Писать об истории России (восточных славян) до 862 года не только трудно, но и опасно: легко угодить в список псевдоисториков. Поэтому соответствующие разделы учебников скупы и больше посвящены красотам Восточно-Европейской равнины. Малейшие же попытки поговорить о государственности восточных славян до этой даты гарантируют ярлык адепта «фолк-хистори». Но делать нечего, и цель наша не заткнуть за пояс кого-то, а применить к истории России… общемировой подход.
Предыдущую статью («История — лейтмотив Российского Возрождения ») мы закончили замечанием о том, что вполне приличные учёные от Ближнего Востока до Дальнего, да и Европы тоже, не слишком рефлексируют в вопросах истории своих народов — этнической и государственной. Запросто сдвигая их на тысячу, а то и пару-тройку тысяч лет вглубь веков за счёт легенд и мифов собственных же народов (а то и «авторских»). За счет вымысла, который благодаря частому потреблению приобретает статус научной истины. В распоряжении российских историков новейшие методики оценки данных археологии, антропологии, генетики, языкознания, независимые (!) письменные (!) источники. Но… воз и ныне там.
В истории славянства есть ряд вопросов, считающихся «неразрешимыми». Об одном из них часть историков говорит с сожалением, часть со злорадством: «На карте Европы просто не остаётся места для прародины славян!» . Однако учитывая с одной стороны несомненное родство славян с балтами, а с другой — свидетельства тесных связей славян со скифами, сарматами, аланами (строго говоря, это три этапа развития одной ираноязычной общности), можно дать единственно возможный, но и очевидный ответ: прародина славян — в восточной Европе, в узкой полосе между Лесом и Степью.
Отношения с каждыми новыми хозяевами Степи постепенно налаживались, и славяне даже чуть продвигались в лесостепь на земли, пригодные для пахотного земледелия. Беда случалась, когда хозяева Степи менялись, и пришельцы по старой доброй традиции кочевников истребляли всё и вся на своём пути. Часть славян прижималась к отрогам Карпат, часть — к болотам Припяти и Десны (на то, чтобы потеснить балтов севернее болот сил ещё недоставало). Часть бежала от «пожара» вперед, до Судет, другие применяли вечный приём беглецов — уходила «против пожара», вдоль него. Порой до Средней Волги (Именьковская археологическая культура 4−7 веков).
Вышесказанное позволяет ответить на второй «неразрешимый» вопрос: «Нет доказанной преемственности между предыдущими и последующими якобы „славянскими“ археологическими культурами!». Причем упор делается на примитивный орнамент «достоверно славянской» керамики по сравнению с более изысканным орнаментом ранних культур. Тогда как наследственность в форме керамики можно проследить и до 4 века и до рубежа эры и далее: та же короткая широкая шейка с едва заметным отворотом, то же тулово с расширением в верхней трети. А главная беда адептов этой «проблемы» в том, что, например, достоверно славянская пеньковская культура антов 4−6 веков разительно отличается от культур их прямых потомков (об этом ниже) — северян и вятичей 8 века!
Женщины (изготовление лепной керамики лежало на них) консервативны и несли навыки, переданные им матерями. Но до изысков ли было, когда приходилось мгновенно сниматься и преодолевать по 60−70 километров в день? Да «всё своё ношу с собой». Да неделями и месяцами пока не удавалось найти относительно безопасный уголок. Не первый и не последний случай регресса в истории. И всё же женщины без прекрасного жить не могут, и находили минутку хотя бы на несколько оборотов шнурка вокруг тулова и змейкой по шейке или чтобы отжать пальцами выемки по отвороту.