Вот помню эти приготовления, предновогоднюю суету, а сами новогодние праздники как будто корова языком слизала, не помню.
Ранее: Мои родные.
Знаю, что ежегодно я ездила на лесоторговую базу в Ходжейли для приобретения живых ёлок для некоторых городских детских яслей-садов, для одной автобазы, которая ежегодно под Новый год выделяла мне грузовую автомашину, для сотрудников, знакомых и для себя конечно. Домой выбирала всегда елку большую, места для неё много было, мебели почти никакой.
В зале у меня германская софа, приобретенная еще в Ургенче, радиола ВЭФ, да телевизор. На полу палас и все-равно соседка снизу постоянно ругается, что дети топают. Я понимаю её, она приходит с тяжелой смены на ЖБИ, её отдохнуть и днём хочется, но детей раньше девяти вечера не уложить. Они и ходят, и бегают, и с дивана прыгают, а когда на горшках сидят, то и игрушками перекидываются.
Каждый год в наших магазинах продаются новые невероятно красивые ёлочные игрушки, перед которыми застываешь сама в восторге, а что говорить о моих девочках! Им хочется не только смотреть, но и все их домой забрать. Только и слышишь: - «Купи, купи!». Что-то покупаешь обязательно, не купить невозможно.
А в продуктовых магазинах невероятное разнообразие сладостей, одних шоколадных конфет более тридцати наименований. Ради интереса пересчитывали. Про карамель вообще разговора нет, печенье то, советское, еще вспоминается. Каждое со своим оригинальным вкусом, не то, что сейчас, одного вкуса просроченных молочных смесей.
Мандарины всегда у нас были дефицитом, даже под Новый год достать их хотя бы килограмм для детей большое счастье. Или апельсины. Но подарки получались. Детки наши получали подарки в садике, которые были далеко не скудными, два подарка с работы родителей, спасибо профсоюзам, сами от себя тоже подарок формировали, но в него больше старались положить свежих фруктов, орехов, сухофруктов.
Также, как и когда-то родители, я жарила много пирожков с различной начинкой, не только для детей, но и для гостей. Делала салаты и селедку, маринованную в уксусе и луке тазиками. Вот помню эти приготовления, предновогоднюю суету, а сами новогодние праздники как будто корова языком слизала, не помню.
Не помню этот новый тысяча девятьсот семьдесят четвертый год совсем, а вот посиделки у Лиды после Нового года запомнились не сами по себе, а тем как мы возвращались от них домой. Ночь невероятно светлая, снега нет, ветра, как ни удивительно, тоже, всё застыло и не двигается, искрится изморозь на ветках редких кустиков дженгиля на пустыре, через который мы идём домой от поселка ГРЭС до нашего Микрорайона.
У меня на руках младшенькая, спит. Старшенькая тоже спать хочет, но нести её некому. Виктор всё свою челюсть не может подобрать, она у него, когда пьяный, всегда неприлично отвисает и мне даже неприятно смотреть на него. Идёт рядом, куражится надо мной. Молчу. Мне бы детей до дому довести. Как клялся, что будет держать себя в руках, не очень верила, но, как всегда, на первом месте у него своя глотка.
На середине пути старшенькая не выдерживает и садится на мерзлую землю. Уговариваю её идти, а она ни в какую. Виктор далеко вперёд ушел. Ребенок нехотя соглашается на спинке у меня проехать до дома. Так и иду, сзади старшенькая за шею держит, а, чтобы не задохнуться одной рукой её поддерживаю сзади под попку, а на другой руке спящая младшенькая.
Немного так прошли, старшенькая сползает по мне, а у меня нет сил больше поддерживать её. Еще чуть-чуть она идет ножками. До дома недалеко. Я беру на руки вторую, иду быстрее, а откуда ни возьмись стая собак. Вроде между собой лаются, но не знаю насколько они опасны для нас. Во всяком случае стараюсь не обращать на них внимание, а Виктор возвращается и начинает облаивать их сам.
Краем глаза вижу, что он встаёт на четвереньки и двигается к собакам, при этом лая. Мне не до него и его выходок. Несу детей домой. Принесла, раздела, спать уложила, а Виктора всё нет. Закрыла дверь и пошла на его поиски. Далеко идти не пришлось. Нашла его недалеко от дома в сухом арыке. Еле разбудила и заставила встать. Довела до дома, раздела, сняла грязную одежду и отнесла в ванную, где часть замочила, а вторую часть стараюсь очистить от налипшей грязи. Солончак.
Что-то на кухне бухнулось, иду туда, а там за закрытой стеклянной дверью Виктор лежит с ножом, торчащим из-под мышек, а рядом якобы кровавое пятно разливается. Потолкала дверь, а она под напором его тела не открывается. Позвала его по имени и попросила не дурить, а то соседей позову, молчит.
Лежит на полу в майке и трусах. Дома мы так и ходим, квартиры отапливаются так, что только в халатике и ходить и форточка не закрывается. Думаю, что пусть поспит там, мне не до его спектаклей. Но он видимо устал так лежать и начал ногами дергать, якобы в предсмертных судорогах, и что-то свалил со стола. Пришлось вернуться и посмотреть, что там упало, но это оказалась просто банка из-под томатного сока, которую он впопыхах оставил на краю стола. Не велика ценность.
Но решаю поставить точку этому концерту и зову соседа Михаила, сына Павловны, прошу уговорить Виктора встать и перейти на диван, а то так до вечера и пролежит, а мне на кухню надо. Миша посмеялся сначала, а потом остался с ним, а я продолжила свои дела в ванной. Слышала, как захлопнулась за ним дверь, но не слышала, как в ванну зашел Виктор.
Он, схватив меня за горло, стал бить меня головой о сушилку для полотенец из труб., приговаривая, что я специально позвала соседа посмеяться над ним. Но мне не до его выслушиваний мне и больно, и воздуха не хватает. Протягиваю руку в его сторону и попадаю прямо в его рот. Случайно, но инстинктивно хватаю его за язык и начинаю тянуть на себя.
Теперь ему плохо и в глазах самый настоящий страх, который отрезвляет и меня. Я его отпускаю, шлепаю мокрой тряпкой, что еще не выпустила из другой руки, и выхожу из ванной на подгинающихся ногах. Слышу только его кашель. Сажусь на диван и не знаю, что делать.
Виктор выходит из ванной, говорить ему трудно, но пытается обвинить меня в том, что я не плакала над его телом, а смеялась. Он решил проверить меня, а теперь знает, как я к нему отношусь и буду рада его смерти. Он всё для семьи, а я такая, сякая. Но пока еще в изменах не обвиняет и то слава богу.
Надо ли говорить, как я была счастлива, когда он однажды приходит с известием о том, что его направляют по какой-то программе помощи Нечерноземью в Новгородскую область, в Сольцы. Уезжая, также, как и в прежнюю командировку на учёбу, выгреб из дома наличные, все до копейки. А я радовалась.
Далее: Я стала женщиной.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи " История знакомства моих родителей ". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.