Часть 14. Чердак
О Боже, Боже, Боже! Я не смогу вынести и неделю.
Мы не были порождением дьявола, но, безусловно, не были и ангелами! И мы были нужны друг другу. Нам было необходимо смотреть друг на друга, касаться друг друга.
— Кэти, — сказал спокойно мой брат, хитро улыбаясь уголками губ.
Близнецы не сводили с нас глаз, попеременно глядя то на него, то на меня, ежесекундно готовые разделить нашу радость или панику.
— Неужели мы такие уродливые и настолько лишены обаяния, что старуха, которая совершенно очевидно ненавидит нашу мать, как и отца, по причине нам неизвестной, может вечно сопротивляться нашим чарам? Она же пустышка, подделка. Она не имеет в виду того, что здесь говорится.
Он указал жестом на список, который он уже успел сложить и бросить на трюмо. Самолета из него не получилось.
— Неужели мы должны верить этой старой женщине, которая явно не в своем уме, и которую надо изолировать от людей? Или все-таки мы должны верить женщине, которая любит нас, которую мы знаем и которой доверяем? Наша мать позаботится о нас. Она знает, что делает, здесь на нее можно положиться.
Конечно, он был прав. Мы должны полностью доверять матери и полагаться на нее, а не на эту сумасшедшую с ее идиотскими идеями, глазами, похожими на ружейные дула, и кривым, будто прорезанным ножом, ртом.
Очень скоро дедушка внизу сдастся, простит мать, и мы спустимся к нему, в нашей лучшей одежде, со счастливыми улыбками. И увидев нас, он поймет, что мы не безобразны, не глупы, а, напротив, достаточно нормальны, чтобы немного нравиться. Или любить. Кто знает, может когда-нибудь у него в сердце найдется место для любви к своим внукам
Мы сложили остатки еды в самом холодном месте, которое нам удалось найти, под комодом. Слуги уже наверняка закончили убирать кровати и наводить порядок на верхних этажах в других частях дома. Следующий раз они поднимутся туда через двадцать четыре часа.
Мы устали от комнаты, в которой были заперты, и горели желанием исследовать остальную часть наших ограниченных владений. Мы взяли за руки близнецов и с внутренним трепетом направились к чулану, в котором до сих пор лежали чемоданы с нашей одеждой. Мы не собирались распаковывать их: когда у нас будут вместительные апартаменты, слуги могут сделать это в наше отсутствие, как это обычно бывает в фильмах. Мы все еще верили, что в следующую субботу, когда слуги придут убирать нашу комнату, нас здесь уже не будет, нас освободят.
Под руководством моего старшего брата, держащего за руку младшего, чтобы он не споткнулся, мы начали подниматься вверх по узким, маленьким ступеням темной лестницы. Мы с Кэрри, вцепившейся в мою руку, следовали по пятам за Кори и Кристофером.
Стены были такими узкими, что мы все время касались их плечами.
Наконец, мы достигли цели.
Конечно, до этого мы видели чердаки, кто их не видел? Но не такие, как этот.
Мы стояли, остолбенев, ошеломленно оглядываясь вокруг. Огромный, сумрачный, пыльный, этот чердак тянулся на мили вперед. Противоположная стена была так далеко, что ее трудно было разглядеть. Воздух был тяжелым и неприятно пахнул разложением, старыми, гниющими вещами — уже мертвыми и не преданными земле. Витавшие в нем облака пыли делали все очертания зыбкими и колеблющимися. Казалось, все предметы на чердаке двигались, жили своей собственной жизнью, особенно в отдаленных темных углах. Спереди и сзади было по четыре окна с глубокими мансардными выступами. По бокам, насколько мы могли видеть, окон не было, правда, некоторые пристройки нельзя было рассмотреть из-за удаленности, а мы боялись двинуться вперед сквозь жару и духоту этого места.
Однако, постепенно, шаг за шагом, мы стали продвигаться вперед, удаляясь от лестничного колодца.
Пол состоял из широких досок, мягких и трухлявых. Каждый раз, осторожно ступая на них, мы видели, как какие-то маленькие создания разбегаются у нас из-под ног. На чердаке было достаточно мебели, чтобы обставить несколько домов. Темной, массивной мебели. А ночных горшков, кувшинов, стоящих в больших мисках, было, наверное, двадцать или тридцать штук. Чуть подальше стояла круглая деревянная емкость, напоминающая ванну, обитая по краям железом. Интересно, как они в ней мылись?
Все, что представляло какую-то ценность было закрыто чехлами, серыми от пыли. Эти чехлы вызывали у меня небольшую дрожь — такими странными, жуткими казались они, похожие на призраки вещей, бесконечно перешептывающиеся между собой. Я не хотела слышать, о чем они шептали.
Несколько дюжин старых, перетянутых кожаными ремнями сундуков лежали, загораживая целую стену, покрытые наклейками с иностранными названиями. Наверное, каждый из них объехал вокруг света не один раз. Ящики были очень большими и вполне подошли бы для гробов.
Гигантские шкафы-арсеналы молчаливо подпирали противоположную стену. Проверив их, мы обнаружили в каждом массу старинной одежды. В одном была военная форма конфедератов и союзных войск: двух воюющих сторон в гражданской войне. Мы стали активно обсуждать, как это могло случиться, пока близнецы стояли, прижавшись к нам, глядя вокруг большими, испуганными глазами.
— Ты думаешь, наши предки никак не могли определить, на чьей стороне сражаться в гражданской войне, Кристофер?
— Правильнее сказать, войне между Штатами.
— Думаешь, кто-то из них был шпионом?
— Откуда я знаю?
Загадки, загадки — везде и повсюду. Видимо, брат шел на брата — неплохое открытие из семейной истории. Было бы интересно найти их дневники.
— Посмотри-ка, — сказал Кристофер, доставая мужской кремового цвета шерстяной костюм с коричневыми бархатными лацканами, отделанный по краям более темным коричневым сатином.
Он встряхнул костюм.
Отвратительные крылатые создания полетели из него во все стороны, несмотря на запах средства против молей.
Мы с Кэрри резко отскочили.
— Не будьте младенцами! — сказал Крис, нимало не испуганный. — Моли, которых вы видели, не приносят никакого вреда. Дыры в одежде проедают личинки.
Но мне было все равно. Насекомые есть насекомые, взрослые или дети, не важно. Трудно сказать, почему его так заинтересовал этот проклятый костюм. Зачем нужно было вытаскивать его, чтобы выяснить, как застегивалась в те времена ширинка — молнией или пуговицами?
— Господи, — сказал он, — как наверное трудно было каждый раз расстегивать эти пуговицы!
Но это было мнение Криса.
На мой взгляд, в старые времена люди знали толк в одежде. Как я мечтала походить в сорочке с оборками поверх панталон, с дюжиной изящных юбок, одетых на проволочные обручи, украшенных снизу доверху гофрированными оторочками, шнурками, вышивкой, воздушными лентами из бархата и сатина, а довершил бы это ослепительно-красивое убранство кружевной зонтик от солнца, чтобы оттенить мои золотые кудри и защитить от солнца мою нежную, лишенную морщин и складок кожу. И еще я буду носить с собой веер, чтобы элегантно обмахиваться им, и мои веки при этом будут трепетать, очаровывая всех подряд. О, какая я тогда буду красавица! Подавленные огромностью чердака, близнецы долго молчали, но тут Кэрри не выдержала и издала вопль, который оторвал меня от сладких раздумий. Я снова оказалась в реальности, которая мне совсем не нравилась.
— Здесь очень жа-а-арко, Кэти!
— Да, действительно.
— Мне здесь не нравится!
Взглянув на Кори, который, прижавшись ко мне с восхищением смотрел вверх и по сторонам, я взяла его и Кэрри за руки, и мы отправились дальше посмотреть, что еще мог предложить нам этот чердак. А предложить он мог довольно много.
С такими пропорциями, Кэти, можно без труда сделать состояние!
— На самом деле, — сказала я с отвращением, — ты просто ничего не знаешь. Это не естественная фигура. Она носит корсет, который так стянут на талии, что сверху и снизу все выпирает, как из тюбика. Именно из-за корсетов женщины так часто падали в обморок и посылали за нюхательной солью.
— Как можно послать за нюхательной солью, если ты в обмороке? — спросил он с сарказмом. — И, кроме того, сверху, хоть с корсетом, хоть без корсета, не может выпирать то, чего там нет.
Он снова оглядел изящную молодую женщину.
— Знаешь, она чем-то похожа на маму. Если бы она по другому укладывала волосы и носила современную одежду, она была бы ее точной копией.
Ну уж! Наверное, нашей маме не пришло бы в голову страдать от стягиваюшей грудь железной клетки, чтобы кому-то понравиться!
— Но эта девушка просто хорошенькая, — заключил Кристофер. — Наша мама настоящая красавица.
В огромном помещении было так тихо, что слышалось биение сердца. Хотя было бы интересно исследовать все сундуки, заглянуть во все коробки, примерять по очереди все эти гниющие изощренные одеяния и фантазировать, фантазировать, фантазировать! Но было так Жарко, душно, пыльно! Мои легкие были уже доверху наполнены грязным пыльным воздухом чердака.
Кроме того, по углам и с потолочных брусьев тут и там свисала паутина, а по стенам и полу ползали гадкие насекомые. Я пока не видела ни одной крысы или мыши, но подумала, что они наверняка есть. Однажды по телевизору мы смотрели фильм о человеке, который сошел с ума и повесился на перекладине на чердаке. В другом фильме муж засунул свою жену в сундук с замками, обитый медью, как раз в такой, что мы здесь видели, а потом захлопнул крышку и оставил ее там умирать. Я снова опасливо взглянула на сундуки, подумав о том, какие секреты, о которых не должны были знать слуги, те скрывали.
Мой брат смотрел на меня проницательным, любопытным взглядом. Я попыталась скрыть свои чувства, но он уже все. понял. Он подошел ближе и, поймав мою руку, сказал голосом, очень похожим на папин:
— Все будет в порядке, Кэти. Для всего этого наверняка найдутся очень простые объяснения.
Я медленно обернулась, удивленная тем, что он успокаивал, а не дразнил меня.
— Ты ведь тоже считаешь, что бабушка ненавидит нас. Почему? И почему дедушка тоже должен ненавидеть нас? Что мы им сделали?
Он пожал плечами, озадаченный не меньше моего. Все еще держась за руки, мы развернулись, чтобы снова окинуть взглядом чердак. Даже наши непривычные глаза могли различить те места, где к старому дому добавлялись новые секции. Толстые квадратные колонны разделяли чердак на части. Я подумала, что, походив взад и вперед по чердаку, можно найти место, где будет больше свежего воздуха и легче дышать.
Близнецы уже начали чихать и кашлять. Они с укором смотрели на нас, недовольные тем, что мы заставляем их находиться в таком месте.
— Послушай, — сказал Кристофер, когда близнецы начали громко жаловаться, — мы можем приоткрыть окна на несколько дюймов, чтобы впустить сюда немного свежего воздуха. Снизу этого никто не заметит.
Потом он отпустил мою руку и побежал вперед, перепрыгивая через коробки, сундуки, мебель, и явно выделываясь, пока я стояла, замерев и держа за руки малышей, испуганных видом места, в которое их привели.
— Посмотри, что я нашел! — позвал меня Кристофер, когда я уже потеряла его из вида. В его голосе слышалось возбуждение. — Сейчас вы получите возможность оценить мое открытие.