Очень важно для понимания основного источника боевых подвигов офицеров и казаков, воевавших на фронтах 1-й Мировой войны, к примеру в 10-м Донском казачьем полку, познакомиться с характеристиками данных им за несколько месяцев до начала боевых действий. Вот какими запомнил своих подчинённых, командир полка Краснов Пётр Николаевич, хорошо известный всем знатокам донской военной истории.
«1-й сотней (в 10 ДКП) командовал есаул Фёдор Ханжонков. Семейный человек и хороший семьянин. Своенравный и тяжело воспринимавший какие-то нововведения. Но совместно со своими офицерами, подъесаулом Мазанкиным Степаном Михайловичем и хорунжим Шляхтиным Николаем Яковлевичем (оба уроженцы станицы Гундоровской, Донецкого округа, Области Войска Донского) сотня была преображена».
Краснову ярко запомнился молодой хорунжий, только в 1913 году выпустившийся из Николаевского кавалерийского училища, Шляхтин Николай Яковлевич. Будущий казачий полководец и писатель симпатизировал этому молодому офицеру, прежде всего потому, что сам был отменным кавалеристом и считал выучку в этом деле, главным навыком для взводных и сотенных командиров. В летнем и зимнем скаковых сезонах в 1-й Донской казачьей дивизии, куда входил 10-й Донской казачий полк под командованием Краснова Петра Николаевича, в предвоенный период, проводились скачки, где разыгрывались различные призы. Самый сложным считался двухвёрстный офицерский стипль-чез, на котором разыгрывался приз «Охотничий». В этом соревновании также участвовали командиры взводов 1-й сотни полка подъесаул Мазанкин Степан и хорунжий Шляхтин Николай.
На практике это было преодоление десяти препятствий в скачке по указанному маршруту. Среди препятствий, которые приходилось преодолевать офицеру казаку на своей лошади были: вал с канавой, жердяной забор, параллельные брусья, стог, кирпичная стена, наклонные жерди, двойной забор и на финише - наклонившаяся изгородь. Короче говоря, всё то, что проделывает профессиональный жокей сегодня на московском или ростовском ипподромах, было под силу каждому офицеру Донского казачьего полка первой очереди. То есть, это была профессиональная планка, не только для строевой лошади офицера, но и прежде всего для него самого. Традиционно, в осенние дни, в качестве подведения итогов летнего скакового сезона, проводился большой кавалерийский праздник. Красивейшим зрелищем была джигитовка самых подготовленных казаков. В 10-м Донском казачьем полку отличалась группа джигитовщиков, под руководством командира 1-го взвода, первой сотни, уроженца станицы Гундоровской, хорунжего Шляхтина Николая Яковлевича.
Примечательно, что на 6 августа 1914 года была назначена обширная программа скаковых испытаний, но в этот день казаки уже были вынуждены соревноваться не друг с другом, а с общим противником - конницей австрийской дивизии генерала Морица Ауффенберга.
Информацию о том, как война начиналась для офицеров Мазанкина и Шляхтина содержится в журнале военных действий полка. Вот что в нём описывалось.
28 июля (1914 года).
На границе уничтожили австрийские столбы с гербами Австрии. Противника нигде не нашли. В Томашове нашли убитого нашими драгунами австрийца, с которого сняли мундир и его вещи. Оружия при нём не было. Нашли карту, книжку донесений и пироксилиновые патроны. Всего полком пройдено за двенадцать часов разведки 81 верста. В это же время, посланные на границу казачьи заставы начинают представлять донесения. Начальник одной из таких застав, хорунжий Шляхтин (Николай Яковлевич) доложил: «Лично я противника не обнаружил. Застава довольствуется от местных жителей. Всего достаточно. Лошадям полную дачу не всегда можно давать, так как не хватает овса. Настроение жителей благополучное».
4 августа (1914 года) .
Полк стоит в Майдан-Гурно. От полка послано три офицерских разъезда. Один от 1-й сотни хорунжего Шляхтина(Николая Яковлевича) взял в плен солдата 11- го драгунского австрийского полка.
13 сентября (1914 года).
Полковая конно-сапёрная команда, под ружейным и пулемётным огнём спешенной австрийской конницы, устроила на железнодорожном мосту через реку Вислоку деревянный настил и тем самым дала возможность дивизии с артиллерией и обозами переправиться на противоположный берег. Работами руководили подъесаул Абрамов (Пётр Фёдорович) и хорунжий Шляхтин (Николай Яковлевич).
16 сентября (1914 года).
При движении дивизии к Тарнуву разведывательные сотни полка, 1-я под командой есаула Ханжонкова (Фёдора) и 2-я, которую только что принял подъесаул Мазанкин (Степан Михайлович), завязали бой у деревень Люшовице и Жуковице. 1-я сотня вскоре овладела деревней Люшовице и захватила трёх пленных пехотинцев. 2-я сотня завязала упорный бой у деревни Жуковице с пехотой противника. Во время этого боя был тяжело ранен подъесаул Мазанкин (Степан Михайлович) и оставлен на поле сражения.
15 октября (1914 года).
Бывший в разведке с разъездом хорунжий Харченков взял в плен семь пленных, из них три германца и четыре австрийца. Разъезд хорунжего Шляхтина (Николая Яковлевича) взял в плен пять австрийцев.
1 ноября (1914 года).
Дивизия построилась на поле у Тронтновице к восьми часам утра и выступила в направлении на селение Ивановице в десять часов утра. В авангарде 10-й полк. В головной сотне идёт 1-я сотня. Застава хорунжего Шляхтина (Николая Яковлевича) у села Ивановице, сбила заставу неприятеля и взяла одиннадцать пленных австрийских пехотинцев.
В конце октября - начале ноября 1914 года, казаки 10-го Донского казачьего полка принимали участие в походе к крепости Краков и выполняли задачу, поставленную командованием по «освещению», то есть по разведке местности и выяснению сведений о составе сил и боевых средств противника. В очерке Краснова Петра Николаевича «Сторожовка», опубликованном в «Донских областных ведомостях» от 13 мая 1915 года, посвященного действиям казаков его полка в тот период, хорошо описан этот приём несения боевой казачьей службы.
«Дивизии дана задача пройти в тыл неприятеля и там, в тылу, похозяйничать над железными дорогами. Свободного фланга нет. Нужно проникнуть туда с боем, сбить охраняющие части и зайти на них. 31 октября (1914 года) продвигались медленно, внимательно осматривали каждую лощину, каждую деревню, каждую рощицу. Вышли за линию своего пехотного охранения и пошли сначала по К-му ( Краковскому) шоссе, потом свернули с него и остановились ночевать …
Утром дивизия собралась и 1 ноября (1914года) снова тронулась вперёд. Холмы и бугры начинают принимать характер гор. Дорога то вьётся открыто по скату, то по тесному оврагу спускается вниз и тогда весь горизонт закрыт. Деревни и посёлки стоят внизу. Жители выбегают испуганные, с недоумением смотрят на казаков. Чувствуется, что (мы) попали уже в сферы влияния и того, и другого войска….
Несмотря на близость противника, жители настроены дружелюбно и охотно указывают дорогу и рассказывают про «австрияков». Только в И-це (Ивановице) совершенно неожиданно зазвонили на колокольне костёла. Помчались казаки за звонарём. Начальник авангарда потребовал к себе ксёндза. Бледный. Испуганный ксёндз вышел на крыльцо уютного домика.
- Почему звонят? - строго спросил начальник.
- Так, молитва теперь, - равнодушно отвечал ксёндз, но белое лицо говорило иное. И действительно, дело было не в молитве. В головной заставе, продвинувшейся на окраину деревни к небольшому фольварку, закипела перестрелка. Головная сотня и начальник авангарда поскакали туда. Стрелял первый взвод, первой сотни хорунжего Ш-на (Шляхтина Николая Яковлевича), бравого офицера, только в прошлом году, выпущенного из вахмистров Николаевского училища в полк.
- Что там такое? – спрашивают его.
Ш-н (Шляхтин Николай Яковлевич) с винтовкой в руках, в полушубке и большой мохнатой шапке, идущей к его молодому, безбородому и безусому лицу, стоит у большого стодола (навеса для повозок и скота).
- Ничего особенного. Кажется их застава. Видимо отходят. Сейчас их переловим. Взвод! По коням!....
Ружейная перестрелка впереди то затихает, то снова разгорается. Кто стреляет за буграми - не видно. Больше слышны резкие, одиночные наши выстрелы, иногда раздаётся и двойной выстрел австрийского ружья.
- А, вон они, - говорит адъютанту, подъесаулу Б-ву (Бочарову Константину Помпеевичу). И скачет с трубачом по косогору, догонять двух австрийцев, бегущих к небольшому леску. Из-за ближайшего бугра, по дороге показывается казак с пикой (в положении) «на бедро».
Впереди идут два австрийских пехотинца. На казаке, кроме своего ружья висит ещё и два австрийских. Адъютант пригнал двух пехотинцев, немного погодя привели ещё семь. Сторожевой пост переловлен. Один из австрийцев убит. Пленных под конвоем двух казаков отправляют назад, к главным силам. Авангард двигается вперёд….
Дорога входит в узкое дефиле между отвесных скал. По скалам порос густой еловый лес. Дика и красива местность, но в данную минуту не до красоты. Путь так узок, что пулемётам нельзя повернуться, вправо и влево сырые холодные скалы….
Застава хорунжего Ш-на (Шляхтина Николая Яковлевича) продвинулась и стала на краю деревни. Здесь с горки далеко видно. До самого Кракова. Вот по дороге, верстах в двух от нас, идут три «его» эскадрона. Отчётливо видны в бинокль чёрные фигурки командира отряда и его адъютанта, или вестового и длинные узкие колонны эскадронов. Идут шагом, без дозорных.
Застава Ш-на (Шляхтина Николая Яковлевича) притаилась и смотрит. Вот отделился от противника взвод, рассыпался и идёт прямо на неё (на заставу). Изогнувшись за забором и телегами, наведя винтовки, ждут казаки. А вместе с противником на них надвигаются сумерки. Уже не видно серых, клеёнкой покрытых драгунских касок, видны лишь тёмные силуэты всадников. Шестьсот шагов до них….
Затрещали ружья. Все австрийцы повернули назад и ускакали. Все, кроме одного. Один, сражённый меткою казачьей пулей, остался лежать в неестественной позе, раскинувшись на поле. И ночь прикрыла его своим покровом».
Из записей в журнале военных действий 10-го Донского казачьего полка и воспоминаний его командира , Краснова Петра Николаевича, видно, что уроженец станицы Гундоровской, хорунжий Шляхтин Николай Яковлевич, командир 1-го взвода, первой сотни полка, был незаурядным офицером, лихим наездником и рубакой, смелым разведчиком и при необходимости даже сапёром, как это было при строительстве моста через реку Вислоку. При всеобщем восхищении его действиями и удалью, награды ему почему то придерживали. Почему? В архивах я этому объяснения не нашёл, зато есть представления на эти самые, неполученные награды и описания подвигов молодого хорунжего:
«В бою с австрийцами 27-го апреля (1915 года) за сильно укреплённую позицию у мебельной фабрики у деревни Ржавинцы хорунжий Шляхтин во главе 30-ти человек охотников-разведчиков, бросился в атаку на австрийцев и, преодолев проволочные заграждения, первым добрался под сильным ружейным и пулемётным огнём до окопов противника. Руководя действиями охотников, своевременно и умело направился на стрелявший по цепям неприятельский пулемёт, зарубил трёх пулемётчиков и остальных 10 человек, находившихся при пулемёте, взял в плен, что способствовало дальнейшему продвижению цепей 1-й и 4-й сотен. Закрепил (за собой) первую линию противника и удерживался в этих окопах, несмотря на контратаки австрийцев, превосходящих его в силах, до подхода резерва, с прибытием которого атака укреплённого редута мебельной фабрики увенчалась полным успехом».
Но и при таком красочном и убедительном описании действий молодого казачьего командира всё впечатление портила приписка:
«Дважды возбуждаемое ходатайство о награждении хорунжего Шляхтина за описанное дело орденом Святого Георгия 4-й степени отклонялось местной георгиевской думой».
Службу в 10-м Донском казачьем полку Шляхтин закончил подъесаулом в 1916 году, после чего поступил в Академию Генерального штаба. Академию он не закончил. Помешала революция и последовавшая за ней Гражданская война. С первых её дней он оказался в Донской армии и стал главным инструктором кавалерийского дела донской офицерской школы. В декабре 1918 года получил чин войскового старшины. В 1920 году командовал дивизионом Атаманского военного училища, затем был назначен командиром 3-го дивизиона в Донском пластунском юнкерском полку. Эвакуирован из Крыма на корабле «Лазарев». Был в Чилингирском лагере в Турции и на острове Лемнос. 21 июля 1921 года переехал в Болгарию, затем отправился в Париж. Осенью 1925 года - в составе донского офицерского резерва, в чине полковника. В эмиграции Николай Яковлевич организовал одну из самых известных групп казаков джигитовщиков, которая выступала в цирках и на стадионах многих стран Европы. В годы 2-й Мировой войны служил в Русском корпусе. С 1951 года в Марокко. Умер 24 октября 1958 года в Бельгии, в городе Гент.
В журнале военных действий полка было указано, что 16 сентября 1914 года был оставлен на поле боя подъесаул Мазанкин Степан Михайлович. Он, не провоевавший и двух месяцев, после этого боевого эпизода, попал в плен и действительно тянул нелёгкую лямку военнопленного целых три года. Вернувшись на Дон, Степан Мазанкин примкнул к казакам-повстанцам в родной станице Гундоровской. Довольно быстро сделал карьеру, но уже не военную, а скорее политическую и стал членом Донского Войскового Круга от своей станицы. Вместе с остальными представителями донской представительной власти, он был отправлен в эвакуацию в Константинополь. Стал одним из самых активных агитаторов за возвращение казаков в Советскую Россию из эмиграции. Сам вернулся в СССР в 1925 году, но на свободе пробыл недолго. Арестован в 1927 году в Луганске и приговорен к расстрелу, с последующей заменой на 10 лет лагерей, где и умер.
Таких две непохожих судьбы. Но они очень точно отражают дух того трудного времени, времени первой половины двадцатого века.
