Детьми мы больше всего боялись грозы. Это был страх, воспитанный на рассказах полушепотом, в то время, как бабушкин дом буквально расшатывался от грохота и воды, обрушивающейся на нас прямо с неба. "Ты хорошо проверила форточки?", спрашивала меня Аня. "Да, проверила", едва дыша отвечала я. "А-то шаровая молния если залетит, она нас всех убьет. Знаешь, как убивает шаровая молния? Она ищет открытые форточки и очень медленно заходит в дом, а потом ударяет в первое, что зашевелится. Бум! И всё. Поэтому надо, когда залетает шаровая молния, не шевелиться и даже не моргать", по моей спине струйкой бежал холодный пот и я не моргала. Я представляла как вдоль деревни сквозь гром и молнии тихой убийцей катится заряженный круг электричества и ищет, кто из людей забыл закрыть окно. Возле дома раскачивались и кричали два огромных старых тополя. Мне было их жалко, но я ничем не могла помочь, кроме как внутреннее собираться вокруг них куполом в надежде, что молния в них не ударит. Иногда дом вспыхивал словно бы изнутри, а следом раздавался рёв грома. Мы замирали и старались не моргать, потому что страшнее предупреждения грома был бесшумный заряд, который точно, вот точно где-то рядом и нас ищет. "Анька, ты задвижку закрыла?", спрашивала из горницы бабушка, зная, что от страха мы позакрывали всё и с опаской смотрели даже на стоящий вверх рогами длинный ухват. Всё, что выдавалось из общего ряда представляло собой приманку для шаровой молнии и поэтому вызывало серьезные опасения.
Гроза всегда предупреждала о своем приходе. Среди абсолютно солнечного дня начинало нарастать беспокойство. Коровы тревожно мычали гремя цепями. А ветер резкими порывами, пока еще теплыми, соударял поставленные рядом ведра. Природа словно включала множества гулких и звонких колокольчиков, предупреждая о страшном. Гроза наползала издалека огромной черной тучей. Иногда из окна можно было увидеть, как она волочет за собой саму землю и, кажется, ничего за собой не оставляет. Разве что кратеры, разрушенные дома, бездну... Ожидание нарастало напряжением, которое в какой-то момент взрывалось и на землю начинали падать первые крупные капли. А иногда сразу обрушивался поток как потоп. Юркнув в дом и позакрывав всё, мы замирали, вспоминали навык не моргания, а я дополнительно сворачивалась защитным куполом вокруг двух тополей, которые почему-то мне были очень дороги. Большое казалось особенно уязвимым перед грозой.
Самое страшное было не успеть добежать до дома. Мне было шесть или семь, когда я впервые в жизни один на один встретилась с грозой. Она нашла меня в паре километров от бабушкиного дома. Это была дорога, которая тянулась широкой мягкой лентой от нашей деревни до соседней. Дождь полил так внезапно, что я сначала растерялась, а поняв, что осталась одна, сбежала с дороги и спряталась за широкий ствол поваленного дерева. Небо чернело и раскачивалось и вскоре весь мир почернел и закачался, громыхая и сверкая как глаза какого-то жуткого зверя, вонзающего в землю гигантские кривые стрелы. Я не моргала и не шевелилась, представляя, что если вдоль дороги покатится шаровая молния, она меня не заметит. "УУУУУууууааааааааааа!" бился дождь об землю, "РррРРРррраааааАААаааа!", разрывался гром. Мир расшатывался и, казалось, вот-вот из него повылетают невидимые шестеренки и гроза закатает и перемешает всё и вся, вынимая из мира душу. Как там тополи, переживала я, как там бабушка и Анька с Женькой. Страх внутри скручивался в тугой обжигающий жгут.
Этого всадника и лошадь на землю словно высадил очередной всполох света. Они возникли из ниоткуда - гнедая мощная лошадь и ее обезумевший всадник. Мужчина был по пояс раздет и несся на лошади во весь опор прямо по дороге. Кроме того, что их секла вода, лошадь поднимала копытами мини ураганы. Она отталкивалась так сильно, что в какой-то момент я подумала, что она быстрее собственных реакций и тяжести тела, а копыта не касаются больше земли. Этот всадник не то, что не боялся грозы, а чуть привстав в седле, несся, напротив, прямо навстречу стихии, как будто бросал ей вызов. Что ему была тихая смерть шаровой молнии: только отхлестнет кнутом, даже не остановившись. И лошадь была точно такая же, сильнее грозы и бушевавшей природы. Оба выглядели как целое, слитное, единое существо, которое знает какой-то секрет или себя. Знает, что ничто ему не преграда, что любой грозовой перевал как тонкая жердь на их бОльшем пути. "ЭЭЭЭээээээйййй яяяяяяяя!", услышала я голос самого сильного в мире существа, когда оно уже скрывалось за поворотом.
Я не моргала, но уже не от страха, а от потрясения силой, которую только что ощутила. Потом я встала и пошла домой. Бушевавшая гроза казалась уже игрушечной и вскоре она, будто потеряв свою устрашающую суть и вовсе исчезла.
