Ивану Четвертому.
Начнем с француза, поскольку на этот свет он пришел первым. Людовик родился в то злосчастное время, когда корона Франции имела все шансы уплыть в Англию. Причиной этому недоразумению была затянувшаяся Столетняя война, которую пока что французы проигрывали. Законного французского короля Карла Ⅶ Валуа на тот момент всерьез никто не воспринимал - ни хозяйничавшие во Франции англичане, ни примкнувшие к ним местные коллаборационисты - бургиньоны. Даже вполне лояльно настроенным французским гражданам он казался каким-то не совсем правильным королем, потому что мама Карла - Изабелла Баварская имела глупость ляпнуть, что, дескать, не своего он папы сын, а потому прав на Францию у него не больше, чем у любого произвольно взятого крестьянина. Так и заявила, что, пусть лучше правит в ней расово верный наследник английского производства - уж в его законнорожденности никому не придет в голову усомниться. Странная женщина, право слово, предала своего родного сына на раз-два и глазом не моргнула! Так что Карлу Ⅶ, лишенному прав на престол договором в Труа, пришлось околачиваться по разным захолустьям, бегая от иноземных и доморощенных врагов. В какой-то момент он осел со своим двором в городке Бурже, говорят, даже коронован был кем-то.
Вот там-то и родился его старший сын - наш принц Людовик. Маленький Луи первые десять лет жил с отцом и был свидетелем тому, с какими трудами пришлось его отцу отвоевывать власть, несмотря на невероятную Божью милость к Франции, выразившейся в деяниях Жанны Д’Арк. Власть нужно было отобрать не только у интервентов-англичан - это как раз получилось хоть не сразу и не быстро, но более-менее уверенно, потому что стало общенациональной задачей для всех слоев населения. Но уже после того, как англичан посадили на лодочки и, сказав “Адью,” отправили восвояси, нужно было поднимать страну с колен, наводить порядок в обществе и разбираться с высшей аристократией. Эту самую аристократию для начала следовало разоружить, а то поназаводили , понимаешь ли, себе частные военные компании - у каждого мало-мальски заметного герцога было свое персональное войско! Не годится так, берем курс на централизацию государственных функций! Поэтому когда в 1437 году король и четырнадцатилетний дофин торжественно вступили в Париж, дел у них было непочатый край.
Король, взяв курс на плотную работу с высшим сословием, выпустил Орлеанский Ордонанс, которым лишил аристократию традиционных военных привилегий, и немедленно приготовился к новой схватке внутри страны. А юный дофин получил свою первую проф. стажировку - поехал наместником в большую и богатую провинцию Лангедок. И хоть было ему тогда только 16 лет, Луи сумел-таки додавить проанглийские крепости и заставить повиноваться себе местное население. И это именно то, в чем нуждалась вся Франция, ибо она после изматывающей затяжной гражданской войны и интервенции, была полна ворья, жулья, беглых солдат-живодеров и прочего сброда. Именно здесь Людовик начинает отрабатывать те самые приемчики, которыми он и прославился в истории.
Однако развернуться одаренному отпрыску папа, неприятно пораженный успехами сына, не дал. “Такого прыткого и смышленого наследника желательно держать при себе.”- подумал отец и, как показало время, был абсолютно прав. Луи, конечно, страшно расстроился и по дурости примкнул к заговору аристократии против короля, называемом “Прогерия”. Когда король прогнозируемо стер смутьянов в порошок, сыночка он, разумеется, простил, сказав ему: “Ворота открыты, и ежели они недостаточно велики, я велю снести шестнадцать или даже двадцать аршин стены, чтобы Вам было удобнее пройти», и «Добро пожаловать, дорогой сын, ибо Вы надолго отлучались». Сказать-то сказал, но осадочек остался. Словом между королем и наследником пробежала черная кошка, нет, даже так - стадо черных кошек.
Так что зачисткой территории от тяжелого наследия политико-династических конфликтов они занимались врозь. И что характерно, Людовик умел уже в юном возрасте в отличие от многих легкомысленных небожителей, добиваться оплаты своей работы, периодически выставляя непосредственным заказчикам Акты выполненных услуг. Например, он потребовал немалые деньги (10 тысяч ливров) от Нижней Оверни, а затем и от Санлиса за наведение порядка в их землях, напомнив туповатым подданным, что «Мы выставили из этого королевства, с большой опасностью для нашей особы, всех капитанов, солдат и прочих ратных людей, занимавшихся ярым и полным разрушением страны, благодаря чему та могла долгое время жить в мире». Вот, молодец! Кроме бесценного дара выколачивать деньги, Луи обладал еще одним несомненным дарованием - грамотно их вкладывать в нужные места и в нужных людей: когда церковные пожертвования щедро раздавал, когда - милостыню, а когда надо - то и подкупом не гнушался, подарки правильные делал. Например, Агнессе Сорель, известной на весь свет отцовской фаворитке, которую люто ненавидел, дофин преподнес в дар набор гобеленов “История непорочной Сусанны”. Уважил дамочку, что и говорить, а заодно и неслабо потроллил : подарил нахальной любовнице комиксы про непорочную деву!
Но, делая успехи и зарабатывая политический капитал, Луи конечно же, ходил по краю пропасти, испытывая терпение отца. И, конечно, оно не выдержало - дофина отправили в Дофине. (Это не игра слов. Дофине - французская провинция, которая всегда принадлежала наследнику престола, потому-то его должность так и называется - дофин). Там Людовик попытался организовать себе репетицию царствования, представив, что Дофине это - вся Франция, а он - уже король. И немало в том преуспел. Луи засовывал свой длинный мясистый нос во все дела абсолютно всех сословий и инициатив провинции - от устройства деревенской ярмарки до избрания архиепископа. Он, пожалуй, единственный из наследников французского престола, кто так серьезно подходил к этому подготовительному обучающему этапу перед большим карьерным рывком.
Поэтому жители Дофине очень удивились и, наверное, даже расстроились, когда на них двинул войска король. А все почему? А потому что не лезь поперед батьки в пекло! Не проявляй пока не попросили государственных талантов! Так что же оставалось делать Людовику? Сделав вид, что отправляется на охоту, он с парочкой слуг как ошпаренный помчался прочь от рассерженного короля. Да уж, сын и отец действительно опасались друг друга, можно даже сказать, что и боялись. И куда же рванул напуганный наследник, Франция-то ведь имела конечные пределы? А было в то время одно единственное место, где могли преклонить уставшую голову все истомленные путники на своем жизненном пути. Называлось это место - герцогство Бургундия.
Это сейчас мы не знаем такой страны, но знаем одноименную французскую провинцию. А вот люди тех времен ни капельки бы не удивились такому государственному образованию как, например, Королевство Бургундия. Герцоги Бургундские реально подумывали насчет того, а не стать ли им королями? Даже консультировались на этот счет у императоров Священной Римской Империи! А почему бы и нет?! - мужики они были видные, вояки отчаянные, земель богатых полно, даже о Крестовом походе на османов подумывали.
Так что сбежал дофин в надежное место, гонимый страхом за свою жизнь. И ведь надо же - придумал гениальную отмазку! “Это не было изменой”- объяснял он свое вопиющее поведение - “Даже не поиском союза или убежища, просто желаю я участвовать в крестовом походе на Восток, который герцог Бургундский готовит уже больше года. И сим испрашиваю у короля позволение туда отправиться в качестве гонфалоньера Церкви, чтобы сражаться против турок вместе с Филиппом Добрым, намерения и преданность коего Гробу Господню общеизвестны”. Пять баллов за изворотливость!
А пока что герцог Бургундский, приняв эту носатую головную боль в братские объятия, по доброте сердечной выделил пенсион изгнаннику в 36 тысяч франков, потому как прибыл дофин в Бургундию сирым и босым. Отсиживаясь у идейного врага папочки-короля и бессовестно проедая средства Бургундского Пенсионного Фонда, Луи не только начал плести
агентурные сети вокруг отца, беспрестанно засылая к нему своих шпионов, но даже успел обзавестись собственным наследником. Но, увы, младенец умер. “Ну что ж, будем ждать следующего, а пока не будем стыдиться требовать приданое, которое что-то опять как-то запаздывает!” Когда платежи по приданому вовремя не поступали, Луи изводил своего тестя - герцога Савойского письмами, требованиями, провокациями и неизменно получал желаемое. Особенно легко стало получать займы, когда по Европе распространились слухи о болезни французского короля. Под будущую корону многие охотно ссужали деньги.
Но ожидание трона как-то сильно затягивалось, и нетерпеливый Луи не мог выносить этой неопределенности. Говорят, что он уже открыто выражал желание “утопиться, утянув за собой зажившегося папашу”. И тут -ТАДАМ!!! - прибыл гонец с известием о кончине Карла Ⅶ ! Но, вот беда - не вовремя прибыл гонец! “Я тут поохотиться собрался, так что зайдите попозже”- сказал Луи. И ускакал на охоту! Нет, вы только подумайте: ждать этого известия ГОДАМИ и со спокойной миной среагировать притворно-равнодушно, даже не смутившись тем, что толпа в траурных одеждах уже стоит у дверей с выражением соболезнований! Вот это самообладание! Вот это актерище!
После коронации и торжественного въезда в Париж, наш герой с еще большим рвением принялся за государственное строительство и коллекционирование французских земель. В том виде, в котором он сам это понимал и теми способами, которые считал приемлемыми для достижения цели. И редко какой способ он считал неприемлемым. Но дело в том, что Людовику к моменту коронации было уже 37 лет. Немалый возраст по тем временам. А еще кроме солидного возраста у него имелся молодой амбициозный младший брат Карл Беррийский. И надо же - какое совпадение, ему тоже хотелось власти! Так что новый заговор не замедлил сложиться. Назывался он “Лига общественного блага”.
При написании текста использована книга Жака Эрса "Людовик Ⅺ. Ремесло короля", изд. "Молодая гвардия", 2007г.
Если вам было интересно - ставьте лайки, подписывайтесь на канал!
А я обязуюсь писать больше интересных материалов!
Благодарю за ваше внимание!
