Михаил Ломоносов — онкодерматолог с большим стажем, работавший во многих медицинских центрах. Он рассказал о том, зачем студенту-медику нужно выбирать направление в вузе на начальном этапе, почему качество услуг в частных и государственных клиниках практически не отличается и отчего даже верующие врачи никогда не молятся перед операцией.
Автор: Мария Басманова
Об учебе в меде и выборе специализации
— Почему вы решили стать врачом?
— На это было три причины. Первая, основная, — отец тоже медик, и с детства все «врачебное» было вокруг меня, включая литературу. Откроешь раньше какую-нибудь книгу, смотришь картинки и удивляешься, какие у человека бывают разнообразные болезни. Вторая причина — желание изучить организм человека. Повзрослев, я не мог понять, почему люди знают много интересного, например, про технику, космос, но процентов 90 не догадываются, что находится у них внутри. Мне кажется, что изучать то, как мы устроены и какие процессы происходят в нашем организме — это интересно. И последняя причина — уважение к профессии. Работа врачом мне всегда казалась особенной, и я тоже хотел стать таким.
— Куда вы пошли учиться со своими целями?
— Я учился в МГМУ им. Сеченова по специальности лечебное дело.
— Как вам далось обучение?
— Я не очень хорошо учился и не осознавал важность некоторых предметов. Меня тогда больше увлекала студенческая жизнь. Группа у нас была отвязная, мы учились без стараний. Казалось, что все было просто. Я легко усваивал материал. В первые два-три года была физика, химия, где надо тупо зубрить. В последние годы все зависело от того, понял ты материал или нет. Если да, то даже учить ничего не надо было, чтобы сдать экзамен.
— Вы сразу определились со специализацией?
— Нет. Я плыл по течению, долго выбирал, что я могу изучать углубленно. Одно время думал пойти в психиатрию. У нас был обалденный преподаватель по этому предмету. Я не пропускал ни одной его лекции, хоть на них надо было рано вставать и слушать по три часа. Но мне вовремя подсказали, что в психиатрии много не заработаешь, а у меня уже была семья и планы на жизнь. Приходилось выбирать не только по интересам, но и исходя из финансового обеспечения. И я решил стать онкодерматологом.
Лучше иметь два возможных варианта будущей профессии. Выбрав более привлекательный, надо зарекомендовать себя в ординатуре и понравиться гипотетическому работодателю. Все это можно сделать с помощью кафедры. Если проявлять себя как способного и интересующегося человека, то преподаватели дадут попрактиковаться без опыта.
— Где, например, практикуются студенты?
— Раньше практиковались больше в государственных учреждениях, а сейчас все больше в частных. В последние студент может попасть без опыта и даже с хорошей зарплатой. Но в таких условиях иногда возникают проблемы с надменным отношением руководства к практикантам — их не воспринимают всерьез.
— А куда после университета пошли работать вы?
— После того, как я отучился в отделении дерматологии, пошел в интернатуру по онкологии. Тогда мой преподаватель-наставник, который обучал меня уже по выбранному направлению, предложил мне стать его помощником. Началась настоящая работа, хоть пока и не официальная. После интернатуры я уже пошел в кожно-венерологический диспансер.
— Какой главный совет вы можете дать студентам-медикам, основываясь на своем опыте?
— Если ты уже на первом курсе знаешь, что ты хочешь быть, допустим, психиатром-наркологом — иди на кафедру психиатрии, говори «я хочу быть психиатром». Тогда у тебя будет возможность ходить на отдельные внеучебные занятия. Там ты будешь общаться с пациентами и узнавать что-то раньше, чем по учебнику. И уже потом, на пятом курсе, ты будешь проходить обучение в кружке психиатров клиники психиатрии. Соответственно, начнешь крутиться в нужной среде, и твой будущий работодатель там с тобой познакомится.
Определяться с направлением нужно на начальном этапе, когда у тебя есть разделение на терапию и хирургию. Потом от первой будет переход на новую ступень — психиатрия, пульмонология, кардиология, а от второй идет следующая ступень — кардиохирургия, нейрохирургия. Если и к тому моменту не определиться, то потом будет труднее.
«Помогать хочется тем, кто видит меня не только способом решения проблемы»
— Какие есть сложности в вашей работе?
— Я уже лет шесть работаю в частной клинике. И единственная проблема у меня в количестве пациентов — чем больше открывается клиник, тем меньше людей ко мне приходит. Одним удобнее посетить ближайшего врача по месту жительства, у других есть какие-то свои страховые программы, по которым они ходят в другие медицинские центры.
— А куда чаще всего обращаются пациенты: в государственные клиники или частные?
— Все зависит от финансовой обеспеченности пациентов и их собственного выбора. Разница между государственной и частной клиникой — в очередях, в ремонте и интерьере медицинского центра, в элементарных удобствах типа кулера или отдельной парковки.
Выбор каждый делает сам: если клиент хочет более комфортный прием — он идет в частное учреждение и платит больше, не хочет — идет в государственное. Качество услуг почти ничем не отличается. Врач частной клиники может вторую смену работать в государственной, и пациент получит бесплатно такую же помощь. Но я не могу говорить за всех. У меня тоже был период, когда я работал и в государственной, и в частной клинике. Везде давал полноценную консультацию и общался со всеми одинаково.
Сейчас у пациентов популярен «американский формат» посещения клиник. Это когда человек устраивается на работу и ему дают страховку. Если он заболевает, у него есть выбор: лечиться за счет своей компании в пяти-шести разных клиниках, или за свой там, где ему хочется. Это очень удобно.
— К вам больше приходят за свой счет или по страховке?
— Чаще приходят пациенты по страховке. С ними работать удобнее всего, потому что они ничего не платят и ничего не теряют. Такие пациенты не ждут от тебя чего-то сверх, просто приходят со своей проблемой и мы ее решаем. А вот с теми, кто приходит на платный прием, иногда сложно. Встречаются люди, которые считают, что если они заплатили три тысячи рублей, то теперь им должны сделать буквально все. Но такого не бывает.
— Как врач вы должны помогать всем людям. Бывает такое, что это приходится делать без энтузиазма?
— Конечно. Помогать хочется всем, кто видит во мне такого же человека, а не только способ решения проблемы. Например, если на прием приходит какая-нибудь интеллигентная бабушка, которая хорошо ко мне расположена, разговаривает со мной без высокомерия и гонора, то помогать ей одно удовольствие. Мне даже не сложно ей выписать лекарства подешевле.
Совсем другое дело, если ко мне в клинику приходит человек с золотыми часами, цепями и хвастается, что недавно он был в Таиланде, на Майорке и Мальдивах. Выставляет себя крутым, мою помощь расценивает как что-то само собой разумеющееся, но при этом отчитывает меня за слишком дорогую процедуру. Я тоже в таком случае окажу необходимую услугу, но без особого энтузиазма. И деньги в таком случае мне брать не совестно.
«Не у всех получение прибыли с приемов — главная цель»
— Вы говорили о недостойном отношении работодателей к практикантам. А как часто его терпят сами врачи?
— Чаще всего они знают себе цену и не терпят плохого отношения. Работодатели это тоже понимают, поэтому относятся к сотрудникам со снисхождением. В новой клинике, открывающейся с нуля, все будет хорошо — люди только начинают свой бизнес и по-другому смотрят на своих работников. Если речь идет о сетевой клинике, а их сейчас полно, то там на первом месте стоят деньги, а не люди и достойное к ним отношение. Знающие себе цену профессионалы там долго не задерживаются, хотя это и не проблема для работодателей — они могут быстро найти замену, лишь бы сотрудник приносил прибыль. Мне доводилось слышать такие истории. И это печально.
— Есть мнение, что частные клиники «выкачивают» деньги у своих пациентов. А как вы считаете?
— Я побывал в разных учреждениях, посмотрел их работу изнутри. Могу сказать, что тенденция «выкачивать» деньги и правда есть, но в сетевых медицинских центрах. Там врачи должны сделать максимально большой чек, сумма которого упадет в карман клиники. Я в таких условиях не выдерживаю и просто не могу работать. Ведь разные бывают случаи.
Иногда человек приходит на прием, и по нему видно, что он не хочет тратить деньги. И как тогда с ним работать?
В моей клинике никакого выкачивания нет. Конечно, если кто-то будет работать в убыток, то руководство задумается о дальнейшем сотрудничестве с таким врачом. Не у всех получение прибыли с приемов главная цель. Поэтому я советую выбирать клиники с похожим отношением к пациентам, и это точно не сетевые.
— Поделитесь случаями из практики, которые вызывали у вас эмоции.
— Могу вспомнить два абсолютно разных примера. Первый произошел, когда я еще работал в онкологии. Ко мне поступила пожилая женщина с раком молочных желез. Эту болезнь легко диагностировать в самом ее начале, а лечение, которое назначает врач, чаще всего помогает пациенткам на ранних стадиях. У пенсионерки же был запущенный случай. Ее родственники даже не просили вылечить рак. Наоборот, они смирились и говорили: «Если это приговор — значит так оно и должно быть». Прослеживалась какая-то меркантильность: родного человека довели до такого состояния, в котором он уже не нужен. А женщина-пациентка могла просто не понимать этой ситуации. К сожалению, любой рак, когда он уже вызывает серьезные проблемы — неизлечим.
Был и обратный случай, который мне очень запомнился. Тогда я работал в государственном КВД (кожно-венерологический диспансер, — прим.) . Работа там предполагает, что мы оказываем помощь всем и бесплатно, то есть моя зарплата не зависит от пациента. И однажды ко мне пришла иностранная студентка из РУДН с незначительной проблемой на коже, которая почти не требовала затрат на лечение. Но руководство сказало мне, что она не может получить мою консультацию бесплатно, потому что она не гражданка России. Я спросил у себя: почему я не могу ей помочь, если на самом деле — могу? И что, что у нее не было российского страхового полиса. Я опустил момент со всеми этими формальными бумажками и помог ей бесплатно. Потратил на ее лечение не больше пяти минут и никакой счет не выставлял. А через месяц эта девушка пришла ко мне, принесла чай, конфетки и маленькую картонную бумажечку с благодарностью. Меня это так растрогало, что я даже в кошелек вложил ее небольшую открытку. Это было очень неожиданно и приятно.
— Часто ли вы принимаете такие мотивационные подарки от пациентов?
— Мне часто приносили и бутылки, и шоколадки. Когда в онкологии работал, у меня даже свой отдельный бар был. Отмечу, что это просто благодарность. Я все равно помогаю пациентам, независимо от того, отблагодарят меня или нет. Вообще не жду ни от кого подарков, поэтому благодарности для меня — это приятный бонус.
Как врачи переживали пандемию
— Что изменилось в вашей работе во время пандемии?
— В начале пандемии я работал в двух клиниках. Пациентов особо не было. Пандемия никак не отражалась на состоянии кожи людей, поэтому к дерматологам не ходили. Ситуация ударила по моей зарплате. Чего не скажешь про специалистов, которые смогли себя переквалифицировать на работу в тех же самых ковидариях — в финансовом плане им повезло больше, чем нам, дерматологам.
Среди врачей так же были те, кто до пандемии зарабатывал около 60 тысяч в месяц, а сейчас — 300. Это, например, анестезиологи и инфекционисты. Так что тут даже не угадать.
— Как работали клиники?
— Одна из клиник, в которой я работал, никак не воспользовалась ситуацией. А вторая моментально начала делать тесты на ковид и создала выездные бригады. То есть она быстренько перестроилась и смогла хоть как-то прокормить своих сотрудников за счет ситуации. Это звучит грубо, мол, клиника наживается на пациентах. Но она дала желающим возможность не выходя из дома сделать тест, причем не так уж и дорого. Другие клиники выживали за счет решения вопросов с обследованием легких, например, КТ, МРТ. Но были так же и клиники, которые пандемию не пережили. Некоторые из них либо даже открыться толком не успели, либо поработали несколько месяцев до ковида.
— Многие говорят, что тесты на ковид в бесплатных клиниках делают качественнее, чем в частных. Это правда?
— Раньше процедура взятия мазка в частной клинике и правда кому-то могла показаться не очень качественной: люди брали палочки и сами себе делали тест, врачу с ними нельзя было контактировать. Но по факту, если у человека был вирус, он его все равно нашел бы, как ни шкрябай у себя в горле. Для этого не нужно глубоко лезть — просто взять слизистую изо рта или из носа. Однозначно ответить на этот вопрос не могу.
«Моя задача помочь, а не наставить на “путь истинный”»
— Вы верите в какие-нибудь врачебные приметы?
— Да, но не во все. У меня есть только две проверенные приметы. Первая — это «закон парного случая». Спросите у любого врача — процентов 90 скажут, что он работает. Если к тебе приходит пациент с очень редким необычным диагнозом, жди, что в скором времени придет такой же второй. Проблема может быть самой неожиданной, но обязательно она повторится.
Вторая примета банальная — нельзя желать хорошей смены врачам, которые остаются на ночное дежурство. В противном случае, смена точно выйдет плохой.
— А как вы относитесь к религии, работая врачом?
— Врач может верить во что угодно, его работе это никак не помешает — мы с коллегами разделяем медицину и религию. Я не видел ни одного хирурга, который бы молился перед операцией. Да и, теоретически, это маловероятно — у врачей перед операцией вообще нет времени на посторонние дела.
Принцип «помолись, и все пройдет» — не для медицины, фанатиков у нас нет.
Это не значит, что мы никак не причастны к религии. Многие из нас верят в бога. У моего наставника, да и у отца тоже, стояли иконы в кабинете на рабочем столе. Пациент может спросить, верю ли я в бога, и если ему будет легче от этого факта, я отвечу: «Да, верю». Но важно помнить, что моя задача помочь, а не наставить на «путь истинный».
— Кого, по-вашему, можно назвать хорошим медиком?
— Хороший медик — тот, кто умеет сопоставлять свои медицинские знания с проблемами людей, правильно ставить диагнозы и делать выводы. Это умение нарабатывается только с опытом.
Медицинское образование дает возможность развить особенное видение. Оно не просто вбивает в голову специальные термины — поэтому наши студенты так долго учатся. Но хорошему медику знания фактов из учебника в работе будет мало. Ему важно уметь применять теорию на практике, выявлять следственные связи. Специфику медицинского мышления не объяснишь просто так, ее надо прочувствовать на себе.