Проект перемещения в прошлое казался просто мечтой для молодого историка Елизаветы Кравченко. Но попадая под лавину жестокой реальности 14 века и собственных чувств к английскому рыцарю, главная героиня Елизавета пытается не только выжить, но и разрешить психологические вопросы с избранником из далекого прошлого.
Действия романа разворачиваются в современной России, а затем переносятся во Францию и Англию 14 века.
_______________________________
Все главы выкладываются на моем канале ВДОХНОВЕНИЕ . Заходите и вдохновляйтесь!
Начало романа https://zen.yandex.ru/media/id/603c7e315039b860372c2fc0/moi-rycar-7-vekov-k-tebe-glava-1-604043bb8f2f5b70bff5d5ad
Глава 6. Тайна Леди Марион
Джек прибыл вечером, и я поспешила посмотреть на купленные им продукты. Пуфф сказал, что по приезду он прямиком направился в часовню. Я покрутилась возле входа туда, но не решилась его отрывать. За то время, что я ожидала Джека у часовни, я не переставала удивляться, как же он нагрешил за три дня пути, что так долго исповедуется! Решив, что Пуфф пошутил надо мной, я зашла в часовню. Но то, что я услышала, меня поразило.
Акустика в каменном строении была превосходной, так что до моего уха вполне разборчиво донеслись слова:
- … речь идет о чистоте крови рода Хэдли! Джек, поговори же с Оливером!
Когда я выглянула из-за колонны, то увидела в полумраке Джека и мать моего жениха. Оруженосец преспокойно держал руки леди Марион, а она позволяла!
- Марион, тебя не было с нами в пути, ты не видела, насколько это смелая и добрая девочка! Она замечательно подходит Оливеру, и твой сын любит ее! Ты просто не представляешь, что с ним творилось, когда она была ранена!
Я не могла поверить собственным ушам, Джек разговаривал с чопорной Марион на «ты»! Даже ее родные дети обращались к ней на «Вы».
- Джек, я же не против Элизабет! Я говорю, что Оливеру не обязательно жениться на ней. Раз она ему по сердцу, пусть остается в замке, просто как его возлюбленная, но без венчания…
- Марион, - возмутился Джек, - может, мы и не знаем все о ее родных, но Оливер взял ее из монастыря. Ты же сама женщина и должна понимать, что положение любовницы обидит Элизабет.
- Если она умна, то в состоянии будет понять причину отмены свадьбы, - рассердилась она, - Я просто опасаюсь, что это будет неравный брак для Оливера…
Господи, я только что навела мосты с Мартой, «командиром» кухни, я так радовалась, что Анабелла хорошо относится ко мне, и люди стали реже шептаться за спиной о невесте-бесприданнице, а тут под самым носом такое… Дальше у меня не было сил слушать, и я, держась за стену, побрела к выходу. Меня охватила полнейшая апатия, и я молча села прямо на каменную ступень часовни.
Вскоре я услышала за спиной голос леди Марион:
- Элизабет?! Почему Вы сидите на ступенях? Это же неприлично.
Я медленно подняла глаза на нее, потом перевела взгляд на Джека, вышедшего из темного коридора вслед за ней. Марион занервничала и, слегка покраснев, быстро покинула нас. Скорее всего она покраснела не потому, что догадалась о моей осведомленности, а потому что я увидела их наедине.
Следующие несколько дней она сказывалась больной и не появлялась на глазах у жителей замка. Я сама долгое время ходила, как подкошенная. Давно вычеркнув мать любимого человека из списка врагов, я даже старалась в чем-то походить на нее, и не подозревала, что она настроена против моей свадьбы с Оливером. Но еще хуже было то, что она ведь могла повлиять на сына. И на следующее утро я решила поговорить с Оливером о своих опасениях.
Да уж, иначе я себе представляла нашу с ним жизнь в Берзхилле. Думала, замок скроет меня от тех несчастий, что случались со мной в пути, но, выясняется, что именно здесь мне необходима настоящая выдержка.
С самого рассвета замок – от зубцов башен до винных погребов – жил и шумел, и хозяин мог быть, где угодно. Скажу прямо, мобильного телефона катастрофически не хватало сейчас. Обежав великие «каменные просторы» в его поисках, я обнаружила Хэдли во дворе замка и даже не сразу узнала. Оказалось, Оливер вместе со своими людьми строил новый амбар, о котором упоминал пару недель назад.
Он вместе со своими стражниками хохотал над пошлыми байками и одинаково громко ругался, на чем свет стоит, когда длинные доски срывались. Вспотевший, в льняной рубахе и овечьей безрукавке, мой жених был похож на простолюдина. Но он был мне дорог. Я испытывала глубокую привязанность к этому человеку и в то же время опасалась его. Наверное, именно такие чувства должна испытывать женщина к своему супругу – средневековому воину. Вот он, мой рыцарь, с которым я решила связать свою жизнь.
Я предупредила барона, что мне нужно очень серьезно поговорить, как только он освободится, и отошла в сторону, наблюдая за ними. По тем временам он считался высоким мужчиной, но я была ниже его лишь на полголовы. Правду говорят, что в средние века люди были низкого роста.
Я терпеливо ждала, когда освободится Оливер больше часа, поскольку тема о его матери была крайне деликатной, но вдруг в гущу работающих мужчин пробрался Уилли. Мальчик бесцеремонно ухватился за руку барона и стал ему что-то говорить. Оливер вдруг стал внимателен и серьезен, отвел ребенка в сторону, продолжая слушать. Тогда и я подошла к ним, решив барону напомнить о себе:
- Оливер, я уже давно жду, нам все-таки надо поговорить...
- Элизабет, давай позже. Сейчас я не могу, - ответил он, присев на корточки возле Уилли.
После этого они куда-то ушли. Мне стало обидно, и я, не желая никого видеть, направилась в свои покои по тому коридору, где редко ходили люди. И там я, как на зло, встретила леди Марион и Джека. Я уважительно поприветствовала мать Оливера, на что она лишь едва заметно кивнула, и это меня это оскорбило.
Если возле часовни, я не была точно уверена, что именно смутило леди Марион, то теперь у меня не оставалось сомнений. Женщину мало беспокоило, знала ли я об ее отношении к моей с Оливером свадьбе. Гораздо больше ее волновало то, что какая-то Элизабет стала свидетельницей ее тайного свидания с оруженосцем собственного сына. Ситуация была скверной.
Я могла себе представить, что творилось в душе леди Марион, такой щепетильной в вопросах чести!
- Леди Марион, я постараюсь выполнить Ваше приказание, - заполнил тягостную паузу Джек, понимая, что нужно просто что-то сказать.
Она удалилась, а я неотрывно смотрела ей вслед. Тогда Джек, понимая, что я раскрыла тайну их отношений, сказал:
- Леди Элизабет, не глядите на нее так. Кто знает, как Ваша жизнь обернется через много лет. Леди Марион – замечательная женщина, не стоит так осуждающе смотреть на нее.
Неужели и Джек настроен против меня?! Господи, что же это делается! У самой-то Марион не понять, что в жизни твориться, а еще считает своим долгом разобраться в судьбах других! И она еще будет указывать – какое положение мне занимать в постели ее сына?! Я негодовала, как никогда в жизни. Со своей стороны я сделала все возможное, чтобы понравиться всей семье и ей в первую очередь. Да я даже свой характер припрятала, не скажу куда, впервые в жизни! Но все равно я «не дотягивала» до ее требований.
- Напротив, дорогой Джек, я просто восхищаюсь ее твердыми принципами относительно женской репутации! – разозлилась я.
Джек молча и странно посмотрел в мое лицо, возможно, с трудом осознавая, что и у меня есть женская спесь. Я не могла себя сдерживать, обида порождала во мне злость.
- Ох, леди Элизабет, в жизни никому не говорил о таком, что даже неловко, - оруженосец нахмурился и замялся, - если бы я Вас не знал или будь вы другим человеком, я бы не решился. Но Вы умная и добрая, и должны понять все правильно … Вы в теплом плаще, так что давайте поднимемся на крышу донжона, уж там нас никто не услышит. Поклянитесь, леди Элизабет, что Вы никогда никому…
- Если тебе так хочется, я поклянусь. Да и некому мне рассказывать-то, если даже мой жених… а, ладно.
Мы вышли на крышу, где нас встретил ветер в лицо. Джек отослал оттуда единственного стражника, встав на его место между зубьев крыши. Я же присела рядом с ним на маленькую скамью, спиной к каменному парапету. «О какой тайне леди Марион он собирался мне рассказать?» - думала я тогда.
- Все началось, когда Марион только родилась. Мою мать, тогда только овдовевшую, взяли ей в кормилицы, и стали мы жить в доме у господ. Мне тогда было четыре года. Так мы и росли рядом друг с другом. Я даже помню, как старший брат Марион обзывал ее конопатой, а я его побил за это, - слушая Джека, мне никак не удавалось представить леди Марион в веснушках, - а потом война началась в 14-ом году с шотландским королем Робертом, и меня отправили туда солдатом. Повоевал да вернулся в родные края через годок с оружием и лошадью, вот отец Марион и взял меня в свой отряд защищать земли. Помню, хвалил даже частенько. Сын его молодым погиб под Банконберном и осталась у него одна Марион. Крутились все неженатые соседи вокруг нее, а жили мы на границе с шотландцами, тяжко приходилось. И молодые, и вдовые к ней сватались, а отец Марион выбрал барона Эдмунда Хэдли, отца нашего Оливера, из-за того, что его земли расположены подальше от границ, и жить там не так опасно. Ей тогда только четырнадцать исполнилось, Марион совсем юная была, а уже такая серьезная, с большими карими глазами и умница не по годам. Такая жена всем нужна, - грустно заключил Джек, а потом смешливо добавил, - веснушки у нее еще двенадцатой зимой исчезли, правда, сейчас Марион уверяет, что их и вовсе не было. Отец Марион взял меня и еще нескольких смелых ребят в эскорт дочери, для ее охраны по дороге в замок барона Хэдли. Так я и стал верным стражем Марион при ее муже. В этом же году у супругов родился сын – Оливер, а барон Эдмунд Хэдли присмотрелся ко мне и через год взял в свой отряд. Это была честь для меня, ведь родители у меня были обычными крестьянами. Те года были сложными, пришло известие о смерти родителей Марион после нападения шотландцев, бедняжка рвалась попрощаться с отцом да матерью, вот отец Оливера и повез ее в родные земли. По дороге на нас напали, но отряд у нас был большой, и мы смогли отбиться. Помню, что сражался с Эдмундом Хэдли спина к спине, и выжило из наших ребят всего четверо или пятеро. Да уж, мясорубка была! Сейчас немного спокойнее на кордонах, а тогда такое часто случалось. Мало кто доживал, чтобы увидеть внуков, вот и барон Эдмунд погиб в стычке с шотландцами, когда Оливеру было тринадцать. Славный был человек барон Эдмунд Хэдли, упокой Господь его душу! Марион еще года три жила в замке с детьми…
- Подожди, Джек, с какими детьми? Анабелла же должна была позже родиться.
- Марион родила сэру Эдмунду помимо Оливера еще двойню, мальчика и девочку. Глупые простолюдины поговаривали, что это отец забрал своих ангелочков с собой на небо – детишки Марион вскоре заболели и умерли. Доктор сказал, что от чахотки из-за холодных стен.
Я видела, что Джеку стало не по себе, когда он об этом вспомнил. Чахоткой раньше называли туберкулез, который и в будущем останется великой проблемой людей.
- А вскоре ее единственная сестра леди Уилмот, с которой Марион была очень дружна, от этой же болезни скончалась. А перед смертью попросила Марион, чтобы она об ее маленькой дочке позаботилась. Оливер уже через несколько лет должен был надеть шпоры, то есть рыцарем стать, и землями своими ведал хорошо, так что Марион переехала в Лондон и стала растить дочь лорда Уилмота. Славная племянница у Марион, сейчас замужем, живет при королевском дворе. Получается, что из-за нее, ребенка своей сестры, Марион и вышла-то замуж второй раз за ее отца. Родственники лорда возмущались, что он выбрал в жены вдову Хэдли, когда вокруг столько молодых и благородных девиц на выданье. Но это был разумный брак взрослых людей, которые воспитывали ребенка, а вскоре у них родилась и Анабелла.
Марион всегда была замечательной хозяйкой и хорошей женой, я это видел, и потому ни разу не промолвил и слова о своих чувствах к ней. Я просто хотел быть с ней рядом, защищать ее, а когда она уехала в Лондон, я сильно тосковал по ней. После смерти барона Хэдли я остался подле Оливера, обучал его некоторым военным приемам, вместе с ним ездил выбирать лошадей, он всегда ко мне прислушивался. И супруга его, покойная Агнесс, хорошо ко мне относилась. А после ее смерти Оливер пошел сражаться с французами, и меня своим оруженосцем сделал. Так что, я знаю Оливера с самого рождения.
За время войны мы бывали в Берзхилле всего один раз. Тогда я и узнал, что Марион второй раз овдовела и решила вернуться в этот в замок вместе с Анабеллой. Уж как моя душа ликовала. Тогда я и сказал, что люблю ее с самой юности, когда только с первой войны вернулся. А она улыбнулась и сказала мне: «Знаю, Джек, потому и Оливера с тобою решила оставить. Уж ты бы моего единственного сына сберег, защитил бы». Последнее время стало для меня самым счастливым в жизни, моя Марион рядом, и она позволяет себя любить. А я ведь раньше о таком мечтать не смел.
Такой неожиданный поворот событий меня сильно поразил, что даже злая обида на Марион отошла на второй план. Я внимательно посмотрела на высокого крепкого мужчину с правильными чертами лица и доброй улыбкой, и подумала, что, наверное, мать Оливера тоже давно любила Джека. Но эти времена были созданы не для любви.
Я, словно, изнутри увидела ее душу, и теперь понимала, что молчаливая надменность Марион всего лишь служила прикрытием ее страха за свою честь. Скорее всего, она не высокомерно молчала в моем присутствии, как мне казалось, а просто не знала, что сказать, потому и избегала меня. Я поразилась – любить и быть любимой, и при этом держать дистанцию всю жизнь, находясь рядом, просто потому что так было принято…
Вечером я спустилась на ужин, леди Марион там не было. Присутствовала, как обычно, челядь замка, и среди них то и дело мелькал Уильям.
Оливер был особенно внимателен к мальчику. Когда я начала рассказывать про Спящую красавицу, Уилл притащил циновку и уселся прямо возле ног хозяина. Я весь вечер наблюдала за ними, и мое сердце неровно стучало, подозревая неладное. В итоге спросила Джейн:
- Ты знаешь родителей Уильяма?
- Его мать долго хворала и умерла сегодня в ночь, а почему Вы спрашиваете, леди?
- Потому, что барон проявляет удивительную заботу об этом мальчике. Никто из других сирот в замке не получает столько внимания от сэра Хэдли. Уильям – сын Оливера, да? Дженни, не молчи.
И Джейн подтвердила мои подозрения. Действительно, этот мальчик оказался внебрачным сыном моего жениха, и теперь он будет жить в Берзхилле после смерти матери.
Мне была неприятна эта новость, просто потому, что я ничего не знала о взаимоотношениях Оливера до меня с кем-либо, кроме официальной жены Агнесс. Отрицательных эмоций к Уилли я не испытала, мне было искренне жаль наполовину осиротевшего ребенка. Я отлично понимала, что роли отца и матери в воспитании ребенка – несоизмеримы между собой и не делятся пополам. Даже если отец Уилли – господин, мама-крестьянка все равно большую роль сыграла бы в становлении сына. Я попросила Джейн выделить ему самое теплое место в кухне и приглядывать за ним первое время в силу своих возможностей, я тоже не собиралась бросать мальчика на произвол судьбы.
У меня было множество других забот, и потому я спокойно восприняла то обстоятельство, что незаконнорождённый сын моего будущего мужа теперь станет частью и моей жизни. Я понимала, что нет смысла мне обижаться на то, что случилось в жизни Оливера до моего появления.
Говорить Оливеру о предвзятом отношении леди Марион ко мне, я передумала. На такого человека, как мой жених, трудно было повлиять, и впервые я была рада его упрямому характеру. Поэтому оставалось надеяться только на его настоящие чувства ко мне. Не знаю, говорила ли Марион с сыном, но его отношение ко мне не изменилось – он был заботлив, сдержан, и даже пару раз стал инициатором «телячьих нежностей»…
Постепенно я приблизила Уильяма к себе. Он оказался смекалистым мальчиком, и я даже решила научить его читать, за что получила от Оливера даже поцелуй в щеку. По моим меркам, это было весьма скупое проявление чувств, но для него – это был, буквально, фонтан эмоций. В общем, чем богаты – тем и рады, как говорится.
У меня из-за предстоящей свадьбы было мало свободного времени, но я все-таки смогла сшить Уильяму мягкую игрушку, правда, поменьше, чем у Анабеллы, но, тем не менее, восторг ребенка был неописуем.
Чем больше Марион проводила времени в собственной комнате, тем чаще возле меня находилась ее дочь. Так и пролетело время до моей свадьбы в окружении забот и чужих детей. Но, пожалуй, именно тогда я и была по-настоящему счастлива.
За два дня до моей свадьбы, которую Оливер и не думал отменять, ко мне в покои лично пожаловала леди Марион. Она скупо похвалила меня за такое отношение к детям, сказав, что я правильно поступаю, а потом плавно перевела тему на свои отношения с Джеком. Я догадывалась, что когда-нибудь она решится на этот разговор. Хотя ожидала, что она окажется смелее…
Я расположила ее к себе, заверив, что не вижу ничего предосудительного в том, что два взрослых человека оказались в одной часовне или воспользовались одним коридором. Мы – женщины – без лишних слов поняли друг друга. Марион оценила мою деликатность, и мы обе активно начали восстанавливать наши отношения.
После рассказа леди Марион о своей первой свадьбе, я поняла, что меня может разоблачить абсолютное незнание латыни. Для всех благородных господ знание этого умершего языка было таким же естественным, как дышать и любить.
Так как венчание должно было происходить утром, гости должны были прибыть еще вечером. Я так волновалась перед их приездом, что леди Марион лично приготовила мне успокоительный липовый отвар:
- Элизабет, выпейте, это поможет Вам держаться. А ты, Джейн, сейчас отдохни, у тебя и так забот много, - Джейн как раз укладывала мне волосы, - а прическу леди Элизабет я доделаю сама.
Вечером я познакомилась со всеми приглашенными. Первыми мне представили чету Маллет: высокого привлекательного мужчину лет сорока пяти по имени Гарольт и его скромную супругу Грейс. Следующими были их племянница, баронесса Маргарет Этеридж, унаследовавшая свой веселый нрав от дяди, с супругом Патриком. Семилетний союз еще молодых Патрика и Маргарет казался на удивление слаженным. Также я познакомилась с нашим северным соседом Артуром Палмером, запомнив его из-за героического имени, в остальном же он был ничем не примечателен. Присутствовал и еще один сосед Дэвид Тэсгодел с двумя взрослыми дочерями: Эвелин, которая схоронила своего жениха на войне три года назад, и молчаливой красавицей Джорджианной лет пятнадцати.
Я внимательно оглядела их с ног до головы, понимая, что в этом небольшом обществе, если бы я не появилась в жизни Оливера – второй его супругой стала бы одна из них.
Однако больше всех мне запомнились шериф Гарольт Маллет, один в один, как его описывала экономка; и его двадцатитрехлетняя Маргарет, его родственница. Не то, чтобы она была умопомрачительной красавицей, просто она оказалась общительной и задорной, умела стрелять глазками, чем очень выделялась среди чопорных и молчаливых средневековых дам. Определенно, она умела производить впечатление на окружающих.
Я даже не представляла, как меня воспримут родители первой покойной жены Оливера, то есть сэр Гарольт и леди Грейс Маллет, но они оказались золотыми людьми. Эта милая дама одной из первых подошла ко мне и в конце нашей беседы даже сделала комплимент:
- У Вас, леди Элизабет, мягкий и приятный акцент, не стоит его все-таки терять окончательно, - лукаво улыбнулась она.
Мне было очень приятно, когда моя новая знакомая Маргарет Этеридж предложила свои услуги по подготовке к завтрашней церемонии. Она оказалась хорошей собеседницей, и, именно благодаря Маргарет, я уже заранее знала слова священника на латыни, после которых я должна была сказать заветное «да». Без маленьких женских хитростей нам никак не прожить…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!
____________