Именно в это время появился Кирилл.
Что-то закончилось, но при этом началось что-то другое.
Пустота, которую я испытывала, ничем не желала заполняться. Но когда появился Кирилл, она заполнилась мгновенно. Казалось, сердце было переполнено такой всепоглощающей страстью, испытывать которую не под силу девочке в шестнадцать лет. Но я испытывала.
Я стояла на подоконнике в узких светло-голубых джинсах и белой футболке. Сколько я ни терла стекло грязной, потерявшей цвет, тряпкой, на поверхности все равно оставались разводы.
- Анечка, ты еще здесь? – деланно удивилась Ирина Владимировна, войдя в класс.
Как будто окно, которого целый год тряпка не касалась, можно вымыть за двадцать минут!
- Я вам больше не нужна? Можно идти?
- А ты что, хочешь все вот так оставить? – голос «классной» был ледяным.
Вместе с Ириной в класс вошла высокая, в белом жакете, дама, а вслед за ней – молодой человек, примерно одного со мной возраста.
Впоследствии я никогда не могла понять расхожего представления о том, как именно возникает любовь. Мне часто приходилось слышать, что любовь возникает постепенно, по мере узнавания человека. Как часто говорят примерно следующее: «Сначала он мне совершенно не нравился, я вообще не воспринимала его как мужчину, но потом я узнала его получше, и…».
Я никогда этого не понимала. Я всегда знала, что за постепенным развитием отношений скрывается не что иное, как ложь.
Причем самый гнусный и опасный вид лжи – ложь самому себе.
Как это происходит? Ты долго живешь и не получаешь того, чего хочешь. В конце концов, в душу закрадывается страшное подозрение: не только сейчас не получаешь, но, быть может, никогда не получишь.
И этот страх – начало конца. С того момента, как этот страх возник в душе, дорога к мечте оказывается перекрыта железным шлагбаумом.
Ты понимаешь, мужчина мечты может и не встретиться на твоем пути, а значит, нужно хватать то, что есть.
О, сначала столь грубая формулировка никак не проявляет себя! Она скрывается под благонадежными: «Хорошими людьми не разбрасываются», «По крайней мере нужно узнать его получше», «А вдруг что-нибудь получится».
И вот ты уже идешь по жизни с тем, против кого с самого начала восставали все твои чувства.
Я знала, что все эти «а вдруг?» - ложь. Потому что я знала, как это бывает на самом деле. Знала, как это бывает по-настоящему, без лжи, без притворства и только однажды.
В тот момент, когда я увидела Кирилла, мне показалось, что меня ударили под дых. На какой ты момент я утратила способность дышать. Даже перед глазами как будто замаячили темные круги. С трудом овладев собой, я спокойно сказала: «Привет».
Он улыбнулся и тоже поздоровался. Но я не обманулась: я сразу же поняла, что он испытал то же самое.
Маска равнодушия – для учителей и родителей.
Но мы оба поняли: это надолго, если не навсегда.
На целый год я стала объектом зависти для не только всех своих одноклассниц, но и девочек из параллельного класса. Еще бы, ведь именно со мной дружил самый красивый мальчик среди всех десятых классов!
Осень, зима и весна промелькнули с головокружительной быстротой.
И, наконец, настало то время, которого я с таким страхом ожидала.
Я всегда была очень чувствительна ко всем проявлениям социального неравенства и прекрасно понимала: если у родителей Кирилла будет возможность отправить его учиться в Москву, то они так и поступят. Более того, они используют все свои возможности, чтобы «переправить» сына в столицу. Я понимала, как они рассуждают: в самом деле, что Кириллу «ловить» здесь, в холодном сибирском городе, где нет никакой возможности выдвинуться. Нет, пока есть возможность, надо отправить его на учебу в Москву. Сначала будет учиться, заведет знакомства, найдет работу, а они помогут по мере сил. Иногда, размышляя о предстоящем отъезде Кирилла, я была почти готова согласиться с правильностью их рассуждений. Но иногда я просто не могла справиться с собой, при мысли о его отъезде я чувствовала такую острую боль, которая раньше была мне неведома. Если бы только я могла поехать в Москву вместе с ним! Но я уже давно разучилась фантазировать. Иногда я задумывалась о возможности совмещения учебы с работой, хотя и понимала, что это невероятно сложно. В принципе, если снимать какую-нибудь комнатку на троих или даже на четверых… Если устроиться по ночам куда-нибудь работать… Если налегать на учебу изо всех сил, чтобы сдать вступительные экзамены…
Но этих «если» было слишком много. Я слишком хорошо сознавала, что мое поступление в столичный вуз мало зависит от успеваемости в родной школе и «налегания» на учебу. Есть вещи, которые по определению невозможны без значительных финансовых вложений, и только не очень умная девушка могла бы тешить себя подобными фантазиями.
Кирилл был по-прежнему весел, все свободное время мы проводили вместе, и у меня не хватало духу заговорить с ним о том, что более всего меня и беспокоило.