Писать о своем замужестве, а тем более о своей теперешней жизни домой Надя не решилась. Хотя мысленно она всё чаще и чаще видела себя там. И все прежние её обиды и недовольства родительским образом жизни казались ей сейчас пустяковой мелочью. Их молчаливость, их тяжелая колхозная работа с утра до позднего вечера, их неулыбчивость, но при этом их беспокойство о её здоровье, о том, что она ест, что одевает (главное, чтобы по погоде) и где спит … Теперь она до слез хотела туда, в эту родную, привычную, размеренную жизнь. Там никто не смел просто так, без всякой причины, поднять на неё руку.
За всю её жизнь отец ударил её два раза. Первый, когда она в пятом классе как-то весной, после школы с одноклассницами пошла на речку, а Райка Уварова уговорила всех пойти за щавелем в дальний лес. Она хотела сразу пойти домой, но все поддержали Райку, а ей одной не захотелось тащиться обратно.
Домой они пришли около полуночи без щавеля, мокрые и грязные. Райка уверяла, что дорогу знает отлично, как «Отче наш». Оказалось, не знает совсем. Они заблудились, влезли в какое-то болото. Вывел их тогда дед Телятников, который травы собирал с самой ранней весны и до поздней осени. Вот у него щавеля было полрюкзака. Он из него щи варил. Но им тогда уже было не до трав. И дома, кому как, а ей тогда крепко досталось. И строго-настрого было наказано: со школы – домой. И гулять только возле дома.
Второй раз отец влепил ей пощечину уже перед самым отъездом в Узбекистан. Но это было совсем не больно и не обидно. Особенно сейчас она это понимала. Понимала и то, как отец любил её, как за неё переживал, и тоска по дому, чувство вины перед родителями, желание вернуться к ним, под их заботливое крыло, разрывали ей сердце. Она вспоминала свою Зарянку и плакала всякий раз, как только оставалась где-нибудь одна.
Ленка, у которой все складывалось как нельзя лучше, была занята устройством своей семейной жизни. Жена Петра Васильевича подала на развод, и ехать к нему в Ангрен не собиралась. Поэтому Ленка вошла в дом полноправной хозяйкой. Она изменилась. Из шебутной, задиристой, плохо одетой девицы превратилась в респектабельную жену руководителя среднего звена. Встречаясь с Надей, торопливо тараторила, что времени совсем нет, что как-нибудь выберется и придет к ней поздравить с законным браком. Надя грустно улыбалась и кивала. Похоже, слухи о её неудачном замужестве до Ленки ещё не дошли.
В тот день Ленка приходила к мужу, принесла ему рабочие документы, которые он оставил второпях дома. Она теперь не работала. Занималась собой, мужем, домом. Было, чем заняться. На обратном пути решила зайти в операторскую, повидать подругу. Надя сидела за пультом с рычагами и кнопками в ситцевом, цветастом платке, повязанном на самые брови. Увидев Ленку, Надя радостно вскочила:
– Привет!
И Ленка увидела фиолетово-желтый бесформенный синяк под левым глазом.
– Привет-привет, – протянула она, внимательно разглядывая лицо подруги. – Это что?
Она осторожно, кончиками пальцев, провела по щеке Нади.
– Кто тебя так?
Надя, надвинув платок поглубже и наклонив ниже голову, молчала.
– А-а-а-а… Так это твой ненаглядный, что ли? Да! Отхватила ты себе сокровище. И чё сидишь? В милицию надо идти, писать заявление. Побои снять.
Надя молчала. Слезы текли по её осунувшимся щекам. Она не утирала их, безвольно сложив руки на коленях.
– Так, сиди, я счас.
Ленка умчалась. Но вскоре вернулась с мужем.
– Вот, полюбуйся.
Петр Васильевич разглядывал Надю минуты две. Потом отошел к телефону в коридоре на стене. В стеклянные двери было видно, как он куда-то звонил, что-то говорил, размахивая руками и, наконец, вернулся.
– Всё! Иди домой. За тебя отработают. А мужа твоего сегодня вызовем к начальнику отдела кадров. Разберёмся. Тоже мне, Отелло нашелся! - и ушёл.
Продолжение: Клубника в шампанском Подпишитесь на канал, чтобы ничего не пропустить