В первый год жизни в Петербурге, не имея собственного жилья, мы с мужем были вынуждены искать съемную квартиру. Мы искали жилье поближе е метро, умеренной стоимости и в более или менее нормальном состоянии.
К счастью, нашлась симпатичная однокомнатная квартира около метро «Политехническая». С учетом того, что я на тот момент работала в Политехническом университете, для нас это был идеальный вариант.
Обычная хрущевка, в которой до нас здесь жила старушка, мать Геннадия Петровича. Он унаследовал квартиру и решил ее сдавать. Причем – уже через неделю после похорон. Наследнику очень нужны были деньги. Меня, честно говоря, покоробило, что с момента похорон не прошло даже 40 дней.
Прямо над нашим спальным местом висела старая икона. Геннадий Петрович очень просил не убирать ее. Он сказал, что это последнее желание покойной. И я не решилась его нарушить.
Одновременно с этим я до чертиков боялась иконы. Она висела прямо напротив меня, когда я ложилась. Я никак не могла отделаться от мысли, что здесь долгое время лежал старый, парализованный человек. Мне постоянно мерещилось, как, медленно умирая от тяжелой болезни, бабушка смотрела на эту икону и, наверное, молилась.
Как-то я попыталась занавесить источник своих страхов. В ту ночь меня мучили кошмары. Проснулась я от того, что мне не хватало воздуха. Я открыла глаза и, кашляя, зажгла ночник. Салфетка, оказывается, упала с иконы. В темноте комнаты зловеще сиял святой лик, словно говоря: «Я по-прежнему здесь. И никуда не денусь». После того случая я стала хуже себя чувствовать, не могла выспаться, ходила как в тумане.
Через два месяца я уговорила мужа съехать. Возможно, вы скажете, что это глупо, но я не могла находиться рядом с этой иконой. Почему так произошло, я не знаю до сих пор.
Правда, позже я прочитала, что нельзя заселяться в квартиру, где умер человек, пока не пройдет 40 дней после похорон. Может быть, причина в этом? Как бы то ни было, едва мы переехали в другое жилье, я сразу стала чувствовать себя лучше.