/Вспоминая службу в ВДВ/
Пошли вторые сутки в Кабуле, столице Афганистана. Городок 103 ВДД. Близ аэродрома и аэропорта. Модуль второй роты и штаба отдельного гвардейского батальона связи. 28 апреля 1985 года. Поздний вечер.
Наскоро подшив хэбэшки, мы с Витьком стали готовиться в наряд по роте, не представляя, что это для нас «духов ВДВ» означает. Спектакль, разыгранный перед нами прапорщиком-старшиной, не имел никакого значения, ведь кроме нас идти в наряд по роте было и так некому. Все солдаты и сержанты находилась на боевых, новое для нас слово, от которого веяло отвагой, приключениями и неопределенными опасностями в горах и долинах Афгана. Это были те ступени судьбы солдата, которые мои должны пройти!
В кубрике остались лишь несколько «черпаков», которые оставались часто в батальоне и не вылезали из этих же нарядов. Слегка недоделанные солдаты, не отличавшиеся отвагой, в общем не «рейнджеры».
Я с гордостью получил от взводного командира свой первый «афганский» автомат:
«Автомат АКС–74, за номером 596517 получил в исправном состоянии!»
Семенов крепко пожал мою руку, и всмотрелся в мои глаза как тогда, в декабре в холодном «кукурузнике» за минуту до моего первого прыжка в морозное небо Прибалтики.
Кроме нас с Витьком, в наряд заступили два солдата — «черпака» и младший сержант Петров Петя, наш новый командир отделения, вернее, он уже месяц как «комод», а мы его новые солдаты — доблестные «слоны». Он молодой «дед», через полгода полетит домой, а сейчас изо всех сил старается обрасти новой шкурой сержанта.
Петров крепкий, широкоплечий парень. Сильные руки простираются почти до колен, ноги напротив, немного коротки. Я думаю, Петя до армии был оленеводом, и в ВДВ попал, скорее всего, случайно, а в Афган тем более. По паспорту не знаю, но по внешнему виду он сибиряк, перемешанный с индейцами Северной Америки. Говорит он быстро, порой невозможно разобрать его гортанных звуков. Взгляд у моего нового «комода» добрый, но эта душевная доброта спрятана так глубоко, будто в горном ущелье. Наш новый «комод» не сволочь и не интриган, просто прямой парень, успевший много что увидеть на войне и требующий к себе соответствующего отношения.
Он инструктирует меня и Витька перед заступлением в боевое охранение «на колючку», говоря очень быстро, правда, вновь повторяясь, но уже в другой форме.
— Та, бийцы, как только приняли пость — стали часуовыми! Ни бизарить, ни стуять радышком, каки те голубки! Ясь-но? Ваши тристу метрув! Хъюдим туды-сюды! Стуите с васьми вечера до полуначи, потома смена придет к вами. Усваили? Идети спать далее. В читыре утря снова на пость, до восьми утря и снова спать. С восьми утра часовой остается один, другой драит центральный проход модуля. Випросы?
— Если нападение на пост, товарищ гвардии мла-сержант? Или залает караульная собака? — весело спросил Витек и заржал.
— Не знаем устави карульной слюж-бы, сольдаты? Субаки тут имеються, но только «духовские», лают они редко, больше воют. Часто шляются вдоль«колючки с той стуроны. Смотрити внимательние! Просто так и сразу не стряляйте, а то прославитезь паникерами.
— Знаем, просто местные условия? — уточнил Витек.
— А-а, пароль сегодня семь! Всех спрашивать пароль, если кто не знает, мордой в землю и вызывать дежурного по батальону! Телефон под грибком, связь каждые полчаса. Так, ну а если явное нападение со стороны Теплого стана — открываете огонь на поражение. В траншею прыгать в последнюю очередь, а то там вас и замочат! Гранатой! Уяснули?
— Так точно! — гаркнули мы.
— А-а, это важно! С четырех утра, особенно в пять, не спать, смотреть в оба, час диверсантов! Знали?
— Нет, не знали! — хором ответили мы.
— Жить хотите, знайте! Пошли в оружейку, получать оружие.
Мы встали около оружейной комнаты. Петя с серьезным лицом открыл «тюремную решетку», отключил сигнализацию и позвал нас.
— Э-э, заходите, выбирайте «броники» и каски. Гранатами пользоваться умеете? Будете брать?
— Не знаем, может одну взять, на двоих? — сказали мы нерешительно.
— Ха-ха! — наш «комод» рассмеялся во весь рот и чуть не упал на деревянный сундук с магазинами и подсумками. — Вы что там, в Прибалтике «лимонку» не научились бросать, вот анекдот, я щас со смеху помру на месте!
— Конечно, смешно, товарищ гвардии сержант. Гранаты бросали, но только учебные, у нас ведь не Афганская учебка. Вот вы где были, в Фергане небось?
— Конечно в Фергане! — продолжал скалиться Петр.
— Кто бы сомневался, товарищ командир. А вот вы прыгали в вашей Фергане с «горбатого», а?
— Нет, мы с «илов» не прыгали, только с «кукурузы».
— Т-хек, — ухмыльнулся я. — А мы прыгали, на скорости 400 км в час, во! А с Ан–2 десантники выпадают на скорости 120–180, вот так, уважаемый командир отделения.
Моя крайняя фраза произвела на Петю неизгладимое впечатление, и он даже позабыл, что мы совершенно не умеем обращаться с реальным «лимончиком».
Во время нашего разговора в оружейке появляется старшина второй роты. Петров быстро встает и поправляет ремень, видно по привычке, ставшей условным рефлексом еще со времен армейской духанки. Прапорщик попытался что-то сказать, но вместо это зарычал, словно раненый лев.
— Ты что тут со «слонами» разговоры про любовь ведешь, а, Петя? Я не посмотрю, что ты младшим стал, живо в ефрейтора переведу! Гранаты им не давать, они «духи литовские», приехали к нам издалека, борзые как танки, но х.ена не умеют! Пока не научим — не давать! Усе понял?
— Есть, товарищ гвардии пр-пр-прапорщик! — заикнулся от неожиданности Петя.
— Выдавай оружие дальше, быстрее давай!
Прапор теперь повернулся к нам и втянул сухой воздух ноздрями. — А вы только попробуйте уснуть на посту, сгною в нарядах, зачмы-мы-рю! Буду проверять, всосали?
— Поняли, так точно! Только на счет гранат, мы же умеем бросать, правда, только учебные, — заметил Витек.
— Запомните, шмякадявки, здесь вы ничего не знаете и не умеете, мо-мо-лчать и слушать! Все, ми-ми-гом на пост! — заикаясь от злости прокричал прапорщик, наклонился к нам и резко отставил руку к выходу из модуля. — Бегом тела!
Гаврюшов продолжал злиться на нас за старые береты. Теперь ведь он не сможет их продать. Он перешагнул высокий порог оружейки и быстрым шагом вышел на улицу. Мы получили свои автоматы, по четыре магазина с патронами, штык нож. Выбрали каски с целыми лямками. Бронежилеты лежали сплошной пыльной кучей, и выбрать что-то почище оказалось невозможно. Кроме того, они были все разные по весу: тяжелые, средние и совсем легкие, не тяжелее свитера. Хоть по внешнему виду абсолютно похожи. Петя порекомендовал взять самые тяжелые бронежилеты. Оказалось, что остальные полегчали по причине того, что броня из них была вырезана кем-то из наших и потеряна. Или, что всего вероятнее, проданы в Кабуле бачам. Толку от таких «броников» в бою, как от обычного свитера, только для тепла. А бача — это мальчик или юноша афганец, с которым можно провернуть дельце или просто поговорить. Короче, не враг, не душман, простой юный местный гражданин. Стрелять в него было нельзя, если стрелять, то только в душмана. Понятно, что любой бача, позже может стать душманом, поэтому лучше держаться от него подальше, тем более не принимать подарки. Мы для них чужие и неверные.
© Александр Елизарэ
Купить роман >>> "РЯДОВОЙ для АФГАНИСТАНА"
Вам может быть интересно:
- Медицинские братья в учебной войсковой части ВДВ в Каунасе
Благодарю за 👍 ! Подписывайтесь на канал Елизарэ-Фильм
Делитесь в Соц.Сетях! Комментируйте, буду рад ответить на ваши вопросы.