ПРОКАЖЕННЫЕ
I
Земля на берегу была голая, лишь в нескольких местах, как
нарывы, торчали чахлые пучки травы. Волны лениво накатывали на
берег. Казалось, что небо и земля слились в единую серую массу.
Да, это был унылый край, который медленно умирал, пропитываясь
дьявольской болезнью, имя которой – проказа.
Вы спросите, почему я стал монахом? Ответ прост, я думаю это
мое призвание, служить Господу, и если на то его воля, я буду жить
на этом острове. И вот я здесь стою с небольшой котомкой за
плечами и смотрю на черный силуэт здания вдалеке. Думаю, там я
буду жить. Ну что же, вперед!
II
Дорога петляла между небольшими лысыми холмиками да
одиноко стоящими деревцами, какая-то непостижимая тоска
одолевала меня, пока я рассматривал мрачное каменное строение,
поросшее мхом и одиноко возвышавшееся над морем.
Как мне и было велено, в монастыре я нашел настоятеля
Назарина. Он отвел меня в небольшую келью, где из мебели стояла
лишь старая кровать, над изголовьем которой висело распятие, стул
да небольшой письменный стол с огарком свечи в углу.
- Располагайся, брат! Утром я приду – только и сказал он,
оставив меня одного с безрадостными мыслями, навеянными
островом. Мне не хотелось спать, что-то давило на меня, может
быть, те обрывки заунывного пения, которые приносил с собой
ветер, а может и шепот, казалось, исходивший из стен. Всю ночь я
просидел, не сомкнув глаз, глядя на звезды через маленькое
окошко.
Утро было туманным и дождливым. Я прочел молитву и
ожидал настоятеля за своей старенькой потертой библией…время,
казалось, застыло.
И лишь когда монастырский колокол прозвучал семь раз, я
услышал громкие шаги, и дверь отворилась.
III
Настоятель был разгорячен и суров, будто чем-то прогневан.
- Пойдем – произнес он резко. И вот я, не поспевая за ним, шел
по темным коридорам, мимо, проходов ведущих в кельи, спускался
по каменной лестнице вниз, вдыхая запах плесени и сырой земли,
пока, наконец, не оказался перед огромной округлой дверью,
обитой железом.
- Нам сюда, - тихим, но нетерпящим возражений голосом
сказал мой спутник, доставая из складок рясы потертый ключ.
Дверь медленно и со скрипом открылась.
- Ну, что же, – улыбка настоятеля в тусклом свете казалась
зловещей, - можем войти, но сначала помолимся. Несколько минут
в темноте был слышен только наш шепот и треск свечи в нише
стены…
Когда мы продолжили путь, Назарин заговорил снова: - Их
осталось немного, человек сорок не более, но истинно, все они
преданные рабы Божьи и смиренно несут свою ношу. Наша
обязанность – кормить, поить, приносить лекарства и, конечно же,
молиться за них…
Я перестал слушать монотонный голос настоятеля и решил
осмотреться, было очевидно, что мы находимся в глубокой пещере.
Над нашими головами целыми колониями висели сталактиты, а в
свете редких факелов, на стенах проступали нечеткие рисунки.
- Это древние катакомбы, - уловив мой взгляд, продолжил
Назарин, - они переплетают весь остров. Много веков тому назад
наши братья прорыли их, некоторые ходы не изведаны по сию
пору...
- Но с какой целью они сделали это?- спросил я.
- Им так велел Господь, только и ответил настоятель и больше
не добавил ни слова.
IV
Мы продолжили путь в молчании, и очень скоро я начал
различать тихие голоса, доносившиеся из темноты. Минутой позже
мы миновали, очередной поворот и в нос ударил смрадный запах
испражнений и немытых тел. Я с трудом сдерживал в себе рвотные
позывы и нетвёрдыми шагами приближался к мрачному каменному
залу, освещенному лишь несколькими свечами. В стенах были
десятки ходов, откуда как крысы выползали люди и медленно
приближались к нам. Тогда я впервые увидел прокаженных. Это
зрелище было намного хуже, чем тот запах, который витал в
воздухе: несчастные создания в грязных обносках, ползающие, с
культяпками вместо рук, слепо всматривающиеся в темноту. Они все
столпились в центре зала, лишь одна фигура приближалась к нам.
Не глядя на меня, Назарин прошептал:
- Запомни, отвращение во много раз противнее Господу, чем их
болезнь…
- Приветствую Вас, настоятель, - услышал я хриплый голос
совсем рядом, - и Вас брат…
- Николай, - нетвердо произнес я, стараясь не смотреть на
незнакомца.
- Это Матвей, - кивнул в его сторону Назарин, - мой хороший
друг. Повисла неловкая пауза. Мне было противно от своего
нелепого страха перед этими сирыми людьми. И я с нетерпением
ждал, когда закончатся приветствия.
- Пойдемте – словно прочитав мои мысли, Матвей, развернулся
и зашагал к остальным прокаженным. Мы пошли следом. Невольно
взглянув в один из проходов, я заметил большой деревянный стол.
Казалось, он занимал все помещение, и что-то невольно
насторожило меня… Настоятель взял меня под локоть и тихо сказал
на ухо:
- Можешь осмотреться здесь, а мне нужно кое-что обсудить с
ними.
Конечно, перспектива не радовала меня, но делать было
нечего…
Больше всего меня заинтересовали рисунки на стенах, сюжеты
в них были отнюдь не библейские, а скорее языческие и
изображали каких- то диких людей и животных. Я услышал позади
себя детский голос, обернулся и увидел маленькую девочку с
гнойными нарывами на лице и катарактой.
- Убирайтесь отсюда - злобно прошипела она и звонко
засмеявшись, убежала. Я с недоумением смотрел ей вслед и
чувствовал, как от спёртого воздуха у меня начинала кружиться
голова. Я прижался к стене, все происходящее казалось сном. Перед
глазами проплывали силуэты древних белобородых старцев в
черных рясах, снующих туда-сюда по катакомбам. Я видел, как
тысячи свечей сгорали, стекая воском по стенам, и слышал сотни
голосов: они молили, проклинали, бранились… Из оцепенения меня
вывел голос настоятеля:
- Ты свободен, брат, иди в монастырь помолись и отобедай.
Завтра придешь, сюда один и принесешь кое - какие припасы из
деревни неподалёку - его тон не терпел возражений.
- Да, настоятель, сказал я устало.
Теперь мне предстоял длинный путь назад – путь к свету.
V
В монастырь я вернулся без труда и, узнав дорогу у одного
монаха, направился в трапезную. Еда была безвкусной, к тому же не
было аппетита. Все вокруг казались хмурыми и молчаливыми, лишь
звон посуды прерывал тишину. Проходя по коридору, я услышал
обрывок странного разговора двух монахов: -Знаешь,- говорил
один,- честь забрать свёрток выпала какому-то новичку. - Да он не
достоин, даже,- начал второй, но окончания фразы я не услышал.
Ибо прибыл в келью.
Почти сразу, я приступил к молитве, а дневной свет тем
временем, сменился вечерним сумраком. Почему- то, именно
сейчас мне вспомнились мои родители: звонкий смех матери и
крепкие руки отца обнимавшего ее за плечи… Чтобы скинуть с себя
груз воспоминаний, я принялся расхаживать по монастырю: зашел в
пыльную библиотеку, заставленную сотнями старых книг, посмотрел
маленькую часовню, на редкость неухоженную, и сам того не
заметил как оказался за массивными воротами на улице.
Моросящий дождик бил в лицо, ветер приносил запах моря. Я
решил немного прогуляться. Осматривая окрестности с холма, я
заметил небольшую деревушку в низине и направился туда.
VI
Невзрачные низкие дома пустыми окнами встретили меня. Ни
из одной трубы не валил дым, где-то одиноко лаяла собака. Я
миновал покосившийся забор и оказался на деревенской площади,
там, на скамейке сидела старушка, что-то бубня себе под нос.
Увидев меня, она вскочила и начала быстро креститься, со злостью
поглядывая в мою сторону, несколько дверей приоткрылось, и на
меня уставились глаза полные страха и ненависти. Ощущение
нереальности происходящего не покидало меня. Дабы не пугать
своим присутствием местных, я развернулся и быстрыми шагами
направился обратно к монастырю, уже у подножия холма меня
догнал старик со свертком в руках
- Вы это забыли - быстро пробубнил он, и, не дав опомниться,
сунул куль мне в руки. Я, не оглядываясь, пошел дальше. Мысли в
голове путались. Почему же вид монаха вызвал у местных такой
страх и кто эти несчастные люди? Поток мыслей прервал детский
плач, донесшийся из свертка… Я аккуратно развернул грязные
тряпки и увидел беспомощного младенца, который тянул ко мне
свои крохотные ручки.
VII
Не помня себя, я помчался обратно в деревню, крепко
прижимая младенца к груди. Люди столпились на площади и
наблюдали за моим приближением.
- Зачем вы отдали мне ребенка?- кричал я, - и какого черта
здесь происходит?
Они испуганно расступались передо мною, и лишь уже
знакомый старик вышел навстречу.
- Ты разве не один из них?- спросил он с надеждой.
- Из кого, из них? Ничего не понимаю, я только вчера прибыл на
остров.
Старик с минуту рассматривал меня, а потом заговорил:
- Те звери, которые нацепили на себя рясы, истинные
дьяволопоклонники! Они насмехаются над Богом и пытаются
услужить своим хозяевам, тем, что под нами и коих зовут
прокаженными…
В толпе раздался неодобрительный ропот.
- Не ведаю, какая мерзость происходит в тех проклятых
катакомбах, но каждые несколько лет они забирают младенца и
уносят с собой, а если ребенка нет, жестоко убивают кого-нибудь из
взрослых у нас на глазах! Ироды проклятые!
Из женщин кто-то горько заплакал.
Времени на размышления и сомнения не было. Я проговорил
громко:
- Старик спрячь ребенка, и дай мне какое-нибудь оружие! А вы,
- обратился я к сельчанам, - возьмите в руки все, чем можете
защититься. Больше ни один невинный младенец не попадет в их
лапы.
Люди поспешили к своим домам: кто-то выходил с мотыгой в
руках, кто-то с топором, а кто и просто с палкой, но в их лицах я
увидел надежду.
Старик с нежностью взял дитя и передал мне на удивление
хороший и острый нож. Потом улыбнулся и промолвил:
- С Богом!
VIII
Колокол, не прекращая, звонит, и я вижу, как по всему острову
движутся темные фигуры с факелами. Они ищут меня и ребенка.
Спрятавшись в небольшом овраге у деревни, я ожидаю. Скоро они
будут здесь, но мне не страшно и на душе спокойно и хорошо.
Сжимая в руке холодную сталь, я готов исполнить свое
предназначение.