Наверное с тех пор, как актеры перестали быть крепостными (на Руси) и стали нормально так зарабатывать (Европа), а особенно после того, как появились театральные институты, куча народа вожделеет приобщиться к этой профессии. Ну еще бы - поклонники, цветы, бабло (я упорно отказываюсь верить, что желающие попасть на театральные подмостки - эксгибиционисты).
В общем, большинство желает приобщиться к миру Мельпомены по материальным соображениям. Некоторых, таких, как я, судьба заносит. Стоит получить нервный срыв, на почве которого сдвинувшаяся слегонца крышка начинает подпрыгивать и убегать - только успевай ловить, как сразу же тянет пересмотреть свою жизнь, а начинаешь пересматривать - срочняком нужно что-то менять. Но начну от печки.
Если кто-то читал две мои предыдущие заметки, то этот кто-то знает, что я поступила на исторический факультет специальность история и иностранный язык. К концу летних каникул после первого курса я поймала-таки нервный срыв, выпучив глазки, пробежалась по врачам, которые (хотелось бы верить, что по доброте душевной, а не эксперимента ради), прогнали по каким-то тестам и пнули в мир с диагнозом "кукушку лечите, а в основном здорова". Тут, как я понимаю, мне зверски повезло, что я оптимист, потому что я как бы разделилась на двух разных людей. Один зомби натуральный, которому всё по барабану, а второй зловредный аналитик. И вот этот чёртов аналитик гаденько мне говорил что-то типа такого: "Ну посмотри, вот твои однокурсники, они ходят, как зомби. Это вообще норм?". На что мой внутренний зомбак вяло отмахивался: "Я такая же.". Гадостный аналитик униматься не хотел и нудил: "С тобой всё понятно, у тебя ж нервный срыв, ты познаёшь дзен. А они - нет. ".
В один прекрасный момент, когда меня окончательно достал этот диалог, я послала к известной бабушке йогу и познания дзена, забила на дыхательные упражнения, стимулирующие какой-то там нерв, выкинула пузырёк валерьянки и стала ждать неприятных ощущений. Они и вправду пришли. Не такие неприятные, как я накрутила в своем воображении, но... До этого момента я даже не подозревала, что так сильно люблю сладкое.
Короче, слопав в доме все запасы конфет, вафель и сахара, я добралась до брикетика с концентратом киселя (это был конец второй недели). В принципе, всё оказалось не так уж плохо, поскольку кисель я не догрызла - организм, наконец, заработал сам, без помощников, руки перестали трястись и жутко захотелось в тренажёрный зал. Я сказала ура, сходила на тренировку, а утром потрусила в универ.
Там меня поджидала главная лажовина. Зомбак и анализатор в моей голове больше не спорили, но моё сознание само начало фиксировать то, что вокруг меня как будто всё в липком дёгте, медленно, безэмоционально и безрадостно. Тут мне пришлось крепко задуматься и начать искать, куда бы направить мою кипучую энергию. Думала я думала, тут мне и попался выпуск Ералаша про учительницу, ставшую каскадером после того, как ученики поприкалывались над ней. Мысля мне понравилась, поскольку с нежного детства я занималась спортом, но я немного покрутила ее и решила, что актер-каскадер будет лучше, поэтому нарыла старый справочник ВУЗов и начала листать странички.
Надо сказать, что жила я в Минске. Беларусь - небольшая страна, это не Россия, где только в одной Москве 5 основных театральных школ. Человек, который ни в зуб ногой относительно культуры, какой была я на тот момент времени, резонно предположил, что в названии ВУЗа мелькнет слово "культура", так я вышла на Институт Культуры. Позвонила туда, мне ответили, что некое прослушивание состоится тогда-то и тогда-то. Пропустив слово "прослушивание" мимо ушей, я взяла на заметку дату и стала ждать (был март). Утром дня Х звонит мне мой парень и говорит, что на прослушивание нужен чтецкий материал, который должен состоять из стихотворения/прозы/басни.
Тогда я еще не умела так виртуозно выражать свои эмоции посредством ненормативной лексики, как сейчас, но всё же услышала, как икнул Игорёк на другом конце провода. До прослушивания оставалось 3 часа, до прихода Игоря (он непременно хотел ехать со мной), был час. Я зашла в зал, открыла книжную полку и вытащила первую попавшуюся книгу, коей оказались "Приключения Тома Сойера". Не мудрствуя лукаво, я выбрала из первой же главы первый же эпизод (кто помнит произведение, до места, где Том смылся от тетки через забор, а она начала смеяться), прочитала 10 раз повторила на память дважды и пошла завтракать. ДА! Мне повезло с памятью. Материалы я учу именно так. Кучу стихов я помнила со школы (просто потому что они как-то не удосужились забыться), да и басня тоже не забылась.
В тот год набирал курс Мазынский. Тогда он был еще руководителем театра "Вольная сцена" (теперь это РТБД), там же проходило прослушивание. Мы приехали без опозданий, но записалась я последней (так я поняла, что клювом щёлкать низзя вообще). И начался ад. Сначала слушали в фойе и мы все присутствовали при разборе полётов каждого чтеца. Я сидела тихо, слушала и мотала на ус. ТРИ ЧАСА, потом просто вышла на погулять и разгрузить голову. Всё было не так, как мне представлялось, перед потенциальными абитуриентами ставились задачи, с текстом надо было играть, иногда даже выворачивать его наизнанку.
Игорь шел рядом и что-то бухтел, но я не слушала, извилины в черепушке устроили нечто вроде сходки клуба эрудитов. Пошлявшись кругами вокруг театра, я вернулась - шансов, что я пропущу свою очередь, не было вообще, поскольку нас было человек сто, а за три часа и половина не рассосалась.
Дальше я сидела тихо и слушала, слушала всех, пытаясь понять, как мне читать то, с чем я пришла. Надо сказать, что из того, что я увидела и услышала, из разборов и критики выбранных соискателями материалов, я поняла, что случайно (или интуитивно) мною подобраны неплохие вещи. Далее мне предстояло понять, как их читать, а потом проверить, смогу ли я. Часам к 9-ти вечера, когда остались только мы с Игорем и еще парочка не читавших, Мазынский почему-то перенес прослушивание в зал (то бишь на сцену). Там я уже не знала, как ребята читали, поскольку запускали по одному. От этого почему-то стало страшнее, чем когда вокруг была куча народа (чёрт с ним, что это потенциальные конкуренты - зато, если совсем отвтратно прочитаешь, смешаешься с толпой и быстренько сбежишь).
А еще я понимала, что будущий мастер курса очень устал - шутка ли сто человек. Это тоже не добавляло оптимизма. Наконец, моя предшественница вышла из зала, а я вошла. У меня тряслось всё, черт с ними с руками - каждая молекула моей тушки дрожала. Как я смогла уговорить голос не дрожать - до сих пор для меня тайна. К прочтению материала, как сейчас помню, претензий не было, мне давали задачи, я меняла подтекст, а вот с вокалом возникли проблемы (это потом, когда голос встал, куда надо, связки стали слушаться, тогда это была жуть).
Видимо, от дикого напряжения, от осознания, что я и вправду не вокалистка, на какое-то слишком критическое замечание я ответила не менее резко, слово за слово... Мы поцапались. Проорались друг на друга. Когда смолк последний звук, я мысленно обругала себя всеми словами своего скудного матерного словаря, но было поздно, я это понимала.
А Мазынский вдруг сказал: "Если не передумаешь, приходи сразу на экзамен, подходи ко мне, буду ставить тебе проходной балл. Ты уже моя студентка.".
Я вышла из зала на негнущихся ногах, обалдевшая от всего, уставшая и неожиданно осознавшая, что безумно хочу жрать. Игорь только что не прыгал рядом, а я не сразу смогла собрать мысли в кучу, чтобы всё рассказать. Впрочем, этот день стал только началом. Всё повернулось на 180 градусов и понеслось, как бык, которому скипидаром под хвостом помазали. И до этого момента оставалась всего пара месяцев.