7. Эвакуация Кисангани: «Стенливилль II»
В сорока минутах полета к северу от Колвези другие европейские солдаты с нетерпением ждали рассвета 20 мая. Они были солдатами бельгийского полка Паракоммандо, и им тоже было поручено выполнить задание в горнодобывающем центре.
После встречи с бельгийским кризисным кабинетом вечером 16-го полковник Рик Депоортер, командир полка, вернулся в свой штаб, чтобы приступить к планированию. Фактически, штаб уже опередил кабинет, ожидая более масштабной операции, чем та, что была задумана в рамках операции «Самаритянин». В 02:00 17 мая бельгийский генеральный штаб подтвердил указания по планированию: Депоортер должен был запланировать захват аэропорта Колвези и операцию по гуманитарной эвакуации, продолжительность которой не должна превышать семидесяти двух часов. Опираясь на численность врага, насчитывающего около 4000 повстанцев, штаб начал планировать, как лучше всего захватить центр добычи полезных ископаемых. Хотя усилия по обеспечению французского сотрудничества все еще продолжались, в инструкциях Депоортера не упоминалась возможность французской помощи. Пока он шел тем утром на очередное заседание кабинета министров, штаб полка продолжал подготовку, и к 15:00 план операции «Red Bean » был готов.
В Red Bean задействовались два усиленных батальона полка для одновременного проведения воздушно-десантных операций по захвату аэродрома и города утром 20-го числа. 3-й парашютный батальон под командованием майора BEM Г. Кувенберга должен был занять взлетно-посадочную полосу аэроклуба к северу от города и немедленно продвинуться в город, чтобы обезопасить экспатриантов. Кувенберг понимал, насколько важна скорость, поскольку он написал статью об операциях «Dragon», когда учился в бельгийском штабном колледже. Наряду со штабной ротой в батальоне должны были быть три стрелковые роты: 15-я и 17-я из 3-го парашютного батальона и 14-я из 2-го батальона коммандо. Тем временем 1-й парашютный батальон под командованием подполковника Р. Вербеке должен был десантироваться на главную взлетно-посадочную полосу к югу от города. 1st парашютный батальон, ветеран Dragon Rouge, должен был задействовать свою штабную роту, а также 11-ю, 13-ю и 21-ю роты. Используя 18 радио-джипов, 10 бронированных джипов разведэскадрона и 26 трехколесных АС-24, полк должен был иметь для операции 1180 человек. В дополнение к обычному медицинскому составу в полк также была взята бригада квалифицированных хирургов. Полк также получит отряд легкой авиации с вертолетом Alouette для облегчения управления. Для перемещения Паракоммандо 15-е авиакрыло собиралось использовать 10 C-130 и 10 Boeing 727 (8 зафрахтованных у Sabena), а ВВС США должны были доставлять 120 тонн топлива в день в Камина. В то время как семь из C130 были доступны сразу, три должны были присоединиться к воздушной доставке в Камина из миссии по оказанию продовольственной помощи в Мали.
Ясно, что бельгийские Паракоммандо подошли к спасательной операции как к серьезному военному мероприятию. Многие из основных положений плана были напрямую связаны с опытом подразделения в 1964 году. Особое значение для планировщиков имело то, что у полка было достаточно сил, чтобы взять город и взлетно-посадочную полосу одновременно. При проведении Dragon Rouge Паракоммандо задержал захват города Стэнливилль (Кисангани), а повстанцы Симба убили многих своих заложников за несколько мгновений до того, как бельгийцы смогли их спасти. Потребность в медицинской помощи при травмах была не менее важна для операции, что также было доказано операциями 1964 года - отсюда и включение передвижного хирургического госпиталя. Наконец, полк взял свой транспорт, чтобы позволить ему действовать за пределами города в моторизованном патрулировании, как это было в Dragon Noir, спасательной операции в Паулис (Исира) в 1964 году.
Помимо военных уроков, извлеченных из 1964 года, было столь же очевидно, что политические лидеры Бельгии также извлекли фундаментальный урок. Это стало очевидным в наставлениях министра обороны Пола Ванден Бойнанца Депоортеру, когда командир полка отбыл в 19:00 с предварительным решением о осуществлении Red Bean : Депоортер должен был провести операцию по гуманитарной эвакуации, приняв все меры для защиты экспатриантов и спасения заложников за пределами собственных границ. Министр обороны запретил Депоортеру каким-либо образом участвовать во французской операции, классифицируя ее как военную операцию, оторванную от бельгийской эвакуации. Кроме того, приказы Депоортера подчеркивали скорость исполнения: у него было всего семьдесят два часа, чтобы эвакуировать всех беженцев, которые хотели уехать. Правительство Бельгии не намеревалось отказываться от экспатриантов в Колвези, как это было во время поспешного ухода из Конго в 1964 году, и не намеревалось участвовать в операции по обеспечению безопасности с французами, которая могла бы иметь неприятные последствия для бельгийцев в других местах Заира. Итак, когда Депоортер отправился в свой штаб, он ясно осознал политические ограничения и императивы, окружающие его миссию.
С условным приказом продолжить путь в кармане Депоортер опубликовал официальный приказ о тревоге 17 мая в 20:20 и о вылете в 13:00 на следующий день. Полк Паракоммандо был готов к развертыванию. Майору Андре Патте, ветерану Dragon Rouge, а также офицеру разведки Депоортер, удалось получить дополнительную информацию о ситуации благодаря г-ну Лауэрсу, сотруднику GECAMINES, специально прилетевшему из Заира. Даже с помощью Лауэрса Патте все еще не хватало карт для оснащения полка. К этому времени большая часть задействованных частей уже готовилась к перелету. Поскольку решение о осуществлении не было твердым, бойцы полка не были на казарменном положении в своем лагере, а были отпущены домой, как только их подготовка была завершена.
На следующий день в 10:00 Депоортер и его сотрудники встретились с представителями Sabena Airlines и 15-го авиакрыла. Офицеры согласились, что C-130 отправятся первыми с оборудованием и парашютами на Камину. Затем военные самолеты и самолеты Sabena перебросят личный состав полка. Таким образом, солдаты останутся свежими и отдохнувшими для операции 20-го числа. Однако, к огорчению Паракоммандо, Sabena настояла на использовании международного аэропорта в Мельсбруке, а не в Кляйне-Брогель. Гражданские авиалинии вносили путаницу, постоянно меняя количество имеющихся самолетов. Разрешения на пролет также были проблемой; в отличие от Франции, Бельгия должна была вести переговоры о разрешении на поставки со странами вдоль маршрута Марокко, Кот-д'Ивуар, Габон и Заир (Мадейра, Абиджан, Либревиль и Камина). Перелет по трассе C-130 займет двадцать пять часов, а 727 - восемнадцать часов, но это был самый прямой путь, открытый для бельгийцев.
Пока солдаты работали, правительство объявило об опасности для общественности - к великому ужасу Паракоммандо. По мере продвижения части к аэропорту полк был окружен мирными жителями. Сцена в Мельсбруке была, по словам одного из парашютистов, чем-то вроде цирка. Освещение этого развертывания в средствах массовой информации привлекло большую толпу в аэропорту, которая наблюдала за взлетом полка. Семьи прибыли, чтобы попрощаться, а войска выстроились в очередь для поспешной серии вакцинаций. На каждый 727 было посажено по 180 парашютистов вместе с рюкзаками и оружием. Несмотря на все задержки, подразделение вскоре было погружено, хотя это было далеко от тихого развертывания в 1964 году. В тот же день полк Паракоммандо отправился в новое путешествие в Заир.
В 13:15 первый C-130 взлетел с полковником Блюмом за штурвалом. На борту находились Депоортер и его личный штаб. Бельгийцы шли без разрешения французов, и только после взлета третьего C-130 Франция предоставила бельгийцам разрешение на пролет. Тем не менее, парашютисты и летные экипажи показали замечательные результаты: менее чем за тридцать часов с момента первой тревоги передовые части полка поднялись в воздух и взяли курс на Африку. В тот же вечер остатки подразделения на борту 727-х последовали за ним.
После долгого и утомительного полета первый бельгийский 727-й приземлился в Камина в 14:00 19 мая. Командир передового отряда полка Де Кейзер приветствовал парашютистов, когда садился C-130 Депоортера. Самолеты полка по отдельности прибывали на аэродром до тех пор, пока менее чем через тридцать шесть часов после вылета полк Паракоммандо прибыл в Заир в полной экипировке.
После приземления, у Депоортер оставалось мало времени. Пока люди выгружали оборудование и готовились к операции на следующий день, командир полка изучал обстоятельства в свете резко изменившейся ситуации. Депоортер знал, что 311-й воздушно-десантный батальон якобы удерживает аэропорт Колвези, но после отбытия из Бельгии он не получил никакой информации о статусе города или экспатриантов. Однако он и его штаб были совершенно поражены, узнав, что французы должны были попытаться захватить город в тот же день, используя четыре-шесть самолетов. Депоортер опасался, что французы не смогут обезопасить город до наступления темноты, оставив часть, если не всех, экспатриантов на милость повстанцев. Узнав о французском плане, Депоортер связался по рации с Брюсселем и попросил разрешения провести разведку на аэродроме до наступления темноты, чтобы усилить 2-й R.E.P. Хотя Брюссель ответил на поспешную операцию отрицательно, правительство все же выдало окончательное разрешение на операцию 20-го числа.
С окончательным решением Брюсселя Депоортер изменил свой план с учетом новых обстоятельств в Колвези. Поскольку 311-й батальон удерживал аэродром, а французы уже должны были быть в городе, Депоортер решил отказаться от первоначального плана парашютного десантирования на две зоны высадки. Вместо этого он совершит штурмовую посадку, используя C-130 15-го авиакрыла Блюма. Два командира много раз работали вместе, совершенствуя технику, и вскоре у них был рабочий план.
В 22:00 Депоортер проинформировал о новом плане операции «Red Bean». Используя восемь самолетов C-130, полк Паракоммандо совершил бы воздушно-десантную посадку на аэродроме Колвези тремя волнами. Первая волна должна была состоять из тактического командного пункта полка и частей 1-го и 3-го батальонов. 1-й парашютный батальон должен был охранять аэродром, а 3-й выдвигался вдоль железной дороги в старый город. Как только первая волна выйдет из C-130, самолет вернется на Камина за следующей волной. Наряду с остатками 1-го и 3-го парашютных батальонов вторая волна должна была привезти разведэскадрон в качестве полкового резерва. Это освободит 1-й батальон, чтобы войти в новый город. Третья волна десанта заключалась в десанте машин полка и передвижного хирургического госпиталя. Сразу по прибытии на аэродром полк должен был создать пункт приема беженцев.
План Депоортера основывался на новых обстоятельствах ситуации. Проведя воздушный десант на аэродром, он смог бы разместить на земле 500 парашютистов и собрать их за считанные минуты. Таким образом, марш в город можно было совершить почти за то же время, что и сборка после обычной воздушно-десантной операции. Не имея более подробной информации о французской операции, Депоортер не осмелился высадить своих людей в зоне высадки ближе к городу - и его приказы запрещали прямую координацию с французами, если он сможет связаться с ними. С его полным набором транспортных средств, который должен появиться в третьей волне, Депоортер мог рассчитывать на то, что к середине утра он станет полностью мобильным. Это позволило бы полку патрулировать за пределами города, чего очень не хватало 2-му R.E.P. После подготовки к миссии полк Паракоммандо улегся на короткий сон. Эти люди были уверены в себе и, по словам капитана Виттеманса, «очень спокойны. Некоторые из них были в Стэнливилле и Паулисе. Они послужили примером для других». Виттеманс говорил по собственному опыту: он тоже был ветераном Dragon Rouge.
Столь же спокойны были и ветераны десантники 19-го числа. На рассвете 20-го числа члены 2-го R.E.P. подготовились ко второму дню операции. Полковник Эрулин отдал приказ своим частям: 1-я рота должна была двигаться на юг по маршруту на Капата; 2-я рота должна была расширить свои позиции, чтобы охватить большую часть западной половины старого города; и 3-я рота получила инструкции очистить Маника. В то время как 1-я и 2-я роты мало контактировали с повстанцами, 3-я рота снова вела ожесточенный бой с FNLC.
Капитан Гауссер решил охватить Маника клешнями. 1-я секция под командованием лейтенанта Бургейна должна была продвинуться прямо на юг от квартала бывшего их ночной позицией. Гауссер с остальной частью 3-й роты двинется к востоку от квартала и проникнет в Маника с фланга, чтобы соединиться с Бургейном. Подполковник Эрулин подчеркнул скорость при расчистке местности и поисках заложников, и Госсере надеялся застать FNLC врасплох. Командир роты понимал, что местное ополчение повстанцев, отступившее в Маника накануне, имели достаточно возможностей для подготовки своей обороны.
Взвод Бургейна двинулся первым. Двигаясь по авеню Окито, 1-я секция ограничивалась родным кварталом. В отличие от европейских кварталов Колвези, улицы Маника были узкими и кривыми, что обеспечивало защитнику отличные позиции для засады. Повстанцы использовали этот район в своих интересах; менее чем в 100 метрах от города легионеров начали обстреливать. Стрельба становилась интенсивнее, и как бы лейтенант ни маневрировал со своими людьми, они мало продвинулись. Пройдя около 200 метров, 1-я секция остановилась и заняла оборону, Бургейн связался с командиром роты.
Капитан Госсере, хотя и был недоволен прогрессом 1-й секции, не мог жаловаться слишком громко. При приближении к собственному кварталу у него были свои проблемы. Двигаясь вдоль северной стороны города в 05:00, Госсере попытался добраться до железной дороги к востоку от Маника. Его подразделение практически сразу оказалось под огнем повстанцев. Хотя в целом неточный, огонь повстанцев заставил легионеров двигаться медленно и осторожно. Следовательно, 3-я рота не подошла к восточному входу в деревню почти до 07:00. Остановившись в 250 метрах от поселения, Госсере искал способ разгромить повстанцев, которые, казалось, были во всеоружии и готовы дать отпор французам. Он только что решил захватить протестантскую церковь на окраине Маника, когда один из его людей попросил его идентифицировать войска, приближающиеся к ним с тыла. Обернувшись, Госсере выругался: «Merde. Voilà, les Belges [Черт, это бельгийцы]!»
Поднявшись в 04:00, бельгийские Паракоммандо быстро завершили последние приготовления к дневной миссии. Первая волна из восьми C-130 взлетела на Колвези в 05:50. С полковниками Депоортером и Блюмом на борту первый C-130 возглавил строй, летевший на малой высоте к цели. Первая волна из четырех C-130 с головными элементами 1-го парашютного батальона оказалась над целью в 06:28. Дрожа под натиском закрылков, C-130 врезались в взлетно-посадочную полосу, их задние аппарели уже опускались для парашютистов. Люди быстро выбежали из самолета, С-130 взлетели, а следующие четыре С-130 ворвались, чтобы повторить операцию. В считанные минуты бельгийцы высадили на земле 500 человек.
Для полка Паракоммандо сначала все было немного запутано. Узнав, что 311-й воздушно-десантный батальон контролирует поле боя, бельгийцы сначала были удивлены количеством присутствующих чернокожих солдат и разнообразием формы, затруднявшей идентификацию. Менее дисциплинированное подразделение могло бы открыть огонь и задать вопросы позже, но парашютисты сдерживали нервные пальцы. Подполковник Кестелут, заместитель полка, разыскал майора Махеле, командира FAZ, и скоординировал оборону поля. Тем временем Депоортер приказал 3-му парашютному батальону перебраться в старый город. Когда майор Кувенберг вел свое подразделение к городу, бельгийцы увидели, как к северо-востоку от Колвези распустились парашюты.
После неудобного ночного ожидания на взлетно-посадочной полосе в Лубумбаши вторая штурмовая волна 2-го R.E.P. поднялась на борт своего самолета незадолго до рассвета для утреннего десантирования. 4-я рота капитана Грейля должна была десантироваться в зону высадки B и занять новый город с тыла. Между тем, разведывательная часть 2-го R.E.P., минометная секция и отряд главного командного пункта должны были десантироваться в зону высадки А. Разведывательная секция должна была занять лагерь Форрест и старый лагерь жандармерии к северу от города, а минометная секция установить огневые позиции в зоне высадки для поддержки операций 2-го R.E.P.
Десантирование прошло по плану, и 4-я рота быстро собралась. Капитан Грейль направил одну секцию вдоль своего левого фланга, чтобы обезопасить командный пункт FAZ. Еще одна секция переместилась вправо, чтобы занять здание Baron-Leveque. Грейль переместился с этим отрядом и обнаружил бойню, которую пропустил Госсере накануне вечером. Грейль как раз закончил сообщать мрачные новости, когда его люди обнаружили г-жу Раду живой под грудой тел. Через несколько минут из своего укрытия в потолке появились измученные голодом Юрманн и Мишель, благодарные за свое очевидное спасение. Когда 4-я рота захватила новый город, секция разведки без проблем заняла полицейский лагерь и лагерь Форрест.
Летая над головой на своем командном пункте C-160, полковник Гра был доволен утренними событиями. Но его удовлетворение сменилось беспокойством, когда он наблюдал, как бельгийцы штурмуют аэродром. Когда он увидел, что передовые бельгийские подразделения направляются на север, к городу, он понял, что ситуация складывается опасно. С прибытием второй волны полковник Депоортер направил 1-й парашютный батальон к новому городу. Весь полк Паракоммандо двигался на Колвези. Гра пролетел над полем и попытался остановить движение до того, как бельгийцы наткнулись бы на французские позиции. Однако было слишком поздно.
Вскоре после того, как 3-я рота 2-го R.E.P. капитана Госсере заметила приближающихся бельгийцев, он встретил своего старого знакомого с командира головного подразделения, капитана Де Вульфа из 17-й роты 3-го парашютного батальона. Эти двое обсудили свои миссии: Де Вульф был там, чтобы эвакуировать экспатриантов; Гауссере пытался изгнать повстанцев из Маника. Две миссии были совершенно разными. Тем не менее, двое товарищей расстались полюбовно, желая друг другу успехов в операции.
Дружелюбная атмосфера была недолгой. Когда бельгийцы отошли, а Госсере снова обратил внимание на Маника, между двумя европейскими войсками произошла перестрелка. Обе стороны периодически подвергались обстрелу повстанцев, и ни одна из них не знала точных позиций друг друга. Каждый утверждал, что стрельбу начал другой. К счастью, стрельба была неточной, поскольку лидеры с обеих сторон взяли под контроль своих людей, прежде чем кто-либо пострадал. Если не считать остаточных взаимных подозрений в отношении намерений друг друга в деле - подозрение, которое все еще существует - короткая перестрелка не привела к жертвам.
Фактически, случай дружественного огня положительно повлиял на оставшуюся часть операции. После неудачной попытки остановить бельгийское продвижение в город по радио, Гра посадил свой C-160 в аэропорту. На личной встрече с бельгийцами Гра попытался убедить Депоортера остановить бельгийскую операцию, но Депоортер, естественно, отказался от этого требования. Различия в двух миссиях были очевидны для обоих. Задача Гра состояла в том, чтобы изгнать повстанцев из города; Депоортер должен был эвакуировать иностранное население. Бельгийцев не волновало, что случится с Колвези или Заиром после завершения операции, до тех пор, пока они никого не бросили. У Депоортера было всего семьдесят два часа, чтобы завершить операцию, и он был не склонен принимать во внимание возражения Гра. Признавая тщетность попыток изменить миссию бельгийцев, Гра согласился передать большую часть нового и старого городов полку Паракоммандо, оставив центральную часть города вокруг железнодорожной станции и Маники за 2-м R.E.P. В то время как бельгийцы завершили свою эвакуацию с помощью FAZ и французского воздушного транспорта, поддерживающего 15-е авиакрыло, 2-й R.E.P. продолжил поиски в отдаленных районах экспатриантов и повстанцев. В 09:30 Депоортер подтвердил договор с Эрулином в отеле Импала.
Соглашение, хотя и не идеальное, было первым и единственным согласованием между двумя силами. Как минимум, это помешало бельгийцам и французам стрелять друг в друга. Оно также предоставило 2-му R.E.P. при необходимости медицинскую поддержку хирургической бригады Паракоммандо. Французы, в свою очередь, предоставили свой воздушный транспорт в распоряжение бельгийских эвакуационных служб. Нельзя сказать, что отношения между двумя европейскими соседями были особенно теплыми до конца операции. Гра и Эрулин по-прежнему не одобряли упор бельгийцев на скорейшую эвакуацию экспатриантов. Гра чувствовал, что поспешность бельгийцев напрасно наводила панику на иностранное население. Некоторые французы обвинили бельгийцев в принуждении экспатриантов к отъезду. Бельгийцы почувствовали, что 2-й R.E.P. был довольно бесцеремонным в применении силы против местных жителей. Бельгийское руководство сообщило, что французы пытались помешать бельгийской операции. Обе стороны неохотно сотрудничали в координации патрулирования за пределами города. Однако дальнейших перестрелок между «дружественными» силами в Колвези не было.
В любом случае прибытие полка Паракоммандо не остановило действий 2-го R.E.P. по зачистке города. После перестрелки между 3-й ротой 2-го R.E.P. и 3-м батальоном Паракоммандо капитану Госсере наконец удалось достичь позиций лейтенанта Бургейна. После двухчасового боя, чтобы переместиться на 900 метров к позиции 1-й секции, Госсере вывел свою роту из Маника, решив зачистить ее позже. В тот же день 2-й R.E.P. вступил в самый серьезный бой операции, когда Эрулин приказал 4-й роте разведать железнодорожную станцию в деревне к северу от Металл-Шаба. Капитан Грейль начал выдвижение в 15:30 со своей 3-й секцией во главе. Когда рота приблизилась к цели, Грейль приказал 2-й секции проверить деревню. Тем временем старший сержант 3-й секции Кас поднялся на башню станции и сообщил, что заметил около 100 солдат в униформе на переднем крае роты.
Не успел Грейль отказать Касу в разрешении открыть огонь, когда солдаты, которых Грейль считал парашютистами FAZ, открыли огонь по 3-й секции. Вскоре Грейль обнаружил, что его рота находится под огнем крупнокалиберного пулемета и от 200 до 300 повстанцев. 4-я рота открыла ответный огонь. Увидев 3-ю секцию под огнем, 2-я секция создала огневое прикрытие вдоль хребта к северо-западу от своих товарищей. Снайперы 2-й секции устроили хаос е повстанцев-пулеметчиков, убивая их одного за другим, когда FNLC пытались переместить оружие. Тем не менее, это не было односторонним сражением; Огонь повстанцев обрушился на позиции 4-й роты, убив старшего сержанта Дэниэлса и ранив капрала Пруденса. Грейль понял, что ему понадобится помощь, чтобы очистить территорию. Отступив на безопасное расстояние, Грейль связался с Эрулином по радио и запросил подкрепление.
Эрулин немедленно отреагировал, приказав 2-й роте капитана Дюбо перебраться в деревню. Вскоре «Bobosse» перебросил свое подразделение на грузовике Magirus, позаимствованном у автопарка GECAMINES. С голландским механиком, который не говорил ни слова по-французски (легионеры называли его «Godverdomme » из-за его восторженных ругательств), который управлял им, 2-я рота быстро прибыла в Метал-Шаба. Оперативный офицер Эрулина, капитан Кувеот, принял на себя командование боем и руководил скоординированным огнем двух рот и вновь прибывших разведывательной и минометной секций. Повстанцы не выдержали и скрылись, преследуемые Mirage FAZ. Впоследствии французы обнаружили, что FNLC оставил после себя около восьмидесяти погибших. Помимо беспорядочной перестрелки в вечернее время, боем у Метал-Шаба завершились боевые действиями у Колвези 20 мая.
Поскольку французы сосредоточились на ликвидации очагов сопротивления повстанцев, полк Паракоммандо сосредоточился на устранении опасности для иностранного населения. К утру 20-го числа было обнаружено не менее шестидесяти тел экспатриантов. К моменту завершения эвакуации было известно, что около 160 экспатриантов и несколько сотен местных жителей погибли. Колвези был выпотрошен - остался без воды, электричества и еды - и большинство выживших были более чем готовы уйти. Как только бельгийцы проникли в город, иностранцы начали собираться, чтобы уехать, многие из них нуждались в медицинской помощи. Некоторые видели, как на их глазах убили членов их семей, а некоторые счастливчики воссоединились с близкими, пропавшими без вести несколько дней назад. Во всяком случае, мало кто просил остаться. Спросившему парашютистов, обязательна ли эвакуация, ответили: «Конечно, нет! Но и на следующей неделе мы не вернемся». Этот человек присоединился к беженцам, направлявшимся в аэропорт.
На аэродроме авиация быстро вывозила беженцев. К 12:30 около 500 экспатриантов отправились в Камина, где бельгийцы основали промежуточный центр обработки. Около полудня летающий госпиталь VC-10 Королевских ВВС прибыл из Великобритании через Лусаку, Замбия. В качестве вклада Италии в эвакуацию прилетел итальянский C-130 с дополнительными запчастями для 15-го авиакрыла. С-141 ВВС США продолжали доставлять топливо и припасы в Камина и Лубумбаши, чтобы операция продолжалась. В тот же день президент Мобуту прилетел, чтобы поблагодарить французов и бельгийцев за операцию. Взятый посетить место резни в новом городе, потрясенный диктатор ахнул: «Боже мой, они размозжили их головы». Вскоре он отправился в Киншаса. В сумерках бельгийцы собрали брошенные машины и выстроили их вдоль взлетно-посадочной полосы, используя фары для освещения поля. К концу операции 20-го числа 15-е авиакрыло и другие самолеты доставили в Колвези 1100 парашютистов и эвакуировали около 2000 экспатриантов. На следующий день они продолжили операцию.
После драмы 19 и 20 мая 21 мая оказалось почти неудачным для полка Паракоммандо. Бельгийцы направили моторизованные патрули на расстояние до сорока километров вокруг города. Один патруль установил визуальный контакт с повстанцами, бегущими к границе, но не было произведено обмена выстрелами. Посол Бельгии Риттвегер де Мур прилетел из Киншаса и совершил поездку по окрестностям с Депоортером и Блюмом. Примечательно, что посол предположил, что некоторые пункты могут остаться в силе после начала вывода войск. В тот же день Мобуту нанес еще один визит в город, ненадолго остановившись, чтобы увидеть Паракоммандо. К вечеру Депоортер смог сообщить, что операция «Red Bean» практически завершена.
В Колвези ситуация была практически такой же и для 2-го R.E.P. В то утро французский посол Росс посетил город и совершил поездку по нему с полковниками Гра и Эрулином. Росс также сообщил, что французам может потребоваться продлить их пребывание в Шабе, поскольку быстрое бегство экспатриантов из Колвези вызвало панику по всей провинции. 2-й R.E.P. продолжал сосредоточенную зачистку Маника, где, как считалось, повстанцы снова оставили своих сторонников секретной армии вместе с оружием и боеприпасами. В тот день машины подразделения приехали из Лубумбаши, куда они прибыли с помощью воздушного транспорта США. Еще одна хорошая новость пришла с возвращением противотанковых артиллеристов 2-го R.E.P., пропавших без вести с момента высадки 19-го числа. Во время своего визита в 16:00 Мобуту поручил Гра взять на себя командование всеми дружественными силами в Колвези, и бельгийцев это решение вряд ли устроило. Тем не менее к концу дня французы смогли сообщить, что активность повстанцев вокруг Колвези прекратилась.
С прибытием своих машин 2-й R.E.P. готов был расширять свою деятельность за пределами города. После допроса беженцев Эрулин начал на следующий день серию моторизованных патрулей, чтобы отрезать пути отхода повстанцев. Ходили слухи, что FNLC ушел с семьюдесятью иностранными заложниками, и Эрулин все еще надеялся спасти французских военных советников, которые исчезли во время первой атаки повстанцев. 22 мая 2-й R.E.P. предпринял боевые действия в Капата, в десяти километрах от Колвези. Захватив нескольких повстанцев и убив четырех, легионеры не смогли найти заложников. Люди Эрулина выполнили аналогичные миссии 23, 25 и 26 мая, и, хотя в ходе этих миссий удалось убить несколько повстанцев, им не удалось найти больше ни одного заложника. Не обошлись они и без потерь для 2-го R.E.P., потерявшего трех человек убитыми после 21 мая. Тем не менее, операция 2-го R.E.P. в Шаба закончилась 27 мая, когда первая рота отправилась в Лубумбаши и вернулась на Корсику 6 июня. За восемь дней 2-й R.E.P. захватил 163 мятежника, убил около 252 человек и захватил огромное количество военной техники. Но и цена была недешевой: 2-й R.E.P. потерял пятерых убитыми и еще двадцать пять ранеными.
По иронии судьбы, бельгийский полк Паракоммандо, столь неохотно отправленный Брюсселем в Заир, присутствовал при отбытии французов. 22 мая, после завершения воздушной эвакуации накануне, полк Паракоммандо начал вывод из Колвези. В 04:00 из Брюсселя пришло известие о том, что Депоортер должен отступить на Камина, и 3-й парашютный батальон почти сразу же сел на самолет. За 55 часов в Колвези полк Паракоммандо эвакуировал 2300 мирных жителей без единой жертвы. К 10:00 3-й парашютный батальон высадился на Камина, а 1-й парашютный батальон был в пути. В 13:25 Депоортер сообщил, что все подразделение прибыло в Камина и готово вернуться в Бельгию. Однако парашютисты не знали, что не все сразу поедут домой. В 18:00 из Брюсселя пришло сообщение, в котором полк поздравлялся с боевыми действиями и было велено Депоортеру оставить один батальон в Шаба. На следующее утро в 04:00 1-й парашютный батальон и противотанковая рота наблюдали, как самолеты с остальным полком на борту летят домой.
Учитывая нынешнее моральное состояние в Шаба, особенно среди иностранного населения, бельгийское правительство согласилось с оценкой посла де Моора о том, что потребуется какая-то стабилизирующая сила. Поскольку FAZ уже открыто грабило Колвези, было ясно, что собственные вооруженные силы Заира по-прежнему неэффективны. В Вашингтоне, Париже и Брюсселе уже шли дискуссии о возвращении марокканцев или каких-либо других африканских сил безопасности. На этом этапе потребовались временные силы безопасности, и задача выпала на долю полка Паракоммандо. 1-й парашютный батальон, усиленный дополнительными минометами, материально-технической и медицинской поддержкой, а также воздушными сопровождением, должен был обеспечить безопасность экспатриантов в других городах Шаба. Первый парашютный батальон, которому было запрещено оказывать помощь FAZ в любых действиях, оставался в стране до 25 июня, когда вернулся 3-й парашютный батальон. 3-я парашютный батальон до прибытия Межафриканских сил в июле. Хотя Межафриканские силы останутся в Заире в течение следующих нескольких месяцев, Вторая Война в Шаба была окончена.
Хотя война закончилась, ее отзвуки только начинались. Вторжение было ошеломляющим ударом по экономике Заира, который она не могла себе позволить. Атака остановила горнодобывающую промышленность страны, и в течение недели мировая цена на кобальт подскочила на 24 процента. Поскольку Заир уже задолжал 3 миллиарда долларов, западные сторонники Мобуту быстро собрали 100 миллионов долларов, чтобы предотвратить полный крах Заира. Помимо экономических мер, Мобуту столкнулся с другими проблемами. В отличие от эйфории после «победы» Мобуту в восьмидесятидневной войне, атмосфера в Заире была почти мрачной после катастрофы в Колвези. FAZ вновь осуществили репрессалии против мирного населения Шаба, и страх репрессий распространился до Киншаса. На этот раз, однако, вмешались западные сторонники Мобуту и принудили непокорного диктатора к реформам. Если он хотел и дальше получать экономическую помощь от Запада, ему нужно было предпринять реальные шаги по борьбе с коррупцией в правительстве Заира. Неохотно Мобуту подчинился, даже выпустив нескольких политических заключенных, находивших в тюрьме после Шаба I.
Другая половина сделки для Мобуту за получение помощи Запада заключалась в том, чтобы он уладил свои разногласия с Нето. Когда Мобуту сделал тревожные замечания на франко-африканском саммите в конце мая об американской коррупции в правительстве, госсекретарь США Сайрус Вэнс предупредил его, чтобы он прекратил вмешиваться в дела Анголы, иначе он столкнется с еще одним вторжением Шаба. Переговоры между двумя африканскими соседями начались еще до того, как вторжение закончилось, и успешно продвигались вперед, в результате чего Нето дал обещание разоружить FNLC. После очередного раунда встреч в Браззавиле Мобуту и Нето согласились прекратить поддерживать группы, враждебные режиму другого. Медовый месяц завершился визитом Нето в Киншаса в августе. Тем не менее, эпизод закончился тем, что наблюдатели задались вопросом, как Нето собирается справиться с FNLC, а Мобуту с межплеменной ненавистью, которая сохранилась в Шаба. Как сказал один марокканский офицер, недавно прибывший в качестве члена Межафриканских сил: «Я был здесь в прошлом году, я здесь сейчас, и я не сомневаюсь, что вернусь снова в следующем году».
Пока западные сторонники Мобуту уговаривали его ладить с соседями, они сами затеяли ссоры. Главный спор, как и следовало ожидать, был между Францией и Бельгией. Франция и, в частности, д'Эстен вышли из кризиса с решительной поддержкой вмешательства европейских средств массовой информации, особенно средств массовой информации Бельгии. Напротив, бельгийская пресса громко критиковала правительство Тиндеманса за его медлительность в решении этого дела. В ответ на эту критику и замечания французов о разоблачении движения Паракоммандо бельгийское правительство обвинило Францию в неоколониализме и в использовании кризиса для получения экономической выгоды. Бельгийские наблюдатели назвали действия 2-го R.E.P. еще одним примером «Африканского корпуса д'Эстена». Наблюдая со стороны и всегда надеясь манипулировать ситуацией в своих интересах, Мобуту пригрозил заменить всех бельгийских рабочих французскими рабочими. Угроза, по мнению Брюсселя, исходила из Парижа. Однако Тиндемансу удалось заметно снизить напряженность благодаря незапланированной поездке в Париж в конце мая. Встретившись с д'Эстеном и Мобуту, эти трое разрешили некоторые разногласия, выявленные Шаба II.
По другую сторону Атлантики один из наиболее упорных союзников Мобуту также боролся с последствиями Шаба II. После решения администрации Картера задействовать 82-ю воздушно-десантную дивизию средства массовой информации были осведомлены о послании Советскому Союзу в отношении кризиса в Заире. Получив уведомление о том, что он будет реагировать на предполагаемые угрозы в странах третьего мира, администрация Картера подождала, пока французы вмешаются, а затем отменила тревогу 82-й, что стало возможным благодаря эвакуации при помощи Morris-Knudsen.
Тем не менее советники Белого Дома, обеспокоенные плохой репутацией администрации в прессе, убедили президента Картера в своих заявлениях для прессы быть агрессивным, а не сдержанным, как в прошлом году. Картер вышел из себя и тут же «выстрелил себе в ногу» из-за вопроса о причастности Кубы к Шаба II. После замешательства администрации Форда в связи с фиаско в Анголе в 1975-76 годах советники Картера рассматривали вторжение в Шаба в 1977 году как строго африканское дело. Но все изменилось в 1978 году с ростом повстанцев в Родезии, поддерживаемых Советами и красными китайцами, и массовым вмешательством Советов и кубинцев в эфиопо-сомалийский конфликт. Советники президента Картера убедили его, что он должен где-то провести черту и что провинция Шаба - лучшее место для этого. К сожалению, обвинения президента в прямом участии Кубы оказались пустыми, когда лидеры Конгресса США попросили предоставить веские доказательства в поддержку обвинений. В конце концов, многие наблюдатели были более склонны верить утверждениям Кастро о том, что он пытался предотвратить вторжение и зашел так далеко, что предупредил Соединенные Штаты о его приближении. Обеспокоенный укреплением своего имиджа жесткого международного государственного деятеля, президент Картер выбрал не ту арену и, в конце концов, только показался некомпетентным Конгрессу и средствам массовой информации.
Итак, Вторая Война Шаба закончилась почти так же быстро, как и началась. Как и в 1964 году после американо-бельгийской интервенции, последствия кризиса оказали большее влияние за пределами Заира, чем на сам режим Мобуту. Подобно кризисам 1964 или 1977 годов, вторжение 1978 года закончилось сомнением, сомнением в том, что произошло что-то длительное или полезное. И снова правительство Киншаса пережило еще один вызов, в основном благодаря внешней поддержке. И снова те, кто оказывал поддержку, ушли с обожженными пальцами и мучительным подозрением, что Мобуту не в последний раз звал на помощь.
Перевод книги американского подполковника Томаса П. Одома, посвященный войне Шаба II. Переводчик Mural