Уголовный жаргон (арго, феня, блатная музыка и т. д.) находится в постоянном развитии. На настоящее время в нем насчитывается более 15 000 слов и словосочетаний. В зависимости от региона значения отдельных слов могут не совпадать. Многие слова отличаются полисемичностью. Уголовный жаргон безусловно базируется на фонетике и грамматике общенационального языка и, как уже указывалось выше, имеет существенные диалектные и социально-групповые различия. В уголовном жаргоне можно выделить отдельные его разновидности. Основную его часть составляет воровской или тюремный жаргон. Как составные его части выделяются жаргон сутенеров и проституток, наркоманов, несовершеннолетних и т. д.
Большинство исследователей считает, что в основе воровского жаргона лежит язык офеней (коробейников) — мелких торговцев, ходивших по стране и продававших товары, если можно так выразиться, ширпотреба: белье, иконки, украшения, отдельные виды продуктов и др. Кроме того, имеются доказательства, что ряд слов воровского жаргона заимствован у музыкантов.
Для чего он был придуман? В первую очередь уголовный жаргон предназначен для зашифровки сообщений с тем, чтобы непосвященный не мог понять о чем идет речь либо понял бы превратно. Так, имеется достаточно большое число синонимов, например, для обозначения доносчика в уголовном жаргоне имеется более сотни наименований.
Одна из функций уголовного жаргона — выявление с его помощью подосланных правоохранительными органами лиц. Обычно лица, выдающие себя за воров в законе, других крупных авторитетов или просто внедренные в уголовную среду для выполнения какого- либо задания успешно проваливаются на языковом экзамене.
Знание жаргона необходимо также для того, чтобы хорошо разбираться в преступной иерархии, так как каждая каста (масть) имеет свое собственное название. Услышав, к какой масти относится тот или иной осужденный можно сразу же определить его истинное положение в преступной иерархии — в результате, с достаточной долей уверенности, можно прогнозировать его поведение в местах лишения свободы.
Главное же назначение этого жаргона — обеспечение преступной деятельности криминальных сообществ. Большинство используемой лексики обозначает орудия преступной деятельности, способы ухода от преследования, поведения на суде, характера преступной деятельности, субъектов и объектов преступлений.
По изменениям, происходящим в воровском жаргоне иногда можно судить о тенденциях, происходящих в преступной среде. Например, появление заимствованного из английского языка слова «киллер» означает, что в российской преступной среде появилась новая профессия — наемный убийца; появление частной собственности ознаменовало новое понятие «крыша; появление коррумпированной преступности способствовало появлению в уголовном жаргоне понятию «крестный отец».
Необходимо отметить, что жаргон очень быстро распространяется в среде несовершеннолетних. Причина этому — его выразительность, образность и таинственность. Уголовному жаргону свойственна также некоторая ироничность, сарказм. Сравните, например: троллейбус — человек в очках; кудрявый — лысый; баклан — хулиган; шмон со стриптизом — обыск с раздеванием.
Многие слова и словосочетания давно и прочно вошли в обиходный язык и уже не воспринимаются как лексика, относящаяся к уголовному жаргону. Например, без емкого жаргонного слова «беспредел» не обходится практически ни одна газетная статья. Привычными стали выражения «поставить к стенке» (приговорить к высшей мере наказания), «вышка» (расстрел), «мусор», (сотрудник органов внутренних дел). Перечисленные слова довольно прочно вошли в язык средств массовой информации. Еще большее количество используется в разговорной речи, особенно, как указывалось выше, в среде несовершеннолетних: западло, кент, моргалы. Необходимо отметить, что, в силу профессиональной деформации, употреблением лексики, принадлежащей к уголовному жаргону грешат и сотрудники правоохранительных органов, особенно мест содержания под стражей и лишения свободы: бесконвойник, красный, обиженный, козел.
В настоящее время полностью на уголовном жаргоне никто, естественно, не разговаривает да и не умеет. Другое дело, что речь преступников, да и не только преступников, зачастую бывает «разбавлена», в большей или меньшей степени, лексикой из уголовного жаргона. Довольно часто уголовный жаргон используется в тюремной лирике, например:
Мас хиляю — зырю кент,
А за ним петляет мент.
“Сбоку два, — кричу, — Кирюха!”
Бог послал, валит рябуха.
Завалились в шарабан
И рванули мы на бан.
Ночь фартовая была —
Отвалили два угла:
Лепень, кемпель, прохоря.
Каин наш — мужик хороший,
Отвалил маленько грошей.
Покумекав так и сяк,
Поканали мы в кабак.
Мусора нас повязали,
Мы на этом завязали.
Переведя это на привычные для нас слова, выйдет следующее:
Я гуляю — вижу друга,
За которым следит милиционер.
“Друг, рядом милиционер!” — кричу.
Бог послал нам такси,
В которое мы сели
И поехали на вокзал.
Ночь удачная была —
Украли два чемодана:
Одежда, головные уборы, обувь.
Скупщик краденого, хороший мужик,
Заплатил деньгами.
Поразмыслив,
Мы пошли в ресторан.
Там нас задержала милиция.
На этом мы прекратили воровать.
Борьба с уголовным жаргоном, как показывает опыт, малоэффективна в силу, как уже отмечалось, его емкости, выразительности, точности и ироничности. Особенно неэффективны меры принуждения — наказания за употребление жаргонных слов. Наибольший эффект в борьбе с явлениями уголовного жаргона, как кажется, может принести только высокая речевая культура самих сотрудников пенитенциарных учреждений и избежание ими же его употребления.