07.04.2021г.
Я освободил голого орла из целлофановой обертки, и он, отбежав в сторону, жидко наделал прямо на палас. Жена сказала: «Ну вот иди и убирай теперь сам». Потом ей стало жалко орла, и она добавила: «Он такой измученный и голодный, что как-бы не того - не издох». Я ее успокоил, сказав: «Орел, хоть и ощипанный, но вполне живой и я его сейчас покормлю». «Премного благодарен» - проклекотал орел, видимо услышав наш разговор. Потом появился соседский рыжий кот и видимо спутав орла с курицей напал на него. Орел, хоть и был сильно ослаблен, и еле держался на ногах, но дал коту решительный отпор. Разняв дерущихся, мы накормили обоих свежей, еще горячей и жирной ухой, из красного морского окуня, пелингаса и речного икряного карася. На улице, барабаня по европодоконнику, шел дождь. Мелкие капли, как мошки, липли к мокрому стеклу и в доме остро пахло потушенным костром. Было скучно и сыро. Орел с котом куда-то исчезли, а дождь не прекращался уже третьи сутки и за окном все время было темно. Чтобы хоть как-то развеять скуку, я решил немного поливетировать вдоль улицы. Мне всегда нравилось ливетировать, но подняться выше столбов с проводами получалось редко. Хотя, помню был случай, когда левитируя по Марсу, я высоко поднимался над его песчаными лощинами между скалистых гор. Но там я был не один, из пещер с любопытством выглядывали марсиане, а колонисты - земляне строили воздушный мост между двумя безымянными вершинами марсианских гор. Космический корабль колонистов в виде тарелки, висел примерно в ста метрах над красной поверхность марса. Так, левитируя и вспоминая свою прошлую жизнь, я оказался на рыночной площади и неспеша, в полуметре от земли, проплывал между торговых рядов. Через некоторое время, я заметил, как за мной увязались какие-то базарные жулики. Видимо они решили завладеть моими золотыми часами, подаренными женой на сороколетие. Пришлось мысленно напрячься, чтобы подняться выше, на недосягаемую от разбойников высоту. Но что-то пошло не так и подняться выше не получалось. Тогда я полетел, что было сил прямо в центр торговой площади, и приземлился в самую гущу народа. Напротив оказалась какая-то толстая тетка в цветастом платке и таком же платье и я во всю глотку заорал: «Граабяяят». Толстая тетка, толи с перепуга от моего внезапного появления, толи просто решила помочь, но и она в унисон со мной тоже заорала: «Каараауул – граабяяят». Эффект нашего душераздирающего вопля был настолько силен, что народ бросился врассыпную. В итоге, на площади остались четверо - трое жуликов и я. Бандиты были уже совсем рядом и протягивали ко мне свои волосатые, грязные лапы. И в этот критический момент, неожиданно для самого себя я вспомнил, что в совершенстве владею боевым кун-фу. Как я уже сказал - жуликов было трое – все лысые, бородатые и огромного роста. Первого я сбил с ног ударом кулака в челюсть, он отлетел на пару метров в сторону и упал, но тут-же вскочил и снова бросился на меня. Второго, я ударил с разворота правой ногой по левому уху, но и он не успев упасть был уже на ногах. Третьего, красивым хуком, сшиб с ног какой-то интеллигент в черном кожаном пальто, черных очках и черной шляпе, неожиданно пришедший мне на помощь. Почувствовав неладное, разбойники разбежались в разные стороны. С благодарностью, я поспешил к своему спасителю, на ходу отметив, что тот был босым. Левитируя и приблизившись, я узнал в интеллигенте своего друга детства Николая. Оба очень обрадовались и отправились в ближайшую кафешку отметить встречу. Николай, оказывается, тоже умел левитировать и вскоре мы оказались в местном парке труда и отдыха. Видимо мы просто не заметили, как пролетели мимо кафе, или его здесь вообще не было. Перед арочным входом в парк висела полукруглая желтая вывеска: «Мнямняша», а вдоль аллеи с тополями без листьев, стояли зеленые деревянные лавочки для отдыхающих. На одной из лавочек лежала развернутая газете «Правда» от седьмого апреля 1978 года, а на ней стояла трехлитровая стеклянная банка с яблочным вином. Пока Николай открывал банку перочинным ножом, к лавочке подошли еще два моих друга – братья Сергей и Александр, оба были в летних вязанных маечках и черных брюках – клеш, и тоже без обуви. Мы радостно пожали друг другу руки, и я спросил, почему они босые? И Николай, который уже успел открыть банку с вином, и братья ответили почти разом: «А зачем нам обувь, если мы не касаемся земли»? Логично, подумал я и невольно посмотрел на свои кроссовки. Сергей достал из кармана граненый стопятидесятиграммовый стакан и поставил его на лавочку, Николай налил полный стакан светлого пахучего вина и протянул его мне. Я поднял стакан на уровне груди и произнес тост: «За здоровье». Николай с братьями рассмеялись и сказали, что этот тост только для меня одного. И тут вспомнил, что все они уже давно умерли. Николай умер по болезни, а братья погибли в ДТП. Мне стало страшно неловко, но они меня успокоили, сказав, что им здесь живется не плохо, только за женами скучают. Пытаясь пригубить вино, я почувствовал, что во рту у меня пересохло…
P /S
Я проснулся в полтретьего ночи от жажды. Прошлепав босыми ногами на кухню, набрал из кулера в граненый стакан охлажденную воду и с жадностью выпил ее до дна. Вода отдавала яблочным вином.