РАССКАЗЫ О БЕЛАРУСИ
Книга вторая
Глава четвертая
Земля и воля
Автор не станет сравнивать священную любовь к родине с силой любви между мужчиной и женщиной. В чем-то эти чувства по своей силе весьма схожи, но иногда они же бывают способны принудить человека сделать выбор. Если не брать в расчет чувств, какие испытывали герои знаменательных исторический событий, то вся человеческая история способна превратиться в бухгалтерский отчет, целиком состоящий из географических названий и дат.
Будучи охвачен любовью в своей родине, литвин Тадеуш Костюшко в середине марта 1794 года на центральной площади древней польской столицы объявил о начале восстания за освобождение польских и литовских земель от присутствия на них иноземных войск. Восстание со скоростью лесного пожары буквально в считанные дни охватило все земли польского королевства. С чуть меньшим размахом, но с большими радикальными устремлениями, очаги этого восстания вспыхнули на территории Великого княжества Литовского. Во главе восстания на землях Литвы встал пламенный якобинец - Якуб Ясинский.
В предыдущей главе я писал о кавалерийской дивизии, изменившей российской присяге, и приближавшейся к нашему селу. Во главе этой конной боевой единицы стоял поляк по имени Анджей.
Получив депешу из губернской управы, в которой нашему исправнику Петру Ивановичу приказывалось в кротчайшие сроки организовать оборону нашего села, мобилизовав местное население, наш исправник счел за благо покинуть наше село. В том же неведомом для всех нас направлении исчез и наш барин Христофор Иванович вместе с десятком своих дворовых слуг.
Следующая депеша в адрес нашего исправника, где ему сообщалось о приближении к нашему селу русского пехотного полка для отражения неприятельских сил, уже не застала своего адресата.
Прибыв в наше село, офицерский состав русского пехотного полка даже имея при себе подробные карты, не сумел быстро сориентироваться на местности. Вместо того, чтобы встретить врага в лесу, где для конницы нет оперативного простора, русские офицеры, дабы избежать внезапности, выстроили своих солдат посреди ровного сухого луга.
В ходе стремительной кавалерийской атаки весь русской пехотный полк был наголову разбит литовскими конниками, усеяв своими мертвыми телами весь луг, на котором наши мужики от века косили сено для скотины.
Въехав в наше село, командир кавалерийской дивизии - поляк Анджей - приказал коннику Янке собрать всех наших мужиков на широком прогоне возле костела. Янка, как мы помним, был родом из нашего села. Сам же поляк Анджей вместе со своим адъютантом поехал осматривать имение нашего барина Христофора Ивановича.
Когда Янка собрал на прогоне всех наших мужиков, к ним, сидя на своей лошади, обратился поляк Анджей.
- Литвины, - обратился поляк Анджей к нашим мужикам, среди которых был и родной отец нашего Янки. - Сегодня здесь решается ваша судьба. Вы обязаны взять в руки оружие и изгнать с вашей земли всех чужеземцев, пришедших на ваши земли, чтобы поработить вас. Объявляю вас свободными землепашцами.
- Землепашец пашет землю, а без земли у любого бродяги полная торба такой свободы, - сказал в ответ один из наших мужиков.
- Ваше намек мне хорошо понятен, - ответил этому мужику Анджей. - Вопрос о наделении вас землей без выкупа и оброка будет рассмотрен на ближайшем сейме. А пока вы можете разобрать по своим дворам имущество вашего бывшего барина, оставив моим бойцам кое-что на прокорм.
- Когда решится наш вопрос с землей, тогда и мы решимся, - ответил Анджею тот же мужик.
- Иными словами, вы сейчас отказываетесь поддержать наше восстание? - с угрозой в голосе, спросил у наших мужиков Анджей.
- Вопрос не про наш отказ, - возразил Анджею другой мужик. - Вопрос в том, за что мы сражаться пойдем.
- За землю! - прокричал ему в ответ Анджей.
- За какую землю? - спросил мужик.
- За родную! - прокричал Анджей.
- Так она хоть и родная, да пока не наша, - вновь возразил Анджею тот же мужик.
- Я вижу, что мои слова через ваш мозг до вас не доходят! Тогда я сейчас прикажу своим бойцам донести до вас мои слова через привычное для вас место! - прокричал Анджей.
- Погодь трохи, пане майор, - обратился к Анджею наш дед Апанас. - Та земля, что за рекой, тоже будет наша?
- После решения сейма, - ответил ему Анджей.
- Так как же мы на ней косить траву будем, если на ней мертвые русские друг на дружке лежат? Мы об их тела все косы обломаем. Мы хотим мертвые тела с нашей земли убрать.
- Я запрещаю вам хоронить убитых русских! - прокричал Анджей. - Пусть их трупы вселяют гордость и силу в сердца моих бойцов и служат грозным предостережением для наших врагов. Вместо того, чтобы поздравить своих сынов с их победой, вы тут ведете разговоры о каком-то сене.
- Так без сена скотине до весны не дожить, а, если мертвые тела пролежат на нашей земле долго, то мы, вместо косьбы, замучаемся кости их из земли выбирать. А трава ждать не будет, - возразил майору Анджею дед Апанас.
- И я больше ждать не буду! - прокричал Анджей. - Если не хотите добровольно вступить в ряды восставших, то я приказываю вам снять портки и лечь лицом вниз на землю! Пороть вас прикажу вашим сыновьям. А не подчинитесь, тогда ваши сыновья выберут через месяц из земли ваши трусливые кости!
Приказ пороть мужиков, среди которых был его родной отец и родной отец Анны, девушки, которую Янка любил, словно громом поразил сознание Янки. Он, чтобы не глядеть на то, как наши мужики спускают с себя свои портики и один за другим укладывались на землю, отвернулся. И увидел Анну, со всех ног бегущую к своему отцу, уже распростершемуся на каменистой земле прогона.