Он шёл по извилистой тропинке в сторону хутора. Огромный двухметровый человек, косая сажень в плечах, косматая борода и добрые васильковые глаза. На плече у него был армейский вещмешок, а за поясом - внушительных размеров топор. Собаки, завидев его, прекращали лаять и даже самый злющий пёс Жорик завилял своим мохнатым хвостом, обогнул покосившийся забор и направился к человеку...
Вид у Жорика был свирепый. Он больше всего на свете не любил мартовской котов, пьяных мужиков и незнакомцев... Но этот огромный человек излучал такую уверенность и доброту, что даже ему захотелось почувствовать на своей голове эту огромную мозолистую руку.
Сельчане с интересом ждали, что пёс сейчас, по обычаю, устроит незнакомцу забег с препятствиями, но человек шел уверенной походкой, а Жорик... вдруг сел и немного вильнул хвостом.
Великан протянул руку и, нагнувшись, погладил собаку по голове и потрепал по холке. Жорик в ответ лизнул(!!!) ладонь незнакомца...
Люди переглянулись... зашептались между собой. Тут Митрич - самый любопытный и весёлый хуторянин обратился к незнакомцу: "Куда путь держишь, добрый человек?" и ехидненько так добавил:
"Да ты не бойся, ходь сюды, бить не буду!" Хуторяне прыснули от смеха. К Митричу подошёл незнакомец выше его на полметра и протянул свою огромную руку. Представился :"Тимофеич".
"Мммитрич" - заикаясь представился шутник-балагур и пожал гиганту два пальца... на большее у Митрича руки не хватило.
Тимофеич снял вещмешок с плеча и громко поздоровался с хуторянами. Те стали сходиться к нему, как к памятнику. Разговор был недолгий. Раздался грохот и из соседней хаты выскочили два крепко поддатых мужика. Увидев незнакомца, они быстрой и заплетающейся походкой направились к нему с угрозами и бранью.
Когда до Тимофеича оставалось метров пять-семь, мужики остановились, молча оценили разницу в размерах, в один голос пробормотали: "Все нормально" и поплелись восвояси, не спеша, обнимая друг друга. Ускорение им придал Жорик. Подбежал сзади и гавкнул так, что первые несколько шагов мужики совершили в воздухе, не касаясь земли и мгновенно протрезвели!
Дальше все, как обычно. Порванные штаны и пара добротных синяков на пятой точке...
Затем Жорик с чувством собственного достоинства и исполненного долга, подошел к Тимофеичу и прижался к его ноге.
"Наш человек" - сказал Митрич. Пойдем-ка, милок к столу. Бабы, а ну-ка давайте сюда, на веранду накрывайте. А мы с моим другом пообщаемся".
Пока женщины хлопотали, накрывая на стол, Тимофеич взял за плечи Митрича и сказал: "Пойдем-ка" и достал из-за пояса топор.
"Я больше не буду"- взмолился Митрич. Честное слово, не буду! Это Наташка меня с панталыку сбила!
Тимофеич, улыбаясь посмотрел на Митрича сверху вниз, и прогремел своим басом:
"Ты сегодня перед сном возьми икону и перед ней покайся"...
А затем добавил:"Держи вот так!" И принялся выправлять забор у соседей. Через несколько минут сказал: "Порядок" и снова обняв за шею приунывшего балагура Митрича, направился на веранду.
Тимофеич остался на хуторе. Приютили его, как родного. Не так часто встречается такой огромный добряк, да ещё мастеровитый.
Пытались с ним о жизни потолковать, да он всё отмалчивался. Единственное, когда его про семью спросили - он как-то сразу осунулся, помрачнел... Один он остался на этом свете...
А причина всему - ПРЕДАТЕЛЬСТВО...человеческий порок и он сродни лжи, убийству, если не страшнее...
Огромная рука Тимофеича легла на голову Жорика, потрепала его за уши. Пёс прижался сильнее к своему новому хозяину, лизнул руку и положил свою морду на колено. Их взгляды встретились. Была в них боль, страдание и сложные воспоминания. Хозяин вспомнил школу, военное училище, свою не успевшую создаться семью, спецназ и ...предательство бывшего друга. И это ранение оказалось пострашнее тяжёлой контузии и десятка осколков и нескольких пуль в его теле...
А Жорик тоже вспоминал счастливое детство, свою ласковую хозяйку, доброго хозяина, его злющего, пьющего брата и ...предательство.
Появился Жорик на хуторе вполне себе случайно. Хозяин увидел щенка на улице в городе. Этот милый клубочек, дрожа всем телом, сидел у дороги и не мог её перейти. Его пугали эти страшные чудовища на круглых лапах. Рычащие, издающие странные звуки. Очень хотелось кушать, а там за дорогой стояла какая-то штуковина, к ней подходили люди, затем держа в верхних лапах что-то вкусное, уплетали за обе щеки и шли в разные стороны.
Голод оказался сильнее страха и щенок осмелился сделать несколько шажков. Прозвучал визг и страшный вой. На него неслась страшная громадина на огромных круглых лапах. Ещё немного и одна из них раздавит несмышлёныша. Он от ужаса прижался к асфальту...
Страшная громадина оказалась автобусом, из которого выскочил двуногий зверь и схватил его за шкирку. Было не так больно, как страшно и щенок завизжал, что есть мочи. Теплая рука его будущего хозяина накрыла голову и щенок почувствовал себя в безопасности.
Они зашли в автобус. Люди с умилением смотрели на этого пушистого и такого обаятельного зверька. Вдруг какая-то тётя рявкнула, что собак нельзя в автобус. Люди зашумели на неё и та успокоилась.
Автобус тронулся и с разных сторон стали появляться вкусные запахи. Какие-то круглые и продолговатые предметы появились на полу и щенок стал их сметать со скоростью пылесоса. "Вот обжорик какой, сказала какая-то добрая тётя и протянула ему ещё что-то вкусное. Он с радостью ухватился зубами и нечаянно прикусил ей пальцы. "Ой, Жорик, ты чего кусаешься?" - произнесла добрая тётя и улыбнулась. Это была его будущая хозяйка. Она-то и дала ему такое имя.
Жорик рос не по дням. Пёс непонятной породы становился огромным и весьма дружелюбным. Единственное - он не мог спокойно относиться к брату своего хозяина. Тот не только пил безбожно, но и при любом удобном случае, пытался то пнуть ногой Жорика, то бросить в него что-нибудь.
Однажды его добрые хозяева уехали в город и больше не вернулись. Прошло несколько дней. Жорик лежал на пороге дома и скулил. От еды отказывался. Пил иногда воду и с тоской смотрел в ту сторону, куда ушли его любимые хозяева и больше не возвращались...
Ночью случился пожар. Горел дом, в котором остался жить этот страшный человек - Егор, брат его хозяина. Жорик громко лаял, затем умудрился пролезть в дом, схватил за штанину пьяного мужчину и дотащил его до дверей. Тот даже не понял ничего, только мычал.
Когда пожар уже потушили, Егор увидел, что штанина у него порвана и на ноге раны от клыков Жорика, взял лопату и наотмашь ударил собаку в знак благодарности за своё спасение. Жорик упал на бок и стал дергаться всем телом. Пьяница размахнулся ещё раз, чтобы совсем добить пса, но люди его упели остановить. Отобрали лопату и отвели подальше от пепелища.
Жорик лежал на боку, из пасти струилась кровь... Хуторяне накрыли пса полусгоревшим одеялом, полагая, что возиться с ним уже бессмысленно после такого жестокого и чудовищного удара.
На утро на месте не оказалось ни Жорика, ни Егора...
Впоследствии выяснилось, что Егор оттащил Жорика в лес и там его бросил, хотя тот скулил и просил о помощи. А сам подался к своим корешам - собутыльникам в соседнее село.
Через несколько дней к хутору подошел Жорик... весь в каких-то колючках, грязный, в запекшейся на груди крови.
Но это был уже совсем другой Жорик, не тот добрый и ласковый пёс. Он стал злым, порой даже свирепым. Почти никого к себе не подпускал. На хуторян не кидался, но зато пришельцев гонял со всей своей собачьей свирепостью. А ещё от него доставалось тем, кто чрезмерно пил. Хотя Егора никто перепить не смог.
Да уже и смысла не было. Нашли его ближайшей зимой замерзшим в сугробе... От судьбы не уйдёшь!
А Жорик продолжал жить среди хуторян. Все понимали, что стало причиной его злости. Старались угостить пса чем-нибудь вкусным. Даже будку ему соорудили на краю хутора, где он частенько , как часовой, преграждал путь непрошенным гостям...
А в этот день было всё иначе. Увидев человека, приближающегося к хутору, Жорик придал себе свирепый вид и с достоинством дожидался очередного быстро убегающего типа. Но не тут-то было... От этого огромного человека веяло уверенностью и добротой...
Жорик вновь посмотрел на хозяина. Тот поглядел на него и кивнул головой, прикрыв на секунду свои васильковые глаза, погладил своего верного друга и посмотрел вдаль...
Как вспышки салюта на празднике, перед ним всплывали события многолетней давности...
Вот они, трое друзей, занимаются рукопашным боем, подтягиваются на турнике до изнеможения, бегают до потери сил. Все трое поступали в военное училище. Все ухлёстывают за одной и той же красавицей, а она выберет одного из них. Все трое принимают присягу... И никто не знал тогда, что кто-то станет предателем и подлецом, другой исчезнет без следа, а третий потеряет в жизни, казалось бы, всё, кроме своего огромного сердца и настоящего человеческого облика...
А сейчас стояли в строю трое гренадёров - сын секретаря обкома, сын генерала и сын простого сельского учителя... Разные люди, разные судьбы...
2
Жорик тихонечко заскулил и отвлёк хозяина от его воспоминаний. "Прости, друг. Ты совсем голоден. Пошли пообедаем" - произнёс Тимофеич и вытянулся во весь свой двухметровый рост.
Жорику досталась огромная миска гречневой каши с тушенкой. Это была его любимая пища. Ну, кроме там косточек разных, хрящиков от холодца и кусочков сахара.
Правда, за сахар хозяин его журил, что брал без его ведома из рук мальчишек. А Жорик просто стал приносить кусочек сахара, вернее, его остатки, к хозяину и класть у его ног. "Хитрец" - говорил ему Тимофеич, гладил по холке и непременно разрешал доесть. А что там было доедать, когда сахар сам виноват. Лежит в пасти и тает! Причём, сам тает!
Сегодня был праздник. 15-е февраля. Годовщина вывода войск из Афганистана. Хотя праздником трудно назвать завершение авантюры, где гибли десятки тысяч солдат, выполняя волю недальновидных и засидевшихся в своих креслах правителей.
Тимофеич побрился, начистил обувь. Поставил на стол тарелки, закуску и графин водки. Одновременно с ударом графина о стол в дом вошел Митрич, тот самый шутник и балагур. Чутьё его не подвело...
"Заходи, Митрич! Спасибо, что заглянул! - сказал Тимофеич.
Жорик заворчал и направился к Митричу. Тот остановился, двумя руками показал ладони и пробормотал: "Всё, я снимаю обувь! Людоед несчастный!" Повернулся и обомлел - Жорик стоял рядом и в зубах держал тапочки...
Митрич поблагодарил Жорика осторожным прикосновением к носу и присел на скамейку у стола.
Тимофеич поставил три стакана, налил туда по трети водки, один из них накрыл куском хлеба...
"Ну, что, Митрич, давай за праздник?"
Они чокнулись, опрокинули содержимое, немного помедлили и потянулись за закуской.
"Ты чего такой мрачный сегодня, Тимофеич. Как хоть твоё имя?"
"Митрич, вот ты скажи,"- как бы не услышав вопроса, произнёс хозяин дома.
"Вот ты воевал. Воевал на своей территории. Неужели и у вас были предатели в отряде? Откуда они берутся, отец!?"
"Эка ты завернул. Предатели были всегда. Как только появились первые деньги - появились и эти Иуды!".
"Наливай! По чуть-чуть. Вот так нормально будет, а то Жорик мне точно отметину оставит" - улыбаясь сказал Митрич.
Был в нашем отряде один персонаж. Правильный такой весь, идейный. На партсобрании красиво говорил. Верили ему. Он гневно клеймил тех, кто струсил. А чего греха таить? Кто не трусил на войне? Тот, кто уже в землице лежал, аль тот, кого в армию не взяли по справке липовой. А нормальному человеку боязно... Боялись, но шли в бой."
Митрич выпил, закусил хлебушком и луком, взял кусочек сала и отправил его в рот. Прожевав, продолжил свою мысль:
"И нам было страшно, когда шли ночью на станцию закладывать мины под вагоны. Уже и работу закончили. Нам бы вернуться. Тут слышим, из вагона плач раздаётся. Мы притихли. Прислушались. Точно - плач и тихие голоса. Представляешь? Полный вагон женщин и детей! А мы соседний эшелон заминировали и этот собирались... Вот когда я струсил, да и не я один!"
Жорик подошел к Митричу и положил голову на его колено. Похоже, что даже ему было интересно узнать, а что же было дальше? Митрич потрепал его по холке и продолжил:
"До взрыва остаётся 4 минуты. Снять взрывчатку не успеем. Вагон в центре, не отцепить. Да и часовые на вышках. Патрули каждые пять минут шныряют. Вот и пришлось нам угнать состав. Благо, машинист наш оказался. Да паровоз стоял под парами.
Сняли пост на стрелке, её переставили. До взрыва пара минут - не больше. Тронулись. На станции сразу поняли, что что-то неладное творится. Открыли огонь, но уже паровоз стрелку-то прошёл..."
Митрич достал сигарету и стал её крутить в руках. Вновь переживал он эти минуты страха. Не за себя, за тех, кто в вагоне... А Жорик продолжал внимательно слушать и даже глаза прикрыл, как буд-то старался представить ту трагическую картину на станции...
"Машинист предупредил, что навстречу нам идёт эшелон с каким-то очень важным грузом и до столкновения минут может двадцать... или чуток больше. Прогремел взрыв и нас качнуло так, что попадали в паровозе. Зарево, вой сирены. Уцелевшие прожектора пронзают небо. Зенитки заработали. Немцы-то решили, что бомбёжка началась...
Отошли мы от станции на пяток километров, а там кругом лес. Фашисты боялись туда соваться. Открыли мы вагон с нашими. Плач, крики радости, стоны, причитания - всё сплелось...
Оказалось там более сотни человек. Женщины, детки малые. Отбежали мы от путей и дали очередь вверх - это был сигнал машинисту. Отказался он с нами бежать. Решил подальше отвести состав от нас и на полном ходу встретить тот, секретный эшелон... Своего помощника он силком к нам отправил.
Минут через десять раздался грохот, взрывы и пламя до самого неба. Светло было, как днём. С двух сторон от нас полыхали пожары..."
Митрич встал и нервно зашагал по комнате. Жорик сначала следил за ним взглядом, а затем стал ходить по пятам. Буд-то переживал...
"К утру добрались мы до отряда... Людей разместили, накормили. И, казалось, что все позади. Наши в это время наступали. Иногда зарево с востока поднималось, хотя звуков не было. Далековато было...
Однажды над отрядом появилась "рама". Очень уж она долго над нами кружила. Хоть и маскировочка у нас была - будь здоров, ждали авианалёта. Но беда пришла с другой стороны, откуда и не ждали!"
Митрич глубоко затянулся, подошел к столу и налил немного себе и Тимофеичу. "Давай, не чокаясь". Тимофеич встал. Помолчали, выпили.
Жорик боднул Митрича в руку, типа: "Продолжай"...
"Под утро началась бомбёжка... Пару налётов минуты по две каждый. Досталось, но не сильно. Раненых было немного, люди в основном в землянках находились. Командир приказал уходить и уводить людей... А накануне из отряда исчез тот самый, который правильный... Иуда с партбилетом!"
Митрич затушил сигарету о край пепельницы и замолчал. Тишину нарушил Жорик. Он как-то жалобно заскулил и спрятал голову в ногах у Митрича, как-буд-то искал себе убежище. Тот потрепал его по холке и с трудом выдавил: " Не стало нашего отряда. Полегли почти все... Но женщин и детей смогли вывести. Через сутки уже наши войска подоспели. Опоздали немного. Из-за этого Иуды полегло столько людей!
Потом уже мы узнали, что ушел он с немцами. Стал старостой где-то там, под Минском. Получил от немцев сотню дойчмарок, а от наших разведчиков - пулю..."
Они ещё немного посидели в тишине. Каждый думал о своем. Жорик, вероятно, думал, что Митрич классный мужик и он не будет сегодня рычать на него за то, что тот выпил.
Митрич прокручивал в голове события той страшной войны. Голод, лишения, героизм и предательство...
Тимофеич вспомнил тот бой, когда потерял свою группу, своего друга и свою семью...
3
Разведчики проверяли маршрут на предмет мин, растяжек и возможных секретов, откуда мог вестись огонь.
Все проходило спокойно. Даже слишком спокойно... Сергей, почувствовав неладное, поднял вверх руку и подал знак "внимание". Отработанными жестами показал рассредоточиться и усилить наблюдение.
Над головой группы парила хищная птица, явно побеспокоенная непрошенными гостями.
"Командир, вижу движение" - прозвучало в наушниках.
"Коля, займи позицию. Дима, следи за грузом"
Грузом был "Стингер" - переносной зенитный ракетный комплекс. ГРУ Генштаба давно охотилось за этим смертоносным оружием, от которого авиация несла большие потери. Требовалось захватить ПЗРК и доставить его в Центр. Там предполагали изучив его, найти способы борьбы с комплексом или хотя бы снизить его эффективность.
. . . . . . . . . .
"Ладно, Тимофеич, пойду я. А то Наташка меня вместо ужина грызть будет" - сказал Митрич, пожал руку хозяину и посеменил на выход. Жорик проводил его до выхода и зарычал. Митрич прикрыл руками пятую точку, зная манеру Жорика так наказывать подвыпивших мужиков. Но ничего такого не произошло. Митрич осторожно повернулся и увидел Жорика, сидящего на полу и протягивающего ему лапу.
"Жорик, ну тебя к лешему! Я уж думал - решил ты мне массаж пятой точки сделать своими клычищами" - произнёс Митрич и пожал протянутую ему мохнатую лапу.
Жорик повернулся и пристально посмотрел на хозяина. Тот сидел, слегка подняв голову и смотрел в одну точку, почти не мигая. Пес посмотрел туда же, ничего интересного для себя не увидел и тихонько поплёлся в свой угол, не мешая хозяину побыть с самим собой...
Тимофеич закрыл глаза и снова перед ним, как в кино всплыла та трагическая картина...
. . . . . . . . . . . .
Их группу должна была встречать вертушка в назначенном квадрате. Для отвлечения внимания душманов в соседнем ущелье устроили боестолкновение, перед которым авиация отработала бомбами, создав несколько завалов.
Операция проводилась блестяще. Отлично подготовленная группа спецназа очень аккуратно ликвидировала охрану склада в одной из пещер и тихо уходила с ценным грузом. Оставалась пара километров и полтора часа до встречи с группой прикрытия.
Всё шло штатно. Душманы поначалу действительно стали стягивать свои силы к тому аулу, где разгорался бой. Но горы в любой момент могут преподнести неприятный сюрприз, начиная от "случайного" камнепада до смертоносного кинжального огня.
В штабе группировки, что называется, "держали руку на пульсе". Группа встречи стояла у вертолёта. Вторая "вертушка" в качестве "крыши", как её называли разведчики, а затем и лётчики, стояла рядом.
В это время рука предателя получала две пачки стодолларовых банкнот...
О планах операции и ходе её проведения стало известно врагу...
Никто из группы Сергея и тех, кто готовился к ним на поддержку даже не предполагали, что буквально через час пополнится список "двухсотыми" и "трёхсотыми" - так называли погибших и раненных, что будет сбита вертушка прикрытия и весь изрешечённый Ми-8 Николая Малышева произведёт посадку в самое пекло того страшного боя... и, всем смертям назло взлетит, оставляя за собой шлейф дыма и увозя ценный груз. Бесценный груз..., за который отдали жизни столько молодых парней и уже взрослых полных сил и жизненных планов мужчин в погонах...
Кинжальный огонь со всех сторон обрушился на группу Сергея. Несколько выстрелов из ручного гранатомёта, разрывая ушные перепонки, вызвали камнепад. Снайпер ранил в плечо Сергея и сам был сражен метким выстрелом Коли Лапина. "Лапа", как его называли, был виртуозом в стрельбе. Да и не только. Мог и каменюкой в форточку попасть. Снайпер, одним словом, с большой буквы С. И человечище, каких немного.
"Командир, отходи! Дима, давай с командиром" - прозвучал в наушниках голос Коли. "Я ещё вернусь!" - добавил "Лапа" и прозвучал ещё один выстрел. Последний...
"Лапа, приём! Лапа, ответь! Дима, как ты? Как груз?" - Сергей заменил магазин своего "калаша" и услышал в ответ: "Командир, груз нормально. А я готов, похоже..."
Разведчики шли на выручку к группе Сергея. Оставалось с полсотни метров. Каких-то 50 метров... 50 метров дороги жизни или смерти. Дороги доблести или предательства. Каждый выбирает свою ...
. . . . . . . . . . .
Тимофеич тяжело поднялся из-за стола и вышел на улицу, присел на крыльцо, закурил. Прохладный воздух немного бодрил. Ночное небо было бескрайним. Так много звёзд видеть ещё не приходилось.
Вот одна, сорвавшись с неба полетела вниз, оставляя за собой едва заметный след. Полетела она кому-то на погон, а может это чья-то жизнь пролетела красиво и достойно. Но это точно звезда героя, а не та, что порой падает на погоны паркетных генералов и офицеров, позабывших о чести, совести, долге....
Тимофеич поёжился от холода и в это время ему на плечо легла косматая и теплая морда Жорика. Хозяин прижал её рукой к себе, повернул голову и поцеловал своего верного друга прямо во влажный нос. Жорик тоже умел целоваться и своим огромным языком лизнул хозяина прямо по виску и правому глазу.
Так они и сидели рядом. Лишь ночная птица что-то тревожно прокричит, да ветерок сорвёт оставшиеся на деревьях пожелтевшие листья, чтобы ими украсить разноцветный ещё осенний ковер, припорошенный снегом...
Тимофеич вновь поднял глаза к небу. А сколько их там, тех, кому пришлось оставить эту грешную Землю? Теперь они наблюдают за нами, поддерживая в трудную минуту и ожидают очередного обращения к себе, к звёздам, что начинают мерцать ярче, если о них помнят с любовью и падают с неба, если о них забывают...
4
На хуторе стало неспокойно. Автобус, что приезжал всегда по расписанию, не прибыл. Несколько человек ожидали его, нервно переставляя вещи с места на место. Прошло уже полчаса, а автобуса всё не было.
Тимофеич с Жориком, своим верным и надёжным другом, провожали Митрича с женой в город. Митрич, как обычно, балагурил без умолку, за что получал от своей Натальи то легкого пинка, то укоризненный взгляд.
Люди начали волноваться... Вспомнили, что вчера приезжал наряд милиции с бойцами внутренних войск с райцентра и спрашивали про посторонних.
Оказалось, что четверо беглых зеков, убив часового, захватили автомат и исчезли где-то в их районе. Была уже осень, по ночам холодно, а беглецам нужно было где-то укрываться. Вот и предупредили, чтобы хуторяне были начеку...
Когда беда или опасность где-то далеко, то и бояться её нет смысла - так обычно рассуждают люди...
Появился автобус... Но ехал он странно. Петлял, цеплял кустарник и наезжал на придорожные камни... Из-под капота клубился пар. Видимо, пробили по дороге радиатор.
Тимофеич почувствовал неладное. За рулем автобуса сидел незнакомец. В салоне было несколько человек. Когда автобус остановился, из него вышел человек с автоматом наперевес и приказал всем встать на колени.
Жорик ощетинился и начал скалиться. Митрич смекнув, что перед ним один из тех самых беглецов, сделал шаг вперёд и попытался что-то возразить. Негоже ему, участнику войны кланяться и на колени становиться перед всяким сбродом.
Но Тимофеич его удержал, тихонько сказав:"Митрич, делай, что говорят!" Тот хотел было возразить, но с трудом сдержался. Все встали на колени, понимая, что лучше подчиниться требованиям этих нелюдей.
Встал на колени и наш великан - Тимофеич. Никто из бандитов не подозревал, что они зря это сделали. Опустив руки вниз, бывший спецназовец нащупал рукоять охотничьего ножа, по привычке находившегося на правой голени... Нужно лишь выбрать подходящий момент и понять, кто из пассажиров был в той зловещей четвёрке.
Вот они, все четверо, чувствуя свою безнаказанность, вышли к людям. Митрич не выдержал и вскочил на ноги. "Сиди!" - сказал Тимофеевич, но было уже поздно. Один из зеков ударил старика по лицу и замахнулся на него сверху.
Дальше все произошло молниеносно. Короткий взмах снизу и охотничий нож вонзился в грудь бандита с автоматом. Тот рухнул на колени, выронил автомат и завалился набок. Жорик в два прыжка кинулся на зека, что ударил Митрича и свалил его с ног. Оскалился и впился ему клыками в шею. Двое оставшихся сделали неуклюжую попытку овладеть автоматом и напасть на Тимофеича.
С ними наш великан не церемонился. Через мгновение оба лежали в глубоком нокауте, а Тимофеич, подняв с земли автомат, промолвил: "Вояки. С предохранителя нужно снимать!"
"Жорик, ко мне!"- скомандовал он и закинул автомат на плечо.
Жорик с неохотой отпустил свою жертву. И оказалось, что напрасно. Резкий взмах руки и, сверкнув на солнце, клинок по самую рукоять впился Жорику в тело. Пёс взвыл от боли и упал на бок. Бандит вскочил на ноги и стал судорожно размахивать перед Тимофеичем окровавленным ножом.
Люди в ужасе наблюдали за происходящим. Лишь Тимофеич оставался невозмутимым и, сняв автомат с плеча, сделал резкий шаг навстречу и немного в сторону. Бандит разрезал ножом воздух и мгновенно получил прикладом по затылку...
Кто-то стал помогал Митричу, поднимая его с земли, кто-то связывал преступников, кто-то попросту убежал, а Тимофеич встал на колени перед своим верным другом и зажал ему рану рукой. Жорик скулил и тяжело дышал. Силы его покидали...
"Митрич, быстро за руль!" - скомандовал Тимофеич и добавил: "Этих стеречь. Ждать милицию. Если что - обухом по голове."
До больницы оставалось с полкилометра, когда автобус заглох. Тимофеич взял своего верного друга на руки и понёс, переходя на бег. Лапы и голова Жорика повисли плетьми. Признаков жизни он уже не подавал.
Забежав в больницу, Тимофеич пробасил: "Врача! Срочно!"
Персонал и посетители стали с любопытством смотреть на происходящее. Молодая высокая рыжеволосая женщина в халате и колпаке скомандовала: "За мной, в реанимацию! Света, вызови Петра Савельича! Быстрее!!!"
Жорика положили на стол. "Всем выйти из помещения", - громко сказала рыжеволосая. Ловко вскрыла инструментарий и сделала укол. Жорик даже не вздрогнул. Затем она подняла глаза на Тимофеича, стоявшего у двери и прошептала: "Серёжа..."
Скальпель непослушно выскользнул из её руки... Она вновь собралась и продолжила спасать животное.
"Что за безобразие! Забирайте своего шакала и вон отсюда!" - в реанимацию влетел тот самый Пётр Савельич. Но Тимофеич перегородил ему дорогу и тихонько сказал:"Доктор, спасите моего друга! Прошу Вас!"
"Вон отсюда"- истерически завопил доктор. Тимофеич положил свою огромную ладонь на плечо главврача, нажал под ключицу и тот медленно сполз по стенке и встал на колени. "Хорошо, хорошо...так бы сразу и сказали, что это Ваш друг".
"Танечка, пульс! Оля, кубик преднизолона" - с трудом выдавил Пётр Савельевич, держась за плечо и направился к операционному столу...
Операция закончилась. "Мы сделали всё, что смогли" - развёл руками главврач.
Тимофеич опустил голову. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, он смотрел на своего верного друга и понимал, что теряет его... Снова боль потерь, словно клещами сдавила его огромное и доброе сердце. Он вышел в коридор. Прошёл несколько шагов и повернулся к реанимации, где лежал его Жорик. На него смотрели огромные зелёные глаза рыжеволосой красавицы. Она отвела взгляд, привычным движением поправила маску и снова зашла внутрь, прикрыв за собой дверь...
Проснулся Тимофеич от какого-то непонятного звука. Он поднял глаза и увидел неподвижный взгляд Жорика. Тимофеич вскочил на ноги и подошёл к своему другу. Погладил его по голове, Жорик застонал, как человек и ... лизнул руку своего хозяина. Огромный двухметровый человек стоял на коленях перед своим песиком и тихонько с ним разговаривал.
Неожиданно на плечо Тимофеича легла легкая женская рука. Он вздрогнул и резко обернулся. За ним стояла та самая рыжеволосая красавица, что вчера проводила операцию, и широко улыбалась. Тимофеич поднялся и выпрямился.
"Кризис миновал. Жорик будет жить," - сказала она и, глядя прямо ему в глаза, добавила: "А ты совсем не изменился, Серёжа. Только вот поседел" и провела рукой по его виску и щеке...
Тимофеич стоял ошарашенный. Кинолента с кадрами его жизни начала отматываться назад. Иногда рвалась, но вот они, те самые кадры:
... трое друзей в новенькой лейтенантской форме стоят со своими отцами и фотографируются на память. Степан - с папой генералом Вороновым - в центре, слева Стас с отцом - секретарем обкома Дёминым и он, лейтенант Сергей Селиванов с отцом Трофимом Васильевичем, сельским учителем.
На следующем кадре появилась красивая девчонка Русланка - студентка первого курса мединститута, которая держала Сергея под руку.
А чуть в стороне, запрокинув голову, стояла десятилетняя девчонка с рыжими косичками и глядела на Сергея. Это была младшая сестра его невесты - Танечка-огонёк, как он её тогда называл.
Сейчас перед ним стояла великолепная стройная рыжеволосая красавица в облегающем платье и в туфельках на высоких каблуках. Тимофеич всмотрелся в её удивительные зелёные глаза. Перед ним стояла ... та самая Танечка-Огонёк...
5
На лавочке около дома, держась за руки, сидели два самых счастливых на свете человека. И неизвестно, что было глубже - небо над их головами с огромным количеством звёзд или эти такие родные глаза, излучающие тепло, любовь и восхищение друг другом... Это были Татьяна-Огонёк и Сергей, он же Тимофеич, которых судьба свела-таки вместе. Они, как два прекрасных лебедя, были всегда рядом, дополняя друг друга: она своей красотой и грациозностью, нежностью и лаской, он - своей надежностью, крепкой мужской любовью и заботой о своей единственной...
Прихрамывая на правую переднюю лапу, Жорик кругами ходил вокруг, не решаясь побеспокоить этих дорогих ему людей. Но всё же подошёл к своей новой хозяйке и уткнулся носом в её колени. Такая добрая и ласковая рука спасительницы потрепала его по ушам. "Ну, лапа моя, как ты? - спросила Татьяна. Пёс завилял хвостом и сел рядом.Татьяна поёжилась от холода.
"Что-то прохладно становится" - сказала она и прижалась к Сергею. Жорик посмотрел на свою хозяйку и поплёлся куда-то. Через минуту он стоял перед ней и в зубах держал шерстяную кофту. Татьяна просто изумилась:"Ты ж мой хороший, иди я тебя поблагодарю". При этих словах Жорик улегся на спину и в ожидании, что его почешут, закрыл глаза.
"Сереж, а куда пропал Степан? Про Стаса... она сделала паузу, - я знаю, но не до конца... А что Степан? Я видела его родителей. Смотреть больно на них. Тетя Света мне сказала по секрету от мужа, что не верит в гибель сына. Не стала она генералу ничего говорить. Он не то, чтобы смирился, но принял смерть сына мужественно..."
"Да, я был на его могиле. Там лежат ещё несколько наших ребят... Не верю, что Стёпки больше нет..."Невероятно, но и Тимофеич и мама Степана не верили, что этого скромного и лучезарного, всегда улыбающегося и позитивного человечка больше нет на этом свете. И оба оказались правы...
. . . . . . . . . . .
Вертушка зависла над сопкой. Экипаж подбирал площадку для высадки группы Степана. Она должна была встретить и прикрыть отход группы Сереги Селиванова, его друга - Тимофеича, как его назвали еще на первом курсе за огромный рост и силищу богатырскую... Одного из троих... Не знали они, что в тот момент у них не стало третьего друга. Точнее, его не стало немного раньше, когда к нему подошёл человек азиатской внешности и с едва заметным акцентом заговорил с ним языком денег и назвал цену предательства...
Место высадки группы знали не только в нашем штабе... Когда Ми-8 коснулся правой стойкой склона холма и открылась дверь для высадки группы, по вертушке открыли шквальный огонь. Десантники быстро покидали борт, но граната, выпущенная душманом из РПГ-7, взорвалась внутри вертолета, разнеся его в клочья - сдетонировали топливные баки и произошёл мощный взрыв. Почти вся группа и экипаж оказались под горящими обломками...
Острая боль в левом плече заставила Степана застонать и открыть глаза. Он увидел несколько бородатых лиц в чалме. Один из них нажал подошвой своего сапога на рану. Через мгновенье душман был сбит с ног ударом Степана, но тут же несколько стволов уперлись ему в лицо, шею и спину...
Какой-то человек в пуштунке, с хорошим произношением, по-русски задавал вопросы Степану, который сидел на табурете с завязанными за спиной руками. Кровь заливала ему глаза и он никак не мог рассмотреть этого душмана и стоящего рядом с ним человека.
"Фамилия, воинское звание, кто командир, какое задание у группы?" - продолжал допытываться незнакомец.
"Старший лейтенант Степан Воронов, командир роты спецназа - капитан Шилов, задание у группы - встреча разведгруппы Селиванова со "Стингером"...
Степан опешил. До боли знакомый голос назвал его фамилию и сказал то, о чём никому не позволено знать, кроме своих...Нет! Не может этого быть! Неужели ...?
"Развяжите его, я с ним поговорю" - прозвучал тот самый голос. Ловким движением ножа верёвки на его запястьях были разрезаны, Степан поднял к лицу левую руку и вытер кровь на глазах. Перед ним стоял, улыбаясь, его друг, его бывший друг - Стас...
Они смотрели друг другу в глаза молча, практически не моргая, и перед глазами у них проскочил короткий момент из их жизни, когда три лейтенанта - Степан Воронов, Станислав Дёмин и Сергей Селиванов обнялись на прощание... Каждый ехал к месту назначения. Сергей - в ТуркВО командиром разведвзвода, Степан - в Киевский ВО... Хоть и не хотел он туда. Рвался в Афган, но его отца - генерала уговорила жена. Как любая мать переживала за сына. Отец крепко пожал своему сыну руку и сказал: "Прости, сынок! Не хотел, чтобы ты был привилегирован. Я во многих побывал боях. Никогда не проигрывал, но маму твою победить мне не удалось..."А Стас поехал в Москву, в центральный аппарат. Не сильно он сопротивлялся, да и отец не видел его в действующей армии на уровне рота-батальон, о чём не раз говорил.
"Что с Серегой?" - спросил Степан, держась рукой за раненое плечо.
"Не знаю про него ничего. Не встретились мы с ним. Ускользнула его группа, хоть и с потерями. А я женился на Русланке. Помнишь? Она когда узнала, что Серега трус и его группа из-за него погибла - сама мне предложила..."
Степан вскочил с табуретки, но тут же несколько автоматов вскинулись в руках душманов и глядели на него своими смертельными чёрными глазами..."
Серёга никогда не был ни трусом, ни предателем! Мы с ним и за ленточку сколько раз ходили на караван, сколько всего повидали. Он меня собой закрыл. Из госпиталя после ранения сбежал. Командующий его даже под арест отправил, когда об этом узнал. А ты, Стасик, ещё и подлец! Семью разрушил и продался за пять копеек!" - сказал Степан и сжал кулаки. Если бы те трое охранников были хотя бы с невзведённым оружием - уложил бы всех и до глотки предателя добрался...
"Скажем, не за пять копеек... и не продался, а просто мои услуги по-другому оценивают. А что там платят? Копейки. И на убой отправляют. Каждый день "чёрный тюльпан" то в Ростов, то в Свердловск "двухсотых" пачками возит. Тебе это надо? Да с твоим уровнем подготовки здесь тебя на руках носить будут" - пафосно произнёс предатель.
"Лучше на костылях, да на Родине, чем на руках, да на чужбине" - отрезал Степан.
"Не сложился у нас разговор, а жаль! Я думал, что ты умнее будешь. Но тебе выбирать не приходится. Твои родители живут все там же? Тетя Света в траурном ходит. Иван Викторович молодцом пока... А могилка твоя очень даже ничего смотрится. Памятник такой аккуратный. И место рядом есть для..." - Стас не успел договорить.
Страшный удар сбил его с ног. Как подкошенный он рухнул на пол, охранники опешили и не успели прийти в себя, когда Степан уложил их рядом с предателем...
Но не суждено Степану было покинуть этот злополучный кишлак. Начался авианалёт. Бомбы ложились плотно, сотрясая всё вокруг и разрушая ветхие постройки. Одна из бомб попала в хранилище с боеприпасами и всё покрылось мраком...
. . . . . . . . . . . . .
Через несколько лет, уже в другой стране, по своему родному, но изменившемуся до неузнаваемости городу, твёрдой походкой шёл подтянутый мужчина. Лицо его было в многочисленных шрамах, которые плохо скрывала чёрная борода. Но глаза его по-прежнему искрились. Он встречал знакомых и не знакомых людей и, улыбаясь им, здоровался. Многие оборачивались и глядели вслед этому странному человеку, у которого, казалось, выросли крылья за спиной.
Но чем ближе к родному дому он подходил, тем тревожнее было на душе. Сердце готово выскочить из груди...
А утром этого же дня Светлана Семёновна сказала мужу: "Ваня, давай не поедем сегодня на могилку Стёпы? Видела его во сне. Да и день рождения у него сегодня."
Мужчина повернулся к своей боевой подруге и тихонько ответил: "Согласен. Светлячок, давай сегодня отметим этот праздник и постараемся не скорбить. Пойдём на кухню. Будем готовить его любимый лагман... Помнишь, как Степке было четыре годика и как он уплетал его за обе щеки? А когда гуляли по Ташкенту он все время искал где "ламана" написано и тянул туда покушать".
Оба заулыбались, в глазах заиграли огоньки, они нежно обнялись, как тогда, тридцать пять лет назад на пороге родильного дома. Тогда Стёпке было всего три дня...
"Пойду-ка китель свой проверю. В такой день я должен быть в парадной форме" - сказал генерал жене и поцеловал её в совсем седой, но такой любимый височек.
. . . . . . . . . . .
До невероятной встречи оставалось немногим часа... Вот он, родной балкон, родные окна на втором этаже, родной подъезд, лавочка и на ней все те же соседки, слегка постаревшие, но все так же проворно щелкающие семечки, знающие все и про всех.
"Ты куда, милок? - спросила его соседка из квартиры напротив.
"Домой, тётя Клава, домой!" - сказал мужчина и вошел в подъезд.
"Господи Исуси" - пробормотала женщина и стала неистово креститься..."Ой, кажись Вороненок вернулся. Господи! Воскрес что-ли? Ой, бабоньки ущипните меня!" - причитала тётя Клава...
Родная дверь! Мужчина погладил дверную ручку, провел рукой по откосу, положил палец на кнопку звонка и нажал. Знакомый звук, похожий на трель соловья раздался за дверью.
"Ваня, я открою!" Боже... самый родной на свете голос. Мама... мамочка. Распахнулась дверь и он увидел её, самую любимую и самую родную на свете женщину.
"Здравствуй, мама! Поздравляю тебя с моим днём рождения!" - прошептал Степан и протянул маме огромный букет её любимой сирени. "Стёпушка... сынок... живой! Они обнялись, находясь в состоянии, которое нельзя описать никакими чернилами, ни на какой бумаге.
Из комнаты вышел отец. С поседевшей, некогда чёрной, как смоль кудрявой шевелюрой. В генеральском кителе, слегка располневший, но все такой же бравый.
"Стёпка!!! Сын!!!" Он бросился к нему навстречу и этих два сильных духом мужчины не смогли сдержать слёз. Обнялись до хруста в суставах. Отстранились, глядя друг другу в глаза и снова обнялись.
Светлана Семёновна никогда не видела слёз на глазах мужа, но сегодня можно. Сегодня - их день! Сегодня - день настоящих победителей! Сегодня сам Всевышний мог проронить слезу, радуясь за людей!
6
Иван Викторович налил по третьей... Давай, сынок, за тех, кого с нами нет! Они встали, прислонили рюмки к столу, помолчали немного и, как по команде опрокинули горькую... Присели снова за стол.
"Ребята, я вам тут горяченького лагманчика ещё принесла" - промолвила Светлана Семёновна и по очереди поцеловала своих любимых мужчин..."Сынок, а что с Серёгой? Где он? Про Стаса знать не хочу", - произнёс генерал и сжал до боли кулаки. Не знал он настоящую правду про Стаса -"предателя"....
. . . . . . . . .
Голова раскалывалась. Стас сел на пол, держась за затылок. Вот ведь "Стёпка! Чуть не пришиб. Хорошо, что не добил" - пронеслось в голове, которая шумела, как водопад. Он огляделся. Разрушенный дом и тела душманов... а где же Нурали? А Стёпка куда подевался? Одного из главарей душманов - Нурали, человека со множеством лиц и паспортов он обнаружил под завалами. Тот лежал лицом вниз и не подавал признаков жизни. Стас положил пальцы на шею и нащупал едва заметный пульс. Осторожно перевернул своего патрона и внимательно осмотрел. Вроде никаких ран. Гематома на затылке от удара его друга - Степана, да разбитый нос. Он ещё раз положил пальцы на шею в район солнечной артерии и убедился, что Нурали жив...
Сколько раз он хотел своими руками вцепиться в эту шею и задушить зверя! И не его одного. Сердце кровью обливалось, когда на его глазах резали наших парней. Но раскрывать себя было нельзя.
Как же ему хотелось броситься к Степану в объятия... А пришлось вести эту сложную, до тошноты противную игру...После бомбежки кишлака, а по сути - центра подготовки террористов, в живых осталось десятка полтора-два от двух сотен отъявленных головорезов. Были и выходцы из его страны. Кто-то из трусости, кто-то из корыстных побуждений дал согласие на специальную подготовку для дальнейшей кровавой работы по всему миру.Но разгром этого центра - лишь часть большой игры, которую затеяли на Лубянке, когда Стас только перешёл на второй курс военного училища.
Отличался он удивительной способностью к психологии, аналитике - мог просчитывать ситуацию на несколько шагов вперёд. Да и в шахматы играл виртуозно. Самого командира батальона обыгрывал "всухую", хотя тот был мастером спорта по шахматам...Впереди ещё было много нужной, тяжёлой, порой тошнотворной работы, на которую он дал согласие в те далёкие курсантские годы.
Владимир Александрович - так назвался человек на заднем сидении новенькой "Волги", куда его пригласили присесть, был полковником КГБ и разрабатывал сложную операцию по Востоку. Пакистан, Афганистан. Сеть боевиков и наркотрафик. Запутанная многоходовая операция рассчитывалась на несколько лет. Стас понимал, что не один год ему придётся слыть в своих кругах сначала испорченным негодяем, то и дело высказывающим своё мнение по поводу "как хорошо на Западе", потом мерзавцем, по сути разрушившим семью. А затем - предателем, когда ему придется, выдавая себя за не довольного своим будущим, встретиться с тем самым Нурали, который и предложил ему хорошие деньги за предательство. Теперь оставалось сделать свою небольшую, но сложную работу в огромном комплексе мероприятий, спланированных одним из отделов КГБ...
И никто даже в страшном сне не мог представить, что буквально через полгода не станет КГБ, не станет его страны, что на местах появятся "хозяева" республик, разрозненных и порой ставших в одночасье враждебными по отношению к друг другу.
Но задача была поставлена и Стас шёл навстречу своей смерти. Он понимал, что выйти ему живым вряд ли удастся. Нурали его свёл с "большим" человеком, который заведовал так называемой картотекой агентуры по всему Союзу. Эта информация нужна была Центру любой ценой. А любая цена - это, как правило, чья-то жизнь. И не одна!
. . . . . . . . . .
"Пап, я Тимофеича давно не видел. Последний раз мы с ним в Афгане пересеклись. Он после ранения сбежал из санчасти, за что "Батя" - наш генерал, отвесил ему трое суток ареста о имени командующего." - ответил Степан на вопрос отца."Это ты про Назара Макаровича? - отец кивнул головой и продолжил: "Молодец, Макарыч, я его с лейтенантских времён знаю. Редкое сочетание ума, порядочности, смелости и заботы о подчинённых. Бывал на его занятиях. Видел, как он мальчишкам делал больно, до потери сознания. Некоторые даже плакали. Я его как-то спросил, а не жестоко ли он с ними сейчас? Хотя и сам понимал, что он спецназовцев готовит, а не исполнителей бальных танцев.""Знаешь, что он мне ответил? хм...
"Сейчас будет больно, зато потом не смертельно!"
"Да, батя, спасибо ему! А Серёге - отдельное спасибо. Он меня собой закрыл... Пап, давай ещё по маленькой?"
Генерал налил ещё немного горькой и внимательно слушал сына, гордясь им и с болью в сердце вглядывался в его шрамы на лице, руках, пулевое под левой ключицей...
"Мы тогда двумя группами работали. Задачу выполнили, всё шло спокойно. Ликвидировали караван. Вроде бы всех зачистили. Героин подожгли. Пора была уходить. Неожиданно Серёга меня схватил за плечи и рванул в сторону. Ты же помнишь этого медведя! Силища просто запредельная. Выстрел и пуля попала ему прямо в грудь... От удара он застонал, упал на колени и захрипел. А жизнь ему спас медальон. Помнишь, когда мы выпускались, рядом с Тимофеичем стояла Русланка и её младшая сестра?"
"Рыженькая такая, с косичками? Помню, её Серёга ещё как-то чудно называл..."
"Огоньком, батя", - улыбнулся Степан и продолжил: "Тогда, на память она подарила ему медальон, который достался ей от деда. Вот пуля и попала аккурат... в тот самый медальон".
"Выходит, она спасла ему жизнь, эта девчонка? Дааа, это судьба, сынок!"
Судьба... такое ёмкое и удивительное слово. А насколько они, эти судьбы, разные! Порой даже не верится, что такое может вообще произойти, а оно происходит...
"Сынок, а как же ты вышел оттуда? В двух словах этого не расскажешь, но ты поведай. Ведь только счастливая случайность могла тебе помочь выбраться. Кстати, мама всегда верила, что ты живой. Женщина - она сердцем чует! Пойдём её обнимем." Они хитро переглянулись и эти два орла с обеих сторон, как огромными крыльями накрыли ручищами свою орлицу. И стояли так неподвижно, ощущая тепло и слыша каждый удар их огромных любящих сердец...
7
Серёж, прости... А всё же, что стало со Стасом? Я его часто видела с Русланой. Она стала пропадать на несколько дней из дома. Затем объявила маме, что выходит замуж... Я её тогда спросила: "А как же Сергей? В ответ услышала, что я слишком ещё зелёная и всё равно ничего не пойму... Я и до сих пор многого не понимаю."
Он подошел к ней, взял за руки и тихонько сказал:"Если в жизни всё понятно - жди сюрприза. Не бывает жизнь по одинаковому лекалу. Вот так и не иначе. Я тоже никогда не думал, что друг может предать, а любимая выйти за другого. И никогда не мог предположить, что вот это может спасти жизнь". Он запустил руку во внутренний карман и достал... погнутый пулей медальон. Тот самый, что принял удар той хладнокровной девятиграммовой свинцовой убийцы...
Огонёк взяла в руки медальон, покрутила его и тихонько сказала: "Серёж, это тебя любовь спасла... с помощью медальона".
Жорик в это время сидел напротив них и вертел головой, то налево, глядя в прекрасные глаза своей хозяйки, то направо, восхищаясь своим лучшим в мире хозяином. Вдруг он навострил уши, стал вертеться, тихонько тявкнул и убежал куда-то. Через пару минут вернулся, держа в зубах за шкирку невесть откуда появившегося котенка...
Мохнатый клубочек тут же оказался у Татьяны в руках... Стал тихонечко мяукать и полез куда-то наверх, вонзая свои острые коготки в кофту новой хозяйки. Успокоился лишь, оказавшись возле её шеи.
Она перехватила взгляд Сергея и тихонько сказала: "Да я и сама очень хочу ребёнка! Но врач сказал, что шансов практически нет". Она отвернулась немного в сторону, чтобы Тимофеич не видел слёз, накатившихся на её прекрасные глаза...
"Танечка, всё будет хорошо! Поверь мне. Ты хотела узнать про Стаса? Мне бы тоже хотелось узнать как он мог стать предателем. А ещё меня никак не покидают мысли про Кольку Лапина. Последние его слова "Я ещё вернусь". А он слово всегда держал."
. . . . . . . . . . . .
В лагере на границе с Пакистаном в зиндан к Степану бросили окровавленного человека. Степан успел его подхватить и аккуратно положил на землю. Отодвинув в сторону камень, достал спрятанную армейскую флягу и приложил её к потрескавшимся губам своего нового соседа. Тот не реагировал, но когда вода потекла по его губам, жадно схватил флягу и стал пить.
Глаза его были залеплены кровью, грязью и длинными прядями волос. Борода скрывала широкие скулы его волевого лица. Степан налил немного воды в ладонь и промыл лицо незнакомца. Глаза его открылись и вдруг тот схватил руку Степана и стал её выворачивать.
"Спокойно, свои!" Хватка стала немного слабее.
"Откуда вода?" - с трудом прошептал незнакомец, затем добавил: "Ты кто?" Степан, услышав голос, внимательнее всмотрелся в лицо друга по несчастью и узнал Колю Лапина.
"Лапа, это ты?" Коля поднялся на локтях и сел, облокотившись к стене зиндана.
"Допустим, а ты кто? Дай мне воды, пожалуйста. Как тебя?"
Степан широко улыбнулся и ответил: "Ворон, помнишь?" Коля потянулся к боевому товарищу с соседней разведгруппы и они обнялись.
"Не буду расспрашивать о твоих делах. Сюда случайно не попадают. Воду мне тайком приносит Абдурахмон - парнишка из непримиримых. У меня ещё вот что есть". - Степан повернулся, сдвинул ещё один камень и достал из тайника маузер и кинжал.
"Не забыл как этим пользоваться?" - спросил Степан. Коля бережно взял оружие, покрутил его в руках и по-ребячески улыбнулся.
"Всю жизнь мечтал из маузера пострелять. Из всего стрелял, а из него не приходилось".
Во время вечернего намаза Абдурахмон поднял тяжеленную решётку и бросил вниз верёвку. Разведчики, несмотря на множественные побои и боль во всем теле, ловко покинули зиндан и устремились за пареньком. Он вывел их к лесному массиву. Из-под корней раскидистого дерева он достал большой мешок и протянул русским. Там была одежда и обувь.
"Шурави", - обратился он к мужчинам и протянул сверток с хлебом. Затем на земле стал рисовать их маршрут. В одном месте он несколько раз нарисовал круг и таращил глаза, лопоча что-то на фарси. Было понятно только одно - там человек с каким-то грузом. Затем он показал большой палец вверх и повторил: "Шурави". Ткнул пальцем в Степана, показал один палец, затем в Лапу, показал два пальца. Сказал "Шурави", показал три пальца и ткнул прутиком в нарисованный им круг...
Привычными движениями, прикрывая друг друга, разведчики шли по тропе, вспоминая схему, нарисованную на земле тем парнишкой. Приблизились к месту, на которое обратил внимание Абдурахмон. Затихли и стали наблюдать.
Послышались голоса. Разведчики разделились и аккуратно стали обходить с обеих сторон одинокую постройку.
Это был довольно добротный дом с несколькими антеннами на крыше, охраной и вертолётной площадкой.
Разведчики снова объединились и заняли удобную позицию на выступе. Позади была пещера. В темноте разглядеть что-либо было сложно. Похоже, что пещера была пустая. Вокруг дома всё было спокойно, два охранника с автоматами неспешно прохаживались по периметру...
Внезапно тихий голос заставил их вздрогнуть: "Тихо мужики, привет от Шила! Спокойно, свои!"
До боли знакомый голос... "Шило" - позывной их командира разведроты. Но сколько прошло лет с тех пор. Кто мог знать их общего командира?
"Степка, Коля, привет". Разведчики медленно оглянулись. Увидели едва заметный силуэт. Тот самый голос сказал: "Лапа, опусти маузер... Степка, не надо кинжал сжимать. А то в этот раз ты меня точно прикончишь".
"Стас???" - первая реакция Степана была метнуть в предателя и этого подлеца кинжал, но настолько всё произошло неожиданно, что не хотелось делать резких движений.
"Слушайте спокойно. На рассвете придет вертушка. Второй пилот - наш. Я отвлеку охрану. Если через минуту после того, как я войду в дом, меня не будет - уходите сами. Первого пилота я заберу с собой в дом. Это передадите лично в руки генералу Павлову Владимиру Александровичу. Здесь списки агентуры по всему бывшему Союзу."
"Почему бывшему? - в один голос спросили разведчики.
"Нет больше этой страны. А задание осталось. Оно выполнено. Давайте, ребята обсудим детали..."
Как можно за пару минут поверить тому, кого годами считаешь предателем!? Стас тем временем присел рядом. Протянул руку Степану, затем Коле. Оба отказались её пожимать.
"Ладно, я не в обиде. Степа, когда встретимся там, на Родине, обо всем потолкуем. Сейчас некогда. Светает..."
Вертушка плавно коснулась площадки, двигатели заработали на малых оборотах. Стас подошёл в вертолёту, левый пилот открыл блистер и протянул руку. Мужчины поздоровались. Затем он снял гарнитуру и повесил ее на приборную доску. Встал, дал какие-то указания второму пилоту и вышел из вертушки. Два охранника подошли к Стасу и вертолётчику, что-то показали руками, оглянулись и вошли в дом. Крайним заходил Стас. Оглянувшись, он показал второму пилоту указательный палец вверх. Тот кивнул.
Степан и Коля Лапин в несколько перебежек оказались у вертолета, огляделись ещё раз и заскочили в салон. Второй пилот посмотрел на часы и через несколько секунд потянул рычаги. Вертолет плавно оторвался от земли и стал удаляться от площадки. Начал выполнять отворот в сторону от горного склона. Все смотрели на порог - не появится ли Стас.
Внезапно взрыв огромной силы буквально поднял на воздух крышу дома и разбросал осколки строения на десятки метров. Ударная волна ощутимо подбросила вертушку, но пилот справился с управлением.
Дом продолжал гореть, а вертушка с курсом на север огибала горные вершины и увозила такой ценный, бесценный груз вместе с двумя спецназовцами, что до конца оставались верны своему долгу...
Задание было выполнено. Ценой... Очень дорогой ценой .
Уже на своей стороне они смогли вздохнуть полной грудью. Подняв вверх глаза, увидели, как над ними с юга на север пролетало несколько лебедей. Они возвращались на родину, чтобы там, в своих родных краях продолжить род этих гордых свободолюбивых птиц...
Не знали тогда ребята, что их ожидает впереди. И какую встречу им преподнесёт судьба...
8
Жорик ощетинился и стал скалить свои клыки.
"Жорик, что с тобой?" - спросила Татьяна. Пёс смотрел в сторону пригорка, откуда появились три фигуры мужчин, которые шли по направлению к хутору. Он не решался вскочить и ринуться навстречу к непрошенным гостям, как обычно, прогоняя их. Сейчас у него на передних лапах удобно расположилась Люсьен - та самая кошечка, которую он несколько месяцев назад приволок ещё котёнком в дом. Люсьен тщательно намылась перед сном, а теперь отдыхала, время о времени потягиваясь и запуская свои острейшие коготки в мохнатые лапищи Жорика - своего лучшего друга. Жорику было немного больно, но он терпел - очень уж не хотел будить свою трёхцветную красавицу и хулиганку...
Хутор уже показался на горизонте. Трое крепких мужчин шли в его направлении. Один опирался на палочку, стараясь не отставать от своих попутчиков. Впереди их ожидала встреча, о которой они не имели права мечтать вслух. Лишь где-то, в глубине души, не признаваясь самому себе, в те минуты, когда их жизнь была на волоске... они мечтали и верили... верили изо всех сил. И они победили!
"Стас, вот ты мне только одно скажи...", - Степан сделал паузу и продолжил: "Когда ты мне сказал про маму и отца, про мою могилу и место возле неё... ты не сильно увлёкся? Я ж тебя мог просто разорвать на куски. Вот ты, балда, честное слово!"
Стас шёл, опираясь на палочку, и широко улыбался. "Степа, ты был всегда прямым, как фонарный столб. Ты что же хотел, чтобы я тебе вот так взял и сказал, мол тетя Света и дядя Ваня молодцом, что операция по поимке этого гада, что стоял рядом со мной, и добыванию списков боевиков идет успешно. Ага, а рядом стоит тот самый Нурали и делает вид, что ничего не понимает..."
Стас поднял палку и легонько стукнул по затылку Степана. "Вот, кто у нас балда", сказал он и все громко засмеялись. Обнялись и продолжили свой путь...
Коля Лапин шел молча и улыбался чему-то. "Коль, а ты чего лыбишься?" - спросил его Стас.
"Я вот представляю, как нас Серёга встретит... Стас, ты на всякий случай встань сзади, а то зашибёт ещё ненароком!"
"Да... а как же тебе удалось тогда выжить и вообще выйти после такого взрыва? Мы же со Степаном видели, как дом буквально на куски разорвало"...
"А кто мог знать, что у них там боеприпасов на две армейские операции? Я растяжечку-то поставил на двери, а сам в подвал. Там у них ходов больше, чем в муравейнике. Не думал, что они так быстро меня хватятся. Метров на 20 отошёл. Тут и громыхнуло. Очнулся - сзади завал. Нога не слушается. Прополз, сколько мог. А потом и выбрался на поверхность. Стало совсем невмоготу. Решил - будь что будет! Трем смертям не бывать... Вижу - крадется кто-то так аккуратно, за ним второй, третий. Знаки показывают, как нас учили. Оказалось, что не одна разведгруппа работала по нашей теме.
Вытащили меня оттуда. Долго допрашивали. Пару подзатыльников даже отвесили. Расстрелять обещали... Ладно, потом как-нибудь расскажу...
Ребята, а вот это уже страшно!" - на них нёсся огромный пёс с явно не очень гостеприимным видом...
"Серёж, там какие-то люди. Жорик сам не свой. Вот-вот сорвётся с места!" - сказала Татьяна.
Тимофеич вышел во двор и увидел... знакомые фигуры. К нему приближались трое. Один из них - бывший друг. Но шли они рядом, весело обсуждая что-то...
Жорик не выдержал и сорвался навстречу незнакомцам. Вот он им сейчас задаст! Вдруг он услышал: "Жорик, нельзя! Свои!" Жорик, услышав команду, пробежал мимо мужчин, облаял на всякий случай ту сторону, откуда появились эти люди, обогнал их и сел перед ними на дороге. Когда мужчины подошли ближе, Жорик миролюбиво протянул свою мохнатую лапу и вытерпел три крепких рукопожатия. Встал на все лапы, встряхнулся и поплёлся с ними, внимательно рассматривая каждого...
"Танечка, Огонёк... это мои ребята!!!"
Они стояли, обнявшись... Молча. Слова тут были излишними. Четверо крепких молодых мужчин... за их спинами был трудный, порой смертельный путь... Но они его преодолели и сейчас случилась та самая встреча, о которой мечтали многие, кому пришлось смотреть смерти в глаза...
"Ребята, проходите в дом!" - раздался голос Татьяны. Мужчины вышли из оцепенения, но не надолго. Подойдя к дому и, увидев Таню-Огонёк, куда-то пропала их смелость и удаль. Глядя на необыкновенной красоты женщину, они поздоровались, потупив глаза и прошли в дом.
"А цветы, я понимаю - Серёге?" - спросила Татьяна и подарила им великолепную улыбку. Тут проснулись в них гусары и все трое, встав на одно колено, слегка склонив голову, протянули ей по огромному букету цветов...
"Спасибо, товарищи гусары", произнесла Татьяна и добавила: "Давайте к столу!"
Стас ненадолго остановился и пристально посмотрел в глаза Огоньку. "Стас, не сейчас. Потом всё расскажешь, если захочешь..."
Разговор был спокойным, не торопливым. Вспоминали, поминали, смеялись... порой мрачнели их мужественные лица. Ночь пролетела незаметно. Едва забрезжил рассвет, мужчины вышли на улицу и наблюдали, как огромное Солнце, начинало дарить свои лучи новому дню. Стояли они рядом, положив друг другу на плечи свои крепкие надежные мужские руки.
Жорик лежал неподалеку и внимательно наблюдал за происходящим. А Люсьен, спала на руках у своей хозяйки, прижавшись к её животику. Она вообще в последнее время любила там спать. На удивление, даже коготки свои не выпускала...
Татьяна вышла к мужчинам...
"Доброе утро, Танечка", сказал Тимофеич. Мужчины тоже поздоровались. Огонёк лукаво посмотрела на Сергея и тихонечко прошептала: "Серёж, а у нас будет ребёнок..."
Мужчины встали по стойке "смирно", а огромный Тимофеич медленно опустился на колени и прижался к животику своей любимой Танечки... нежно поцеловал его и прижался ухом. Новым зарождающимся жизням было всего лишь восемь недель...
Через семь месяцев у роддома стояла коляска, в которую укладывали новорожденную девочку с такими же, как у мамы огромными зелёными глазками.
"Сынулю придётся нести на руках,"- сказала Танечка-Огонёк...
"Не придётся" - раздался громкий голос. Счастливые родители обернулись... К ним шли Степан и Колька с цветами, шариками, шампанским и двумя плюшевыми медвежатами, а Стас катил ещё одну коляску синего цвета и виноватым голосом сказал:
"Ребята, извините, оставалась только такого цвета!"Сергей посмотрел в глаза своей Танечки-Огонька и тихонько сказал: "Спасибо тебе, родная!"
А где-то там, высоко над головами, проплывали косяки птиц. Они возвращались домой...
Если эта повесть была Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям. При желании подписывайтесь на канал. Всем мира и добра!